Письма Филиппа

– Как можно знать будущее, нет, человек не должен знать своего будущего!

Я встал со своего кресла и подошёл к книжному шкафу. Достал книгу с верхней полки, полистав её прочитал: «Протагор: Было некогда время, когда боги—то были, а смертных родов ещё не было. Когда же и для них пришло предназначенное время рождения, стали боги ваять их в глубине Земли из смеси земли и огня, добавив ещё и того, что соединяется с огнём и землёю. … Зевс, испугавшись, как бы не погиб весь наш род (людей), посылает Гермеса ввести среди людей стыд и правду, чтобы они служили украшением городов и дружественной связью. Вот и спрашивает Гермес Зевса, каким же образом дать людям правду и стыд. «Так ли их распределить, как распределены искусства? А распределены они вот как: одного, владеющего искусством врачевания, хватает на многих не сведущих в нем; то же и со всеми прочими мастерами. Значит, правду и стыд мне таким же образом установить среди людей или же уделить их всем?» «Всем, – сказал Зевс, – пусть все будут к ним причастны; не бывать государствам, если только немногие будут этим владеть, как владеют обычно искусствами. И закон положи от меня, чтобы всякого, кто не может быть причастным стыду и правде, убивать как язву общества»».

– Пришло время рождения смертных. Данная фраза само противоречие: пришло время рождения «смерти». Если есть рождение – начало рода человеческого, то должно быть и будущее. Но как понять человека, в чём его идея: «Для чего все это нужно? И, главное, кому?» Человек смертен: он получил право на смерть или право на будущее – жизнь.

– А в чём собственно ты видишь противоречие, где, когда и кем оно установлено?

Я снова прочитал из книги: «Сократ: … в чём состоит обвинение, от которого пошла обо мне дурная молва, полагаясь на которую Мелет и подал на меня жалобу…: Сократ преступает закон, тщетно испытуя то, что под землёю, и то, что в небесах, выдавая ложь за правду и других научая тому же.»

– Ну да, согласен, мудрец называет лжецами обвинителей, а те в свою очередь называют его лжецом. Разделение, то есть можно даже сказать, что именно с этого момента оно стало проявленным и наша эпоха по сути была таким образом провозглашена, как эпоха: «Разделения!». Обвинение признано справедливым и по закону, положенного Зевсом, единственного мудреца казнят. Можно сколько угодно возмущаться, сожалеть, но закон неумолим и справедлив. Судьи взяли себе право Зевса осуждать на Земле человека на смерть. Что ещё можно сказать по этому поводу и зачем, кому это надо, ведь не разверзлась земля под ногами лжецов, не упало небо на головы бесстыдников, ничего такого не произошло и не происходит не до, ни после него, соответственно видимо и никогда не произойдёт. То есть надо признать, что закон справедлив и мудрец, признанный виновным, таковым и является, как бы мы к этому не относились.

– Да, всё это верно, но это только то, что мы видим на первый взгляд, а так ли он верен этот самый первый и он же порою последний, как нам кажется, может всё-таки не всё так очевидно?

– Мудрец ввёл соответствие качеств самого человека с его знаниями, тем самым в принципе сформулировал свойства отдельной личности. Он на сегодня остаётся единственным философом, в прямом смысле слова, так как он обращался к себе самому. В сущности, мы так до сегодняшнего дня и обсуждаем только один вопрос: справедливо ли он был казнён или нет, как некий обобщённый основной вопрос философии человека – «преступление и наказание».

– Сегодня его не обвиняют во лжи и в том, что: «…преступает закон тем, что развращает молодых людей и богов, которых признает город, не признает, а признает другие, новые божественные знамения». Но, тогда получается, что мы сегодня признаем ложь обвинителей. Где же справедливость законов?! Остаётся признать только одно, что законы, по которым приговорили мудреца к смерти не от Зевса, но человеку по данному ему праву дано самостоятельно устанавливать законы справедливости и судить по ним.

