Технораса

— Кому и бесполезная, а вот я бы не отказался иметь её в перерывах между вахт, — ответил он, исполнив еще одно завистливое слёзоиспускание с последующим морганием.

Сопоставив слова Хонна с тем, что однажды услышал от Мегеля, до меня дошло, что капитан корабля где-то нашел такую особь, для которой занятие сексом не доставляло дискретного чувства оргазма, но при этом циркуляция энергии имела место быть. В свое время я интересовался вопросом удовлетворения сексуальных потребностей и то, о чем смог узнать, на «корню» лишило меня желания заниматься самоудовлетворением.

Дело было не в порицаемых оставшимися на далекой Земле сверстниками действиях правой рукой, а в том, что при симулировании коитуса происходило «забивание» чакр. Обмен энергиями, как и вхождение в резонанс соответствующих торсионных полей, все это было направлено природой на развитие чакр, но только при условии замкнутости цикла.

— Слушай, я в космосе не так давно, но мне казалось, что где-где, а уж на космических станциях проституток должно было быть более чем достаточно, — вспомнив о так и не реализованной идее зайти на торговой станции в публичный дом, нейтральным голосом произнес я.

— Не знаю куда смотрели твои родители пока ты рос, но о жрицах Пустоты знает каждый ребенок, — осклабился он, выражая свое удивление.

Краткий экскурс вактолианца о том, что разумные, занимающиеся сексом со всеми подряд, имеют не просто «забитые» чакры, а «грязные» чакры, позволило по новому взглянуть как на идущие из самой древности традиции брать в жены и наложницы только девственниц, так и на то, почему этим «бизнесом» добровольно заниматься никто не хочет.

Не хочет по крайней мере до того момента, пока его или её чакры не окажутся в настолько плачевном состоянии, от постоянного вступления в резонанс с чужеродными торсионными полями, что энергетическое тело, отвечающее не только за поддержание физической оболочки, но и за подпитку тонких тел, не начнет корежить, что непременно отразится как на астральном, так и на метальном уровне.

— Я смотрю ты хорошо разбираешься в тонких телах, — прозвучала похвала с моей стороны.

— Да, это так! — патетично топнул ногой Хонн.

— Скажи мне тогда, зачем нужно прокачивать чакры, если имплантаты технорасы не используют энергию из биополя, а получают её напрямую из Эфира? — задал я очередной вопрос.

— Затем, что мы, вактолианцы, хоть и вошли в содружество рас, но не считаем предлагаемый путь развития правильным! — удивил он меня.

— А почему? — последовало от меня закономерное удивление.

— Ты знаешь, что уничтожить атмическое тело невозможно? — ответил он вопросом на вопрос.

— Э, типа душа бессмертна? — неуверенно произнес я.

— Именно! — понизив частоту гортанных звуков, что обозначало важность произносимых слов, он продолжил: — в случае обычной смерти, атмическое, казуальное и будхические тела сохраняются, так что возродится ли разумный в «купели», или же появится на свет естественным образом, нет никакой разницы, три тонких тела найдут его и придадут остальным телам все те свойства, которые уже были достигнуты индивидом до момента смерти.

— Подожди, но ведь в случае окончательной гибели разумного, его будхическое тело погибает, — возразил я: — иначе бы младенец помнил все свои предшествующие жизни!

— Не погибает, а стирается! — поправил меня вактолианец и пренебрежительно добавил: — а технораса лишь научилась записывать параметры шестого тонкого тела перед смертью физической оболочки разумного и генерировать его в купели.

— Может они тогда и карму научились исправлять? — решил уточнить я про пятое тело, о котором собеседник ничего не сказал.

— Может и научились, — судя по изменившемуся тембру голоса, Хонн начал терять интерес к беседе: — казуальное тело заключает в себе то, что осталось от прежних жизней, в момент смерти разумный переживает все, что успел совершить, и от того, в каком состоянии он прекратил свое существование, зависит и то, что останется в его карме в качестве одного из множества фрагментов.

