Ангел-стажёр

- Что-то ты слишком быстро считать научился, - проворчала она.

- Так у меня же голова только на половину пустая, - дождался я, наконец, возможности вернуть ей ее же фразу.

У Марины дернулся уголок рта.

- А как там у них? - вдруг спросила она, не уточняя имена, но мне они были не нужны.

- Не знаю пока, - честно ответил я. - Анатолий Тошины бумаги забрал и больше не появлялся.

Опять накликал. Он явился ко мне прямо на следующий день, снова без предупреждения и, честно говоря, в самый неподходящий момент.

Этот крутой, навороченный телефон не работал! Тоша мне туда все контакты завел - ни один не отзывался. Прямо как этот везунчик хренов, когда я по его делам, как ошпаренный, бегал. Я же в точности все его тыканье повторил! Раз сто. Дожился - не просто до земли с ее игрушками опуститься, а еще и прямо в человеческие предки угодить: за рядовым хранителем подсматривать и копировать его. Причем, безрезультатно!

Не успел я подумать, почему все-таки ценнейшие возможности достаются не тем, кто их с умом использовать умеет, как это ходячее крушение всех моих надежд и планов ввалилось ко мне в кабинет. И - ни много, ни мало - потребовало, чтобы я на землю смотался. С его поручением. Быстро - одной ногой здесь, другой там.

Так точно! Как прикажете! Служба внешней охраны всегда к Вашим услугам! Она ведь только для этого и существует.

У меня возникло непреодолимое желание его доставить на землю. И там и оставить. Надеюсь, внештатники с него подписку о невыезде взяли. Тогда назад они его сами переправят - и сразу в настоящий карцер. Темный и с заколоченной навечно дверью. Чтобы никакой связи со мной не было. Пусть там до скончания века сидит и, какие хочет, образы себе рисует…

Стоп, какие образы? Какие образы я должен представителю темных передавать?!

А вот это уже интересно. В каком состоянии новобранцы к нянькам поступают, я, честно говоря, понятия не имел - в наш тренировочный павильон они всегда поступают, горя энтузиазмом. С другой стороны, для чего-то же первичная подготовка нужна - не знаю, привести там новичков к общему знаменателю, мотивировать их…

И если хранители бракованного кандидата как-то протащили, то сдается мне, что может появиться повод побеседовать и с контрольной комиссией, и с внештатниками. С первыми о соглашательстве, со вторыми о повышенном внимании к чужому отделу в ущерб прямым обязанностям.

Я с удовольствием сосредоточился, чтобы принять от Анатолия мысленные снимки предположительного брака хранителей. Когда же я их увидел, в голове у меня не просто зазвенело - в набат ударило.

Видел я такую мимикрию на земле, и не раз. Человек старается раствориться в толпе, оставаться незаметным, не привлекать к себе внимание, если хочет какую-то червоточину скрыть. И в этой как бы невидимости растет эта червоточина, дальше разъедает человека и однажды вырывается наружу, отравляя все и всех вокруг. Мой отряд и существует, чтобы не допустить этот взрыв. У обычных людей. Своих подопечных хранители должны трижды проверить и перепроверить, прежде чем в разработку брать. Проверку их архивов я решил на самый конец оставить. Когда исключу возможность недоработки своего отряда. Я глянул, кто из моих ребят не задействован ни в каких операциях на земле, и посадил троих перелопатить наши досье. Лет за семьдесят, чтобы не промахнуться. И снабдив их образом невидимки - во всех ракурсах, но крупным планом, чтобы ни Татьяну, ни фон видно не было.

Ребята мои разворчались - пришлось объяснить, что речь идет о добром имени нашего отряда. Если что, мы свой прокол должны сами обнаружить, раньше темных, чтобы они нас носом в него не ткнули. После чего, естественно, работа пошла веселее и в скрупулезности проверки я мог не сомневаться. И как я и предполагал, в наших документах они и следа этого скрытного не нашли.

Теперь можно было и к темным обратиться. К Максу я отправился совершенно открыто - мы с ним как раз в одной из операций на земле снова сотрудничали.

Какое-то время он молчал, всматриваясь в передаваемый мной образ.