– Признали, что произошёл поворот в философии, но на самом деле признали разделение человечества условно на обвинителей и обвиняемых. Для каждого из них оппонент является лжецом, и который по своему закону должен быть казнён. Только для мудреца – по закону Зевса, а для обвинителей – по человеческим законам.

– Законы, установленные человеком, не являются божественными – они не от Зевса!

– Да, они не божественные, но они справедливые и никто не имеет право их ослушаться, «либо переубеди нас» и, ну и так далее.

– Тогда в чём заключён божественный закон справедливости и есть ли он на Земле для человека?

Я снова сделал закладку в книге: «Сократ: … Херефонт…, приехав однажды в Дельфы, дерзнул он обратиться к оракулу с таким вопросом …, есть ли кто-ни будь на свете мудрее меня, и Пифия ему ответила, что никого нет мудрее. Посмотрите теперь, зачем я это говорю; ведь моё намерение – объяснить вам, откуда пошла клевета на меня. Услыхав это, стал я размышлять сам с собою таким образом: что бы такое Бог хотел сказать и что это он подразумевает? Потому что сам я, конечно, нимало не сознаю себя мудрым; что же это он хочет сказать, говоря, что я мудрее всех? Ведь не может же он лгать: не полагается ему это.»

– На что необходимо обратить внимание в первую очередь, точнее на что обращает наше внимание мудрец как самое главное – это на то, что Бог не лжёт! То есть, необходимо принять для себя, что ложь, о которой говорит он, отличается от понятия лжи, о которой говорят обвинители. Бог указал на него, как на человека, который более всех способен отличить правду от лжи – потому человек назван мудрым, он не может лгать и не может быть осуждён на смерть по закону Зевса. И если человека судят за ложь, то эти обвинения противоречат закону Зевса, соответственно ложны, то есть обвинители выдают ложь за правду.

«Сократ: … начали мне давать это название мудреца, потому что присутствующие каждый раз думают, что сам я мудр в том, относительно чего я отрицаю мудрость другого. А на самом деле, о, мужи, мудрым-то оказывается бог, и этим изречением он желает сказать, что человеческая мудрость стоит немногого или вовсе ничего не стоит, и, кажется, при этом он не имеет в виду именно Сократа, а пользуется моим именем для примера, все равно, как если бы он говорил, что из вас, о люди, мудрейший тот, кто, подобно Сократу, знает, что ничего-то по правде не стоит его мудрость. … я отличаюсь от большинства людей только одним: если я кому ни будь и кажусь мудрее других, то разве только тем, что, недостаточно зная об Аиде, так и думаю, что не знаю. А что нарушать закон и не слушаться того, кто лучше меня, будь это бог или человек, нехорошо и постыдно – это вот я знаю. Никогда поэтому не буду я бояться и избегать того, что может оказаться и благом, более, чем того, что, наверное, есть зло».

– Мы с тобой уже пришли к тому, здесь речь идёт о знании, как о чём-то настолько важном, о котором при жизни человеку познать не дано, но, подобно мудрецу, исследующим истину, дано будет познать через смерть – как великое благо или зло. Речь напрямую связана с понятием: будущее или переход. Закон Зевса для человека есть то, что за жизнью на Земле – либо смерть и забвение, либо будущее. Разделение в явной форме: на живых и мёртвых, где будущее только для живых! Он не казнит человека по вымышленным законам – он либо оставляет будущее для человека, то есть жизнь, либо нет.

– Так в чём же заключено это великое знание, о котором человек и знает, и одновременно не догадывается, в чём сила его и самое главное – где оно?

– Мудрец рассматривает и анализирует только ключевые вопросы, стоящие перед ним, а значит перед каждым человеком, но самое главное он обозначает скрытую за рассуждениями идею, именно идею: будущее всегда формируется здесь и сейчас.

– Но как!? Ведь в чём в сущности состоит основной вопрос смысла существования перед человеком на Земле – как научить искусству государственного управления и делать людей хорошими гражданами. Кого? – юношу! Молодое поколение, которое только вступает в эту жизнь, ищет своё место в обществе и задаёт вопрос знающим: как стать хорошим гражданином, что делать для того чтобы государство развивалось – на каких принципах?