— Думаю, что если где и есть процедуры чистки кармы, то это запрещено, — предположил я.

— Вовсе нет, — вставая со своего места произнес Хонн, отворачиваясь: — все, что совершили твои предки, перестанет иметь значение в будущих воплощениях и, по большому счету, всем все равно, что будет в глобальном будущем, оно не определено и никто точно не знает, где и кем кто родится.

«— Может быть точно никто и не знает, только вот технорасе, которая судя по всему достигла бессмертия в своем развитии, это уже и не важно», — додумывал я мысль, вслед за вактолианцем покидая кают-компанию и направляясь в свою каюту.

Глава 38

Не смотря на то, что капитан Вапу спешил покинуть станцию КЗ, это не помешало ему задержаться на время, которое мне потребовалось на посещение лицензированной лаборатории. Дело было не в дружелюбии или уступчивости капитана, а в элементарной жадности. После того, как наши переговоры зашли в тупик по поводу поддерживаемой в помещениях космического корабля атмосферы, как-то само собой так получилось, что вопрос решился установкой мне «оригинального» имплантата дыхательной системы.

Однако, несмотря на то, что я теперь мог дышать довольно широким спектром газов, я настоял, чтобы мне выдали скафандр. Доставшаяся модель скорее выполняла функцию по обмену информацией, нежели защищала мой организм, но я все равно остался им доволен.

Сигнал боевой тревоги застал меня на полпути от кают-компании к жилой каюте. Легкий скафандр, который был надет на мое тело, не подразумевал возможности выхода в космос. Да и окажись я за пределами обшивки корабля, шанс на то, что поблизости окажется космическая станция и мне удастся до нее добраться, был микроскопически низок.

«— Иду я, иду, буду на месте через 24 секунды», — ответил я на запрос капитана Вапу о времени активации агрегата ремонтно-диагностического комплекса дронов.

Помимо ремонта и профилактики, агрегат являлся частью управляющего кластера, влияя на какие-то сотые процента в эффективности. Для ускорения процесса собственного перемещения, я отдал мысленную команду имплантанту ошейника, указав для этого конечную точку маршрута. Тело тут-же ускорилось, используя все возможности и организма и имеющегося скафандра. Особенно мне нравилось, что помимо прочего, принимался во внимание и факт полета в космосе и особенности внутренних коридоров корабля.

У скафандра, кстати, также имелся свой интерфейс, но, уже привыкнув к виртуальному пространству своей киберсети, я еще неделю назад произвел сопряжение интерфейсов всех устройств и теперь постоянно пользовался только виртуальностью. Даже к глазам, доставшимися мне от природы, я стал относиться всего-лишь как органу получения информации в определенном секторе обзора и диапазоне частот. Тот же скафандр передавал куда больше информации, как впрочем и связанная с ним сеть телеметрии самого корабля.

— Цель по вектору 103к, удаление 0.3 а.е., время входа в зону уверенного поражения 7.3 сек, активация дронов с седьмого по девятый подкластеры, — только находясь в виртуальности своего пространства, я мог разогнать восприятие до скоростей, на которых общались остальные члены экипажа с боевых постов.

— Я на месте, — отрапортовал я, хотя в этом и не было никакого смысла.

Повинуясь командам капитана, управляющие кластером дронов латуканцы выполнили команду чуть ли не быстрее, чем она прозвучала.

— Принято, — в перерыве между управлением кораблем, капитан Вапу нашел время ответить на мой доклад.

— Есть попадание, — один из латукан, имена которых я путал, сделал доклад о ходе боевых действий в зоне его контроля.

Я постарался никак не выразить своего удивления, хоть мне и хотелось спросить разумного каким образом он смог понять о том, что дроны смогли пробить щит противника, если они это сделали лишь спустя полсекунды, после того как прозвучал доклад о попадании.