Страница 22 из 79
Речь эта была поддержана одобрительными выкриками, и слуги поторопились принести еще вина, повинуясь незаметным указаниям Хорвека. Демон молчал, и на протяжении всей беседы ни единым движением не указал на свое отношение к обсуждаемому предмету. Дерзкий толстяк, решив, видимо, что это можно приравнять к одобрению, безо всяких обиняков вдруг спросил:
— Сударь, а вы бывали у руин замка Белой ведьмы? Они до сих пор сохранились, и, поговаривают, совсем недавно около тех камней начало твориться что-то странное… Неужели вам, человеку столь глубоких познаний, не хотелось взглянуть хотя бы одним глазком на…
— Да, вы совершенно правы, — Хорвек перебил его с необычной для себя быстротой, которая выглядела почти что грубой. — Пожалуй, мне стоит навестить это место… еще раз. Я бывал там, но многое стерлось из памяти.
Как всегда, слова эти были встречены с благоговейным трепетом: астоланцы услышали здесь отсылку к таинственному прошлому Хорвека, а его тон заставил бы любого простофилю заподозрить, что замок Белой ведьмы — совершенно особенное место для иностранца.
«Ох, Хорвек, — раздраженно подумала я. — Твоя игра ничем добрым не обернется!».
Еще недавно я полагала, будто путешествия небезопасны с тем, кто выдает себя за человека сведущего, являясь при этом шарлатаном, как это было с дядюшкой Абсаломом. Но Хорвек поступал ровно наоборот — вел себя истинно по-шарлатански, будучи настоящим колдуном. За все время, что мы провели в столице, ни разу он не воспользовался колдовством прилюдно — на долю астоланцев не выпало даже тех фокусов, которыми демон потчевал детишек из бродячего театра. Я предвидела, что неизбежное прозрение жителей столицы не пощадит нас: их гнев обрушился бы на Хорвека, реши они в конце концов, что он — всего лишь ловкий мошенник, морочащий их глупые головы. Но прямое доказательство чародейской силы иностранца привело бы нас прямиком на эшафот, не иначе.
Одновременно с этой досадливой мыслью какое-то тревожное предчувствие заставило меня обратить внимание на самого молчаливого гостя, сидевшего в отдалении от прочих, как поступала и я сама. Никогда раньше мне не приходилось видеть этого человека в нашем доме. Лицо его было скрыто такой же маской, как у остальных, но широкоплечая, сильная фигура сама по себе могла стать хорошей приметой — магической наукой в скупом и туманном изложении Хорвека до сей поры интересовались люди куда более преклонных лет и хилого телосложения, иными словами — старики и мальчишки.
Имени своего, как мне запомнилось, гость не называл — такой порядок сам по себе установился на этих сборищах, где каждый упивался собственной загадочностью. Наверняка госпожа Аркюло узнала его, но мне о том она бы сообщила в последнюю очередь — старуха, словно преданная собака, всегда находилась подле Хорвека, ловя каждый его взгляд и вздох.
До сих пор новый гость вел себя тихо и незаметно. Но разговор о Белой ведьме Юга заставил его оживиться — теперь он подался вперед и не сводил взгляда с Хорвека. Во внимании этом мне почуялось что-то откровенно недоброе.
Госпожа Аркюло, которую никто не попрекнул бы недостатком внимательности, вне всякого сомнения, почувствовала то же самое, что и я. Старая карга, еще недавно чинно подносившая к бесцветным губам кубок с вином, замерла по правую руку от Хорвека, словно крыса, застигнутая врасплох вдали от своей норы. Еще немного, и я бы подумала, что старуха запоздало раскаивается в том, что так увлеклась своей ролью приспешницы колдуна. Бегающий взгляд и движения, враз ставшие неловкими, красноречиво выдавали ее беспокойство.
Лучшего подтверждения моим черным подозрениям было не сыскать. Тайным собраниям экзальтированных глупцов в доме иностранца полагалось рано или поздно привлечь внимание тех, кто надзирал за порядком в столице. Шарлатанов вроде дядюшки Абсалома стражники обычно гнали за ворота, с улюлюканьем колотя по спине древками алебард. Хорвек, разумеется, благодаря своему богатству и манерам заслуживал чуть более уважительного обращения, но почтение это, по моему разумению, могло заключаться в том, что нас на сей раз удостоят эшафота.
