Страница 13 из 17
Рядом с Зайной сидит адвокат Израэль Липманн. За допросом через хитрое зеркало следят Хольгерсен, представитель прокуратуры и сотрудник тюрьмы.
Мэддокс, Хольгерсен и представитель обвинения приехали на полуостров Саанич в Уилкинсон-роуд (старую тюрьму максимально строгого режима, где содержались и осужденные, и арестованные до суда), когда Липманн предложил сделку в обмен на перевод своего клиента в другую тюрьму и смягчение обвинений. Детективам и прокуратуре он посулил информацию о личностях девочек с татуировками-штрихкодами.
Если Зайна выведет полицию на поставщиков «живого товара», это станет настоящим прорывом в расследовании. Торговля женщинами – это уже уровень международной организованной преступности; штрихкоды на коже недвусмысленно давали понять, что владельцы «товара» – серьезные люди, со своим клеймом.
Мэддокс рассматривал орлиные черты сидевшего напротив двухметрового трансгендера. Волосы заключенного были острижены по-военному коротко и выкрашены в серебристый цвет. От Липманна детективы узнали, что Зайна идентифицирует себя как женщину, и Мэддоксу было странно и непривычно считать «особой женского пола» палача, тюремщика и торговца людьми. Но Джеймс Мэддокс над этим, как говорится, работал. Кожа заключенной была необычного пепельного оттенка, глаза почти бесцветные. Зайна сидела в тюремной одежде – ярко-красных брюках и такой же рубашке с буквами «РИТ-В, БК» на спине – странно спокойная, с бесстрастным лицом. Опухшую левую щеку украшали свежие фиолетовые синяки, на виске швы, на шее след от веревки. Мэддокс оценил иронию судьбы, помня, что одна из секс-работниц «Вакханалии» погибла во время снафф-сессии.
Прежде чем войти в допросную, Липманн и представитель прокуратуры долго и придирчиво обговаривали условия сделки, которые устроили бы и защиту, и обвинение.
Мэддокс нажал кнопку записи, включив видеокамеру и магнитофон.
– Начат допрос заключенного, известного как Зайна. Место проведения – региональная исправительная тюрьма на острове Ванкувер, время – шестнадцать сорок пять, среда, третье января. – Мэддокс поглядел Зайне в глаза: – Для записи назовитесь полным официальным именем, пожалуйста.
– Зейден Камю, – четко ответила заключенная, не мигая.
Пульс у Мэддокса участился. Наконец-то хоть что-то, с чем можно работать!
– Гражданство?
– Я из Алжира. Мать была алжиркой, отец – французский гражданин. У меня французский паспорт, постоянно проживаю в Париже.
Вот чем объясняется ее акцент!
– Но называете вы себя Зайной? – уточнил Мэддокс.
– Так женственнее. Я считаю себя женщиной и в настоящее время прохожу гормональную терапию. Операция состоится позже.
Вот и вскрылась истинная причина сегодняшней встречи. В хаосе штурма «Аманды Роуз» полицейские, производившие аресты, не разобрались, что Зайна, родившаяся мужчиной, считает себя женщиной, поэтому ее поместили в мужскую камеру на общих основаниях. В первую же ночь Зайну изнасиловали и сильно избили; теперь она содержалась в одиночной камере. Липманн засыпал жалобами различные организации, в том числе комитет по правам человека, требуя перевода своей подзащитной в женскую тюрьму, однако соображения безопасности взяли верх над существующими правилами содержания под стражей трансгендеров. Учитывая более чем вероятное участие Зайны в похищении, изнасиловании, переправке, пытках, психологическом насилии, приучении к наркотикам и незаконном удержании несовершеннолетних девочек на борту «Аманды Роуз», ей придется нелегко в любой тюрьме. Однако ради перевода в женскую среду Зайна готова была заговорить.
– Где ваши документы, удостоверяющие личность, где паспорт? – спросил Мэддокс. – На «Аманде Роуз» мы их не нашли.
Зейден Камю взглянул на своего адвоката. Липманн еле заметно кивнул.
– Мадам Ви велела мне положить наши документы в водонепроницаемую сумку, добавить что-нибудь для веса и выбросить за борт.
– Когда она приказала вам это сделать?
– Когда полицейский спецназ начал штурм яхты.
– Каким образом вы выбросили сумку в воду? – спросил Мэддокс. – Из окна в кабинете вашей мадам?
