Бабушка

Однако, не проявив никаких эмоций, она молча сняла халат. Она умела и проигрывать.

Я не вписывалась в знаменитую родословную моей сватьи, и как-то меня это не огорчало. Но однажды пришлось претерпеть такое унижение, что вряд ли кому удалось бы выдержать. Был праздник и традиционные гуляния на природе. Моя сватья вела концерт. Мне было поручено сторожить участочек на лесной полянке, где мы расположились отдыхать. Вдруг подошли две незнакомые женщины и представились родственниками моих сватов. Узнали от людей, что здесь место их отдыха. Что ж неудивительно, сватья - персона известная. Приехали на праздник из деревни. Я пригласила гостей расположиться на одеяле, расстеленном на траве, и стала хлопотать, чем бы их угостить. Тут подошли сваты. Все стали обниматься, поздравляя друг друга с праздником и, наконец, уселись кружком на одеяле, распечатали бутылку крепкой. Выпили, шумно болтая. Я стояла всеми забытая, в большой растерянности. И тут сватья вспомнила обо мне и объявила, указывая через плечо в мою сторону:

- Это наша сватья, - гости оглянулись на меня. Зависла очень неудобная пауза. Во взглядах гостей я прочитала:- «Если сватья, то почему она не в кругу с нами?» – и тут же хозяйка предложили отведать домашние пироги. Недоумение гостей затмилось предвкушением пирогов, и обо мне забыли. Я поспешно уходила, ощущая себя, либо пьяницей, которая способна под градусом дебоширить, либо обжорой, каких обычно не приглашают в застолье. Слезы душили меня.

По дороге меня догнали мои молодые. Справились, почему плачу. Дочь решила успокоить, мол, того не стоит. Зять не понял, что обидного в том, что произошло, и это меня совсем не удивило. Одного поля ягодка.

Мне хотелось при встрече выговорить сватье, объяснить, что ничем не заслужила такого унижения. Пусть бы не приглашали в застолье, но зачем так унизили, обратив внимание гостей на то, что стою изгоем. Однако объясняться не стала. Проглотила очередную пилюлю и промолчала.

Я хорошо знала, почему молчу, почему не заступлюсь за себя. Потому, что, боялась как-то навредить семье своей дочери. Сейчас так легко распадаются семьи.

Если бы я хотя бы предположила, что мое добровольное самоунижение как раз и приведет к беде. Меня унижали на глазах моих детей, на глазах моего внука. Это было больнее всего. Я уже не могла поднять планку самооценки, но упасть в глазах своего внука!..

Ребенок в корне не способен оценивать вклад бабушек, для него они обе родные, обе любимые, так и должно быть. Но сейчас моему мозгу было не до логичности. Мой враг должен быть и его врагом. Вопреки всем моим убеждениям, мне хотелось, чтобы ребенок знал разницу между нами. Знал, что та, другая бабушка, палец об палец не стукнула ради него. Она не перенесла бессонные ночи у постели слабого, болезненного ребенка. Она не сидела с ним рядом, когда он постигал азы науки. Она не уподоблялась ему в любом его возрасте, чтобы быть веселым компаньоном в играх. Она не учила его любить стихи, не учила разбираться в классической литературе и излагать свое отношение к ним в сочинениях. Она не водила его в балетную школу, в бассейн на плавание. Мне хотелось, чтобы он понимал, что ее подарки ему только кажутся ценными, потому, что она их редко дарит и умеет преподносить их с блеском и шармом. И главное, та, другая бабушка, в силу того, что редко видела внука, никогда не ругала и не наказывала его. А потому, когда бы ни приходила, он всегда встречал ее с большой радостью. А я, с моей строгостью, требовательностью, уходила на второй план или вернее сказать, вообще исчезала с поля зрения. Что же, все хорошее и должно, и нужно. Оно и не запоминается.

Зато обиды живучи. Когда бы та, другая бабушка, ни появлялась у нас, она будоражила мою душевную боль. Ворошила прошлые, незажившие раны и наносила новую, вызывая ревность и черную зависть. Уже неспособная контролировать свои эмоции, я начинала высказывать обиды внуку, сопровождая нелестными отзывами о бабушке. Внук стал мишенью для стрел моего израненного сердца.