Переполошившись, я перевела взгляд на Хорвека: небрежно и коротко отвечая на вопросы очередного своего почитателя, он, теперь, не таясь, то и дело посматривал на тихого гостя, словно приглашая того вступить в беседу, если на то достанет храбрости. В выражении лица демона мне привиделось что-то радостное, нетерпеливое, но, увы, эти чувства были едва ли не злее и мрачнее, чем любопытство таинственного человека в маске, продолжавшего хранить угрожающее молчание. Сонливость с меня как рукой сняло, и я впервые за несколько дней выбросила из головы мысли о рыжей ведьме, поджидавшей меня, как всегда, среди вечных снегов ее собственной души. Новый страх оказался живее и острее того, с которым я постепенно свыкалась, каждую ночь выходя на поиски Мике.
Гости, как на грех, переняв воодушевление у подвыпившего Боргело, не унимались и вспомнили о том, что время позднее, лишь ближе к полуночи. Тихий господин, производивший на меня все более зловещее впечатление, попрощался с хозяином дома едва ли не самым последним, и мне показалось, что вполголоса он прибавил еще что-то, предназначенное только для ушей Хорвека.
Позабыв о своей болезни, не обращая внимания на свирепый, жгучий взгляд госпожи Аркюло, торопливо ковылявшей к двери, я бросилась к демону, задыхаясь от волнения — теперь я уверилась, что опасность не была плодом моего растревоженного воображения.
— Кто это был? Что он тебе сказал? — я предчувствовала худшее. — Мы не можем здесь больше оставаться, ведь так?
О, как я хотела в глубине души услышать, что мы уезжаем из Астолано, оставив здесь страшные сны про зимний лес, залитый кровью. Я почти возненавидела город, сделавший Хорвека таким чуждым и далеким, и позабыла в тот миг, что вместе с ночными кошмарами потеряю и надежду.
— Успокойся, Йель, — вновь на лице Хорвека было то самое выражение — отсутствующее, равнодушное. — Этот господин всего лишь выразил надежду, что я не отправлюсь к развалинам старого дома Белой Ведьмы, поскольку место там дурное и темное. Весьма любезно с его стороны. А что до всего остального…Госпожа Аркюло! Скажите-ка, знаком ли вам тот гость, что сидел в стороне от остальных?
Старуха, замершая у порога, вздрогнула — ей не понравился вопрос, и по ее лицу было видно, что она сожалеет о том, что не успела вовремя улизнуть. Двое рабов, помогавших ей преодолевать ступени, уже поддерживали ее под локти, но уйти, сделав вид, что она не расслышала вопроса, госпожа Аркюло не решилась.
— Ох, да ведь он вряд ли еще раз придет, — забормотала она. — И я вовсе не уверена, что…
— Так кто же это был, сударыня? — жестко спросил Хорвек, незаметно очутившись совсем рядом со съежившейся госпожой Аркюло.
— Не мне о том судить, ведь я не так уж приближена… — принялась юлить та, однако под тяжелым взглядом демона сникла и пробормотала. — Я могу и ошибиться, сударь, но как мне показалось, то был сам племянник короля, господин Эдарро. Вот только отчего бы такому знатному человеку…
Тут она смолкла, поняв, что едва не сболтнула нечто оскорбительное для ушей того, кого она все это время молила о милости. Нетрудно догадаться, о чем она сейчас запоздало решила смолчать: забавы с магией, разумеется, все еще считались делом весьма предосудительным, и люди истинно высокого происхождения не снизошли бы до того, чтобы переступить порог колдуна, каким бы богатством и могуществом не наделяли того городские сплетни. До сих пор в наш дом приходили люди богатые, но не отличавшиеся знатностью, и о делах королевского двора здесь говорили мало, правильно полагая, что каждый сверчок должен знать свой шесток. Что там — до сей поры я даже не удосужилась узнать, как зовут здешнего короля, искренне полагая, что эти сведения нам без надобности!..
— Отчего же, сударыня, Его Светлости Эдарро не прийти в мой дом? — вкрадчиво промолвил Хорвек, изображая непонимание, от которого лицо старухи переменилось трижды или четырежды, окончательно превратившись в уродливейшую маску. — Я со всем почтением приму столь важного гостя. Не вы ли ведаете приглашениями, госпожа Аркюло? Быть может, вы сами отправили ему письмо…