Римаут. Ледяной ключ

— Здесь кто-нибудь есть? — шепотом спросила Агата. Звуки гасли, будто их впитывали стены. Никто не откликнулся.

А ведь страшно, запоздало подумала девочка. Сыро, холодно и неуютно. Ощущение полусна прошло, и она задумалась о происходящем. Кому здесь быть?

«Я здесь…», — вновь слышится в голове. — «Помоги мне…».

Слова оборвались. Агата повертела головой, подсвечивая телефоном то ящики, то стены, заглянула в самые дальние уголки подвала. Потолок нависал над девушкой, словно давил ее своей бездушной громадой. Она взглянула вверх и увидела пробежавшие тени — словно дым, в порывах ветра ткущий странные картины. Женщина с собакой на поводке. Нет, не женщина, почудилось — просто движение, сотканное из паутины и ночного страха. Агата посветила туда фонариком и… Нет, никого. Она вернулась к лестнице наверх, вышла, и уже отсюда, с первого этажа, услышала истошный крик брата. Побежала и попала в свою комнату на секунду раньше родителей.

Она отвлеклась от воспоминаний.

Улица вывела Агату в центр городка. Вот здесь уже была какая-то жизнь, не то, что на окраине: пахло булочками из призывно открытой двери пекарни, молодой парень с ведром и тряпкой отмывал витрину магазина одежды от пыли. Очень медленно, изредка сигналя, проехала машина. Водителю приходилось пропускать всех — степенную даму с сумкой для покупок, пару школьников, полицейского, вышедшего из кафе с пончиком в руке.

Отец замучается здесь ездить, вдруг подумала Агата. Он же привык к большому городу, к другим скоростям. Про Виктора — любителя погонять, и говорить было нечего.

Машина пропустила и ее, переходившую площадь перед ратушей, объехала фонтан по кругу и скрылась в одной из радиально уходивших в стороны улочек. Мимо проехал на велосипеде насупленный почтальон, то ли сильно невыспавшийся, то ли болеющий чем-то. Уж очень у него было несчастное лицо. Хмурое и искаженное неприятной гримасой. Форменная сумка сползла с плеча и время от времени хлопала мужчину по бедру, тоже не добавляя ему оптимизма.

Странно, но в отличие от Глобурга, в городке вообще не было видно собак. Вот кошек — сколько угодно: и спавших на мостовой, и бредущих по своим делам; одна даже на бортике фонтана улеглась, внимательно рассматривая прохожих. А собак даже не слышно.

Школа нашлась ровно в том месте, где ее и советовал искать навигатор. Двухэтажный домик с крупной фигурой совы над входом. Птица выглядела сытой и довольной жизнью, что сразу поднимало настроение входящим. Внутри оказалось всего трое учителей, да и детей — от шести и старше — не больше трех десятков. Римаут совсем маленький, а в окрестных деревнях тоже не сказать, чтобы многолюдно.

— Меня зовут Агата Фроман, — представилась она всем сразу, заходя в класс.

Учительница, госпожа Петерс, кивнула, записала ее фамилию и предложила занять свободную парту. Таких мест было полно, но Агата предпочла сесть не одна, а рядом с девушкой чуть младше себя, с выкрашенными в розовый и фиолетовый прядями волос. Неожиданно яркое пятно в скучном школьном быте, надо было познакомиться. Краем глаза она оценила и пару парней чуть левее, один так, ничего… Но не к ним же было садиться.

— Я слышала, ты — Агата, — сказала новая знакомая и представилась сама. — Я Энни. Ты к нам надолго?

Агата расстегнула рюкзак, вынимая тетрадки. Потом поискала ручку.

— Не знаю. Пока папа будет работать здесь.

— А-а-а! Это же вы купили дом убийцы? — неожиданно спросила Энни. В глазах у нее были интерес и немного страха.

— Какого… убийцы?! — оторопев, переспросила Агата. Перед ее глазами мелькнул несчастный продавец дома, в последний раз смотревший на свой бывший дворик.