– Совершенно верно, из иллюминатора в ее кабинете.
– Опишите сумку.
– Герметичная, непромокаемая. Черная, с маленьким оранжевым логотипом сбоку.
– Размер?
– Объем пять литров.
– А зачем же за борт-то?
– Мадам Ви считала, что молчание и анонимность – самая безопасная тактика в случае допроса. А еще она хотела сохранить документы на случай, если мы в обозримом будущем сможем достать сумку с помощью дайвера.
– В сумке есть что-нибудь, кроме ваших паспортов?
Глаза Зайны блеснули. Липманн провел рукой по блокноту – условный знак.
– Да.
– Что еще лежит в сумке?
– Другие документы, тоже удостоверяющие личность.
Мэддокс записал себе эту информацию и описание сумки. Надо будет отправить полицейских дайверов понырять вокруг «Аманды Роуз». Разобравшись с этим немаловажным вопросом, Мэддокс попросил:
– Назовите официальное имя и гражданство мадам Ви.
Зейден Камю напрягся, впервые выдав волнение. Мэддокс не сводил с него взгляда и заметил, как в бесцветных глазах трансгендера шевельнулся страх. Старая сутенерша все еще имела власть над Зайной – и над другими своими работничками. Пока таинственная престарелая мадам не открыла полиции ничего, а в базе данных не оказалось ни ее отпечатков, ни Зайны. Установление личности мадам Ви стало бы значительным шагом вперед.
– Отвечайте, – тихо подсказал Липманн.
– Вероника Саббонье, – произнесла Зайна.
– Гражданство?
– Тоже француженка.
– Где вы познакомились с Вероникой Саббонье?
Зайна сглотнула.
– В Париже. Она часто останавливалась в отеле, где я была управляющей.
– Когда это случилось?
– Примерно пять лет назад.
– Вероника Саббонье уже тогда была сутенершей?
Липманн кашлянул:
– Этот вопрос выходит за рамки оговоренного соглашения.
Несколько секунд Мэддокс подчеркнуто смотрел в темные глаза адвоката, но задал вопрос иначе:
– Когда вы начали работать на Саббонье?
– Я снова встретила ее два года назад в марсельском отеле, куда меня перевели. «Аманда Роуз» стояла в порту Марселя четыре месяца. За это время я ближе познакомилась с мадам Ви, и она пригласила меня на яхту, а потом предложила работу в клубе.
– В «Вакханалии»?
– Да. Я осталась на «Аманде Роуз» по окончании марсельского сезона, по выражению мадам Ви.
– На какую должность вас наняла Саббонье?
Камю взглянул на адвоката. Липманн снова коротко кивнул.
– Личного секретаря и охранника в клубе «Вакханалия».
– То есть управляющим элитного секс-клуба?
Зайна промолчала.
Мэддокс предпринял обходной маневр:
– Саббонье поручала вам избавиться от тела Фейф Хокинг после того, как Хокинг скончалась во время полового акта на борту «Аманды Роуз»?
Липманн резко подался вперед:
– Этот вопрос выходит за рамки нашей договоренности, детектив!
Мэддокс шумно вздохнул, не торопясь нарушить давящее молчание в душной допросной. По словам двух молодых мажоров, обвиненных в удушении Хокинг во время вышедшей из-под контроля снафф-сессии, мадам Ви-Саббонье вызвала именно Камю, чтобы все прибрать и избавиться от тела. Камю, по их словам, завернул обнаженное тело Хокинг в плотную полиэтиленовую пленку (такую же точно Мэддокс потом разрезал на Джинни), а затем Саббонье поручила яхтенному плотнику и матросу Спенсеру Аддамсу вывезти труп на катере и выбросить в море. Однако Аддамс оставил тело Хокинг себе для собственных некрофильских удовольствий и избавился от трупа лишь спустя неделю. Течением сверток принесло во Внутреннюю гавань, а дальше это расследование стало первым делом Мэддокса на новом месте, в убойном отделе полиции Виктории.
Он попробовал зайти с другого конца:
– Плотник Спенсер Аддамс уже работал на «Аманде Роуз», когда Саббонье наняла вас в Марселе?
– Нет, его взяли вскоре после этого. Он работал на яхте в средиземноморские сезоны, а также в Виктории, Ванкувере, Портленде, Сан-Франциско и на Карибах.