Почему именно он? Самый родной, самый дорогой человек должен ответить за мои унижения? За мое рабское молчание? Почему! Это уже крик души. Но он вырвался слишком поздно. Находясь так долго в рабстве унижений, я предала себя. Почему бы не понять, что обижаться, это значит – обижать себя. Что унижаться – это значит унижать себя. Униженный и оскорбленный человек – это подранок. Подранок не здоров, болит, не заживает рана. А боль злит. Душевная боль – вдвойне. Известно, что встреча со зверем-подранком в лесу очень опасна. Он мстит. А месть – это не просто нападение. Это возмездие, которое может стать даже сладкой потребностью. Она несет страшную разрушительную энергию.

Когда и какую рану я нанесла внуку, я не знаю, потому что мститель безрассуден. Между нами встала стена. Непостижимо для меня высокая. Мы не враги, но уже и не друзья. Если бы он знал, что потеряла я! Нет, боль ребенка сильна, как и любовь его. Вряд ли он сможет простить. И все же я ошибаюсь, простить-то он сможет. Не рухнет стена, воздвигнутая мной.

Какой мелочью кажутся мне теперь те обиды, которые мучили меня. Отнимали покой. Сеяли в сердце зло. Требовали мести. Убивали во мне человека. Как могла во мне зародиться потребность мести? Просто я всегда знала себе цену. Она была заслужено высокой. Я уважала себя. А тут нашелся человек, который подмял меня своим невежеством, как медведь подминает своим весом.

Доведенная до отчаяния и не найдя выхода, я невольно подняла руки к небу. Там, в вышине, есть тот, кто меня поймет. Где-то в глубине моего мозга записано это. Видно, на тот случай и записано, когда сам уже ничего не сможешь решить. - «Боже! На тебя уповаю. Выведи меня из заблуждений. Помоги вернуть утраченную любовь, ведь без нее я не человек. Не дай злу восторжествовать над добром!».

Я уснула глубоким сном, как много лет уж не спала. И утро было бодрящим и ласковым.

ПАРАДОКСЫ ЛЮБВИ

Каким ты дом построишь,

Таким ему и быть.

Как сам себя настроишь,

Так сам и будешь жить.

Автор неизвестен

Детей у Сони много. Сыновей из них трое. Так уж получилось, что всех троих родила в ночное ведро, спросонок не разобравшись, чего хочет: толи рожать, толи в туалет. Потуги разные бывают, дело-то не повседневное, не сразу разберешься. И поразмышлять потуги не дают, сиюминутных решений требуют. Шмяк об дно головой, вот и родился. Никаких мук, легко рожала Соня. Толи по этой причине, толи по какой другой, все трое сыновей пьяницами стали, все стремятся до дна рюмки достать. Сама она, конечно, не могла понять, почему они такими выросли, да особо и не задумывалась. Легко рожала, особых усилий и воспитанию не прикладывала. Родились да выросли. Правда, устала от них и одной заботой занялась - куда бы рассовать их, женить на ком угодно и с рук долой.

Результат не преминул сказаться. Снохи не радовали, понятно, «по Ваньке и шапка». Тут пошли внуки, только от одного сразу семеро. И все у бабушки. И впрямь за голову схватишься. Тут уж не до принципов воспитания, не до высокой морали, прокормить бы. Благо, Соня - женщина во всем успешная. Проворная, работящая, полон двор животинки: и корова тут с теленком, свинушка с большим выводком, бараны, специально для плова. Ну и птица разная: гуси, индюки, утки, куры. Да еще и огород со своими дарами. Встает Соня спозаранку, мало по хозяйству управиться надо, так ведь к завтраку блинов либо оладушек нажарит, а к ним, прогнав через сепаратор молоко, свежих сливок на стол поставит, творожка сварит. К тому же работала, как и все, на производстве. Все умела, все могла, одно плохо - не знала Соня, что счастье материнства зависит не только от количества детей в семье и даже не от того упитаны ли они, а от их разумения – для чего родились, чем полезны будут для людей и для себя. Сама не знала, супруг такой же и родителей у нее не было, чтобы подсказать, сиротой выросла. Правда, соседка пытается надоумить ее с Библией советоваться, мол, поучительная книга. Да куда там двумя руками отмахнулась – «сами с усами».