Письма Филиппа

Александр снова оказался над территорией серых, но теперь все города и селения их были разрушены, вокруг царило запустение, отдельные измождённые люди только коротко перебегали улицу и старались поскорее скрыться. На центральную площадь въехали четыре всадника в золотых доспехах, выехав на середину, на которой ещё недавно стоял на огромном постаменте лидер серых, один из них с силой воткнул в землю флагшток с белым флагом. Они развернулись и ускакали.

Александр летал над всеми территориями, не было больше белых, синих и красных. Он видел только разруху, смерть и уныние. А на холме стоял высокий флагшток с золотым ликом князя.

Александр снова с Михаилом оказался в кабинете.

– Что это, что мы с тобой только что видели?

–Мы видели зарождение, расцвет и смерть цивилизаций на земле.

– Что, всех цивилизаций? Но это же только смерть и ничего больше.

–Именно так, всех! Так о каком будущем мы можем с тобой рассуждать для человечества? Где оно у него? Как видишь, его нет и быть не может!

– Но, это же миллиарды и миллиарды смертей…, без сожаления и даже без памяти! Кто зарождает цивилизации, кто-то же даёт им возможность такого «развития»?

– Сами. По своему желанию. Человеку дано всё, а он уж как сможет, так и распоряжается предоставленной ему возможностью. Результат его, как он считает своего единственного выбора, ты видел. Из раза в раз он один и тот же.

– Так значит это ты тот самый «демон зла», о котором говорят, – Инквизитор. Не прощаешь никого и не даёшь даже шанса всё исправить. Ты палач, Михаил.

–У последнего человечества было три пророка. Только три, и жили они в одно время. Цель их прихода сюда совсем не в том, чтобы предотвратить гибель людей, или предупредить о чём-либо…, нет, они только сообщили о том, что…:

«И жизнь ничто, как сон пустой,

Насмешка неба над землёй?

И он, как будто околдован,

Как будто к мрамору прикован,

Сойти не может! Вкруг него

Вода и больше ничего!

И, обращён к нему спиною,

В неколебимой вышине,

Над возмущённою Невою

Стоит с простёртою рукою

Кумир на бронзовом коне.»

– Потоп…, – Александра трясло, – уничтожение всего человечества, а потом что, зачем?

– Истории цивилизаций очень коротки, совсем не десятки тысяч лет, как вы этого хотите, и видите. Они очень быстро умирают, а потом приходит новое поколение, заселяет освободившиеся города, дивясь незнакомым находкам, убеждают соседей в том, что это создано их отцами и продолжают якобы их «дело».

– До следующего потопа, или что ты там для них придумаешь, чтобы уничтожить? А Князь всегда над всеми, как рок, неумолимый и беспощадный властелин, таким его хотят представить, да?

– Никто человечество спасать не собирается и никогда не собирался. Более скажу – даже идеи такой не существует, как спасение! Потому для серых я всегда палач, да, и им останусь, потому что это уборка жизни от мёртвых душ перед посевом, потому как они…, их нет. Но именно они очень любят рассуждать о добре и зле, а ещё больше – о высшей справедливости.

– Откуда это всё, не ты же их заставляешь, и никто, сами, я же видел, сами становятся такими?

– В основе «их» философии лежит всего одна, понимаешь, только одна, и даже не теория или программа, а по-своему очень даже интересная идея. Она почти незаметна, и «мыслители» её старательно избегают, как бы не замечают. Написаны целые библиотеки книг, но сущность идеи, которую собственно и надо разобрать, как основную – не трогают!

– В чём же она?