- Ну, и что в нем такого? - пренебрежительно протянул он наконец. - Обычная серость, на земле таких половина жителей. Нас такие не интересуют.

- Проверить можешь? - настаивал я. - Хотя бы лет за пятьдесят. Может, вы его вели, а потом бросили. Как бесперспективного.

- Или вы нас отогнали? - скривил он губы.

- Мы нет. Проверено, - заверил я его.

- Так зачем он тебе? - прищурился он.

Я показал ему не крупный план, а оригинальный образ - с Татьяной рядом.

Макс оживился. Как и следовало ожидать, неприятно.

- Результат даруемых вами вторых шансов? - насмешливо процедил он. - Оступившийся только прикинулся, что исправился? Не знаете теперь, что с ним делать?

- Не знаю, - признался я. - Но хочу выяснить. Прежде чем к хранителям идти. Что-то с ним не так.

Макс холодно посмотрел на меня.

- Наши «не так» обычно не совпадают, - проговорил он, вновь растягивая слова. - Если этот тип такой невзрачный у вас, с вашим самоукрашением, можно только вообразить, что он представлял из себя на земле. Типичный ваш кандидат.

- А мне вот чутье подсказывает, - разозлился я, - что нутро он свое скрывает. Типичный ваш кандидат.

Макс растянул губы в улыбке, но глаза у него ничуть не потеплели.

- Мы ищем зло в людях, - надменно вскинул он голову, - но яркое. Люди, гадящие исподтишка, нас не интересуют - они эту привычку могут к нам протащить. Я проверю, - добавил он, когда я открыл рот, чтобы объяснить ему свое видение гадостей исподтишка, - но если хочешь, можем поспорить, что мы им не занимались.

Спорить я с ним не стал. В конце концов, я и свои архивы только для порядка проверил. Мне просто нужна была стопроцентная уверенность, что потенциально недостойного кандидата хранители проворонили.

Я ее получил. На следующий день. От сочащегося самодовольством Макса. Они весь отдел, что ли, за проверку посадили, чтобы мне нос ее темпами утереть?

Что-то подсказывало мне, что у хранителей эта проверка займет немного больше времени. Они же до конца будут упираться, честь мундира отстаивая. А у меня никаких доказательств их недосмотра нет - только чутье.

Я решил провести с их главой неофициальный разговор. Пусть дадут мне негласный доступ к отчету их хранителя, который вел эту мышь серую, а мы с темными по своим материалам проверим каждый момент его биографии. И если что нароем, потом все вместе придумаем, как хранителей прикрыть, прежде чем дело внештатникам передавать.

Главный хранитель согласился принять меня сразу. Я даже подумал, уж не потянуло ли его на чистосердечное признание. В неофициальной, так сказать, обстановке.

Однако, встретил он меня с совершенно бесстрастным лицом и, предложив кресло, молча уставился на меня. Вот я же говорил, что сразу в отказ уйдет! Ладно, будем давить авторитетом. Тоже сразу.

- Я бы хотел узнать, кто из Ваших сотрудников вел этого … человека, - негромко, но весомо произнес я, показывая ему крупный план невидимки. Название для него я изменил в самый последний момент и совершенно неожиданно для себя самого - опять чутье сработало.

Глава хранителей чуть нахмурился, всматриваясь, и затем озадаченно вскинул бровь.

- Не припоминаю такого, - коротко, но уверенно ответил он.

Ну, это уже перебор! Объект же только что к нам поступил, значит, и отчет в контрольную комиссию писался недавно, и дело едва закрыть успели.

- А в ваших архивах можно проверить? - прямо перешел я к цели своего визита.

- Вы не могли бы сообщить мне причину Вашего интереса к нашим подопечным? - произнес он все также без всякого выражения.

В ответ я показал ему другой образ невидимки - сжавшегося, словно в ожидании удара, и с выражением мертвой отрешенности на лице. Полный образ - так, чтобы подготовительный центр на заднем плане хорошо просматривался.

У хозяина кабинета ни единый мускул на лице не шевельнулся. А вот руки, сложенные на столе, чуть дрогнули, и одна из них вдруг сделала едва заметный, но резкий, отшвыривающий в сторону жест. При этом он все так же пристально и бесстрастно смотрел мне прямо в глаза.