Армия Наполеона

Действительно, с подготовкой офицеров для этого рода войск дело обстояло очень плохо, и фактически кавалерийские командиры воспитывались чисто эмпирическим методом. Правда, еще в эпоху Консульства существовала так называемая «аппликационная кавалерийская школа» в Версале, но это были скорее «курсы повышения квалификации» для офицеров и унтер-офицеров кавалерийских полков, к тому же из рук вон плохо организованные. «Три раза в неделю мы собирались на гражданском манеже под руководством знаменитых наездников Жардена и Купе; мы приходили туда тогда, когда нам заблагорассудится… Три остальных дня были посвящены военным занятиям… Как только занятия кончались, капитаны исчезали, и каждый воспитанник делал то, что ему хотелось, – вспоминал генерал Марбо. – Согласитесь, нужно весьма большое желание учиться, чтобы преуспеть в столь плохо организованной школе…»[187].

Подобное состояние подготовки командных кадров для кавалерии, разумеется, не могло удовлетворить императора, и поэтому в 1809 г. был издан декрет о создании кавалерийской школы в замке Сен-Жермен по образцу Сен-Сирской, но с учетом специфики своего рода войск. По мысли Наполеона, Сен-Жермен должен был стать привилегированным учебным заведением для сыновей дворян и буржуазии, ибо здесь за обучение необходимо было вносить очень высокую плату (кроме нескольких курсантов, которых государство брало на содержание). Униформа воспитанников, так же как внешний вид школы, должны были производить впечатление своим блеском. Однако школа создавалась поспешно, и император остался крайне недоволен своим внезапным визитом в Сен-Жермен 14 апреля 1812 г.

В возмущении он написал в тот же день военному министру Кларку. Всё вызвало шквал упрёков – состояние здания, дурной запах, дурной хлеб: «Я попробовал хлеб. Он такой плохой, что от такого стоило бы жаловаться даже в самые плохие моменты на войне. Как можно давать подобный хлеб молодым людям, которые привыкли дома к богатой жизни и которые платят по 2400 франков пансиона?»[188]

Наполеон сместил со своего поста начальника школы генерала Клемана де ла Ронсьера и на его место поставил уже известного нам Беллавена, в надежде, что он сможет организовать школу надлежащим образом. Однако времени оставалось уже немного. Крах Империи увлек за собой и Сен-Жерменскую школу. Она закрылась в 1814 г., так и не успев развернуть свою работу с той эффективностью, которой ожидал от нее император. За все время своего существования школа выпустила из своих стен лишь 311 су-лейтенантов кавалерии[189].

Совсем иную роль сыграло в подготовке офицерского корпуса высшее учебное заведение, которое, в общем, не считалось военным. Это была знаменитая Политехническая школа, созданная в 1794 г. как институт, призванный готовить специалистов для всех областей промышленности и техники. Политехническая школа превратилась в эпоху Империи фактически в военное учебное заведение. Здесь все напоминало о войне: ношение униформы, подъемы в пять часов утра по звуку барабана. «Наши учителя походили на герольдов, наши классы – на казармы, наши перемены – на маневры, а наши экзамены – на военные смотры», – вспоминал Альфред де Виньи о лицеях эпохи Наполеона, однако это в равной степени могло быть отнесено и к Политехнической школе… Впрочем, ее выпускники формально не обязаны были идти в армию. Но едва редели ряды офицерского корпуса в армии, как император снова писал военному министру: «Нужно посмотреть, не может ли Политехническая школа дать еще пятьдесят офицеров», и так каждый раз, когда не хватало офицеров артиллерии и инженерных войск.

Э. Детайль. Воспитанники политехнической школы в бою за Париж (1814 г.)

В результате сами воспитанники школы рассматривали ее скорее как военную. «Парижская политехническая школа была в это время лучшим военным училищем, и военные науки изучались здесь на чрезвычайно высоком уровне»[190], – писал окончивший ее в 1808 г. Хлаповский, польский офицер ординарец императора. Действительно, естественные и военные дисциплины здесь преподавались виднейшими учеными и прекрасными офицерами. Среди профессоров были такие научные деятели с мировыми именами, как Монж, Фуркруа, Карно, Тенар, Жюссье и многие другие. С 1804 по 1813 г. это высшее учебное заведение окончили 1380 студентов, из которых около тысячи (!) стали офицерами, прежде всего артиллерии и инженерных войск.

Немалую роль в подготовке офицеров для инженерных войск и рабочих рот артиллерии в эпоху Наполеона сыграла и Компьенская школа искусств и ремесел, основанная в эпоху Консульства.