–Всего лишь в одном допущение, небольшом высказывание, как будто произнесённого вскользь, не заостряя на нём особого внимание, просто в процессе некоего отвлечённого рассуждения: «Во всех людей природа вселила стремление к государственному общению, и первый, кто это общение организовал, оказал человечеству величайшее благо. Человек, нашедший своё завершение, – совершеннейшее из живых существ, и, наоборот, человек, живущий вне закона и права, – наихудший из всех, ибо несправедливость, владеющая оружием, тяжелее всего; природа же дала человеку в руки оружие – умственную и нравственную силу, а ими вполне можно пользоваться в обратную сторону. Поэтому человек, лишённый добродетели, оказывается существом самым нечестивым и диким, низменным в своих половых и вкусовых позывах. Понятие справедливости связано с представлением о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политического общения.», «… добродетель вполне может, раз ей даны на то средства, прибегать до известной степени к насилию; что всякого рода превосходство всегда заключает в себе преизбыток какого—либо блага, так что и насилию, кажется, присущ до известной степени элемент добродетели; следовательно, спорить можно только о справедливости.»

– Так в целом же правильное суждение.

–Да, в целом правильное, только вот вопрос: о каком именно человеке и, соответственно, каком праве идёт речь?

–Ты хочешь сказать, что для серых и золотых такие понятия, как «человек» и «право» разной природы, они что – взаимоисключают друг друга?

–Нет, что ты, они не противостоят, и не противоположны по знаку или значению как кажется, вовсе нет. «Кто с мечом к нам войдёт – от меча и погибнет», – слышишь? Здесь же нет, совсем нет никакого противостояния. Мёртвая душа никогда, ни при каких условиях, не сможет снова стать живой, никогда! Потому, что её просто не существует. А вот живая, да, та может стать «мёртвой».

– Я кажется начинаю понимать, ты хочешь сказать, что у живой души только есть будущее, а у мёртвой нет, там ничего нет. Тогда о каком насилие может рассуждать живая душа или справедливости, вот что ты сказал?

–Теперь понимаешь сущность произнесённого слова?

– Это ведь о мёртвых, но не о живых, и мудрец был казнён по их «праву», да, теперь понимаю!

–Мёртвые живую душу не видят, на неё им надо указать, тогда они её сразу уничтожат, но только здесь на физическом плане, чтобы она не мешала, не вносила искажений, но в тоже самое время только она им жизненно необходима, как единственный источник энергии поддерживающий их пребывание на физическом плане. Они могут какое-то время существовать только в изолированной системе, но выйти из неё или преобразовать её не могут. Как только живая душа умерла, ей осталось существовать лишь тот период пока не исчерпана первичная энергия, присущая всему живому по праву рождения, потому их главная задача в их существовании, как можно дольше оставаться здесь на физическом плане, они постоянно ищут подпитку энергией за счёт живых душ. Всё заканчивается для них окончательно в момент перехода, смены эпох. Кстати, ты знаешь какой вопрос всегда задают себе серые после того, как переходят холм Князя?

– Нет, а разве у них есть сомнения, вопросы, по-моему, нет, всё предельно просто, по праву сильного.

–Когда они переходят на территорию Князя, то неумолимо каждого начинает преследовать только один вопрос: зачем я сюда пришёл?

– И, что, каков ответ?

–Ответа естественно никакого нет, но неумолимо наступает жуткое осознание того, у каждого – что вошла на территорию Князя уже мёртвая душа. Это они видят все, это как некий рубеж, и сразу осознание того, что у них больше нет никакой возможности возврата к жизни.

– Суда Зевса не будет для них, прозрение смерти перед забвением. Всё это невероятно жестоко, чудовищно, но сознание как будто защищено, и, если вдруг почувствовать, как Надя, хоть на мгновение, те страдания, которые, наверное, они испытывают, осознавая свою участь, психологически этого просто не выдержать, таких нет сил у человека. Но как же тогда быть?

–Этот удар, о котором ты сейчас сказал, принял на себя один человек, и вот тогда, именно за это, он был осуждён, потому что он встал на их защиту и на суде произнёс то самое, единственное, но до конца осознанное: «Сострадание» – пятая эпоха вступила в свои права, но седьмая может наступить как «Благодарность», только если в третей, здесь, прозвучит: «Разделение», – именно разделение, ты понимаешь о ком я говорю. Иди, тебе пора, они скоро придут. Я приду чуть позже, и жду тебя завтра.