— Кукольника же! — откликнулась Энни. — Страшный человек, так моя мама говорит…

Госпожа Петерс неодобрительно глянула на девочек. Они замолчали, и начался урок: ненавистная математика, но что ж поделать. Агате было страшно интересно, почему господина Реца считают убийцей, но она сдерживалась до перемены. За открытым окном, словно комментируя скучные формулы на доске, переговаривались птицы. Вся атмосфера в школе, как и в остальном городке, была сонной, словно переехав сюда, проваливаешься лет на пятьдесят назад.

После урока девушки вышли из класса. В буфет идти было рано, а вот поговорить — в самый раз.

— А вы откуда приехали? — спросила Энни уже в школьном дворе. Короткая аллея и скамейки под фонарями напоминали городской парк. Только очень маленький. Карманный.

— Из Глобурга. Это на юге, — сообщила Агата. Она присела и обнаружила, что скамейка была неожиданно удобной. Даже лучше сидений у школьных парт.

— Я знаю, — махнула рукой Энни. — На географии рассказывали. Почти пятьсот километров отсюда. Там же у вас море?

— Море… — грустно ответила девушка. По нему Агата уже начала скучать. Безбрежная синева, смыкающаяся с небом где-то вдали, рыбацкие катера и птицы. Много-много птиц, с криками кружащих над причалами.

— У нас моря нет, — добавила Энни. — Только речка, но она совсем мелкая и неинтересная. Да и весь Римаут скучный как уроки у Петерс.

Они засмеялись, почувствовав, что так и начинается дружба. На день или на всю жизнь — тут уж как повезет, но взаимная симпатия налицо.

— А почему ты назвала кукольника… ну, Реца, убийцей? — спросила Агата. Этот вопрос очень мучил ее и наконец-то прорвался наружу.

— А ты про него ничего не знаешь? Ну да, второй день же в городе… Ну тогда слушай.

Еще полгода назад Антон Рец и его жена Лиза были обычными жителями Римаута. Не богатыми, но и не бедными. Средними.

У Реца была маленькая лавочка, магазин игрушек на улице Короля Вахо, в подсобке которой он устроил мастерскую — во дворе их дома была еще одна, но совсем уж маленькая. В «Игрушках Реца» продавались и обычные заводские развлечения для детей, но была отдельная полка с самодельными куклами. Нередкие в этих краях туристы, попав в магазин, охотно брали именно их. Что там трансформеры или вездесущие квадрокоптеры — их везде полно! А вот купить куклу в национальном наряде, да еще сделанную вот этим человеком, его руками, это — всегда привлекательно.

И Антон, и Лиза были местными, что в таких крохотных городках всегда важно. Их уважали многие, семья и магазинчик были частью Римаута, составной деталькой несложного механизма города. Единственным человеком, с которым у Антона были некоторые трения, был Маркас. Вроде бы бывший моряк, хотя это только слухи. Седой, вечно насупленный мужичок неопределенного возраста приехал издалека и купил по случаю домик рядом с магазином Реца. С этого все и началось.

Маркас крепко пил. Трезвым за год жизни в Римауте его видели нечасто, но и это бы и ничего — его жизнь, его проблемы. Он постоянно изводил соседа и магистрат жалобами на все подряд. Слишком шумные покупатели. Магазин игрушек якобы заслонял ему солнце. Рец — опять же с его слов — воровал с крыльца газеты, которые по старинке выписывал Маркас.

Потом занудный старик переключился на собак. Ему мешали решительно все псы городка, которых и так было немного. Они лаяли. Они пытались на него напасть. От них блохи и инфекции. Потом собаки начали пропадать, их безуспешно искала полиция, но… В общем, Маркаса подозревали в причастности к травле друзей человека. Никаких доказательств не было, однако и другой кандидатуры — тоже.

И так изрядно уставший от надоевшего соседа Антон водил своего Уми на поводке. В наморднике, хотя собака была исключительно доброй. Старался никогда не упускать из виду, даже работая в мастерской. Дома всегда пристегивал Уми во дворе, возле будки. Делал, что мог, но так и не уследил.

Трагедия разыгралась в начале марта. Уми был привязан возле прилавка магазина, в глубине лавки, чтобы не мешать покупателям. Антон отошел в мастерскую, доделывая одну из кукол. Колокольчика у входа не слышал, значит, и покупателей не было.

— И куда делась собака? — замерев от рассказа, спросила Агата.