Наконец, для подготовки унтер-офицеров была учреждена соответствующая школа в Фонтенбло.

Все эти меры способствовали значительному повышению военного и общего уровня образования командиров французской армии. Однако, как уже было отмечено, процент офицеров, получивших регулярное военное образование, оставался весьма скромным и процесс складывания армии современного типа с командными кадрами, прошедшими обязательную профессиональную подготовку в высшем или среднем учебном заведении, только начался в эпоху Наполеона и был далек от завершения в момент падения империи.

Выпускников лучших военных школ и простых крестьянских парней, ставших командирами, юных аристократов из Сен-Жерменского предместья и сыновей парижских ремесленников – офицеров Империи объединяло одно: беззаветная отвага и культ чести. «Мы говорили только о будущих победах, – вспоминает лейтенант Мартен о начале трагической кампании 1815 г., – о славе, которую мы добудем, о повышениях, которые мы получим. Прочь удовольствия мирной жизни – жалкий отдых не для истинных воинов! Покинуть все: любовь, возлюбленную, все, чтобы сражаться!»[191]

Молодому офицеру для того, чтобы доказать, что он достоин эполет, приходилось нелегко. «Когда нужно было выбирать позиции для орудий, – рассказывает один из них, – я старался ставить их нарочито близко от неприятеля и в самом опасном месте. Должен сказать, что чувство, которое мной руководило, было не желание бить врага, а заработать репутацию. Я добился этим способом того, что заслужил доверие»[192].

Иногда желание показать свою отвагу приводило к бесполезным потерям: «Это ложное понимание храбрости отняло у Франции немало доблестных воинов, которые погибли без иной пользы для отечества кроме той, что они приучали своих подчиненных презирать смерть и быть в состоянии преодолевать все опасности»[193]. Но «благо той армии, – говорит Клаузевиц, – в которой проявляется несвоевременная отвага, – эта буйная растительность, она признак могучей почвы. Даже безрассудную смелость, т. е. смелость бесцельную, нельзя ценить низко; в основе своей она является той же самой душевной силой, только проявляющейся в виде особого вида страсти…»[194] (см. также гл. XI).

Лучшим свидетельством отваги наполеоновских офицеров на поле чести являются цифры потерь, понесенных командными кадрами в боях. Согласно подсчетам крупнейших французских современных историков Лемоншуа, Удайля, Бодинье от 11,5 % до 12,8 % офицеров наполеоновской армии погибли в боях[195], т. е. около 10 тысяч человек. В процентном отношении это значительно выше, чем потери рядового состава убитыми и умершими от ран (см. гл. II). С другой стороны, нужно отметить, что потери офицерского состава от болезней были гораздо ниже, чем у рядовых. Командные кадры по различным данным потеряли лишь от 4 до 8 % своей численности умершими от болезней, у рядовых же это число, как уже отмечалось, составляло не менее 30 %. Разумеется, сказывались лучшие условия содержания и лучшие материальные возможности офицеров, но не только это. Вне всякого сомнения, немалую роль играл и психологический фактор. Офицеры с большей стойкостью переносили лишения, а самое главное, до конца сохраняли товарищескую взаимопомощь. В тяжелейших условиях отступления из России, когда солдаты и офицеры находились практически в равных условиях перед лицом лишений и когда офицерам приходилось еще чаще, чем обычно, рисковать собой под пулями, потери рядового и командного состава оказались тем не менее в процентном отношении совершенно различными. В некоторых полках вокруг изодранных знамен оставались лишь уцелевшие офицеры с горстью унтер-офицеров и солдат.

187

Marbot M. de. Mémoires du général baron de Marbot. R, 1891, p. 169–170

188

Napoléon Bonaparte. Correspondance générale, Paris, 2012, t. 12, p. 497.

189

Ibid., p. 221

190

Chlapowski D. Mémoires sur les guerres de Napoléon (1806–1813), publié par ses fils. R, 1908, p. 59

191

Martin J. Lettre du 1er août 1815 // Carnet de la Sabretache, 1895, p. 493.

192

Levavasseur O. Souvenirs militaires d’Octave Levavasseur, officier d’artillerie, aide de camp du maréchal Ney, publié par le commandant Beslay. R, 1914, p. 35

193

Lejeune L.-F Mémoires du général Lejeune. R, 1895, p. 70

194

Клаузевиц К. О войне. M., 1936, t. 1, c. 205

195

LOfficier français des origines à nos jours… p. 137