Страница 6 из 29
Мои глаза затуманились, когда она скользнула к краю дивана и положила свою руку на мою.
— Пожалуйста, Оливер. Если Рид что-то для тебя значит, помоги мне вернуть сына.
Я моргнул, и горячие слезы потекли по моему лицу, и я задал себе вопрос, смогу ли я быть тем, кто поможет ему. Не только это, но хочу ли я испытывать неизбежную боль, которая вернется, как только я снова приближусь к Риду? На этот вопрос я мог ответить без колебаний — да. Не было ничего, чего бы я не сделал для его счастья, даже если бы эта цена была принесена в жертву моего собственного. Но я сказал себе, что это не жертва — знать, что человек, о котором я забочусь больше, чем о ком-либо в этом мире, будет в порядке.
Я снова подумал о записке, которую Рид написал перед операцией, и о том, как он сказал мне не сдаваться. Господи, я ведь даже не пытался, правда? Я позволил его семье сделать то, что они считали лучшим, и пожертвовал своими чувствами, но что, если это было неправильное решение?
У меня не было никаких сомнений в том, что я хочу сделать, но поставить себя на пути Рида вне Джо было бы сложно. Я не хотел делать того, что могло бы его отпугнуть, если бы хотел снова завоевать его доверие.
— Я сделаю это, — сказал я, вытирая лицо рукавом. — Но мне понадобится помощь, чтобы понять, как лучше с ним справиться.
— Вообще-то, — взгляд миссис Валентайн переместился на пианино, — кажется, у меня есть идея…
Глава 4
Рид
Он был здесь.
Парень, с которым я столкнулся у Джо и который был в моей больничной палате.
Он был здесь. В музыкальном объединении «Music Junction», где я проводил воскресный день, проводя уроки для начинающих пианистов, поскольку их постоянный преподаватель ушла в декретный отпуск.
Олли. Я никак не мог понять, почему его имя всплыло у меня, так как мы никогда официально не встречались, только тогда, когда мы в тот день покупали кофе. Возможно, это было необычное имя, но я все время думал об этом с тех пор, как встретил его у Джо.
Когда он задержался в дверях, я понял, какой же он на самом деле большой. Выше меня, по крайней мере, на пару дюймов, и такой мускулистый, что казалось, будто его бледно-зеленая рубашка вот-вот разойдется по швам. Удивительно, но я раньше не замечал его размеров. С копной волнистых каштановых волос, которые были зачесаны назад и закручивались по бокам, и так идущей ему щетиной, покрывающей его челюсть, подбородок и верхнюю губу. «Господи, он может быть профессиональным борцом».
Он откинулся, как будто проверял номер кабинета, на его лице было написано замешательство. Это был взгляд, который я видел много раз у родителей новых учеников, поэтому, будучи временно преподавателем, я подошел, чтобы помочь ему.
— Ты Олли, правильно?
Как будто я ударил его электрошокером, он дернул головой и посмотрел на меня.
— Да?
Я протянул ему свою руку.
— Не думаю, что мы встречались с тобой официально. Я Рид Валентайн. Я заменяю миссис Бишоп, пока она отсутствует.
— Рид... верно, — сказал он, пожимая мне руку. — Приятно познакомиться. Официально.
Его хватка была сильной, а кожа обжигающе горячей, что соответствовало палящей июльской погоде.
— Вы пришли записать кого-то? — спросил я, когда он отпустил мою руку.
— Прошу прощения?
— Своего ребенка. В класс.
— О. Нет, у меня нет детей, — затем он оглядел кабинет, в которой преобладали дети младше восемнадцати лет, и его брови взлетели вверх. — Э-э, это детский класс?
«Подожди, он был здесь, чтобы учиться? Действительно...»
— Официально — нет.
— Что это значит?
— Ну, он открыт для всех возрастов, но в основном в нем учатся дети или подростки, которых отправили родители. У нас не так много взрослых.
«Таких вообще нет».
— О, — он провел рукой по волосам и, казалось, был готов убежать.
— Ты пришел заниматься?
— Так и планировалось. Я имею в виду, да.
— Это один из пунктов списка твоих желаний?
— Э-э... да. Что-то вроде того.
— Проходи, я сейчас подготовлю тебе задание, — я подошел к пианино в центральной части комнаты и взял сверху один из листов. Когда я протянул ему задание, он в замешательстве посмотрел на него. — Это сегодняшний урок.
— Это задание для новичка?
— Да, — мои губы скривились, когда я пытался сдерживать улыбку, потому что, благослови его сердце, он был не на своем месте. Но я был рад каждому, кто хотел бы научиться играть на инструменте, даже если им было за тридцать и они выглядели так, будто могли бы раздавить меня, если я посмотрю на них неправильно.
— Так что, мне... присесть? — спросил он.
— Да, куда захочешь. Мы начнем через несколько минут.
— Хорошо, спасибо.
Он выбрал одно из пианино в передней части кабинета, так как несколько подростков заняли те, которые стояли дальше, и когда он поставил ноты перед собой и вытер руки о джинсы, я почти рассмеялся. У меня было предчувствие, что дети надерут ему задницу, играя колыбельную «Мерцай, мерцай, звездочка».
Как только все были на своих местах, я прошел в переднюю часть комнаты и присвистнул, чтобы привлечь внимание учеников.
— Добро пожаловать, ребята, в класс «Фортепиано для начинающих». Меня зовут мистер Валентайн, и я буду учить вас, пока не вернется миссис Бишоп.
Пара девчонок сзади хихикнула, и я проигнорировал их. Либо мое имя, либо возраст, казалось, каждый раз их смешили.
— Сегодня мы будем работать над песней, ноты написаны на ваших листах, которые я раздал вам, но сначала я хотел бы поработать над правильной позицией рук.
Я начал урок, обошел комнату, чтобы убедиться, что все готовы и приняли правильную позицию. Когда я добрался до Олли, я взял его запястье и провел рукой по трем клавишам.
— Это середина, нота До, — сказал я. — Это твой центр. Если ты потеряешься, то вернешься сюда.
Он посмотрел на меня ясными, светло-зелеными глазами. «Черт. Они всегда были такими?»
— Мой центр. Понял, — кивнул Олли.
Что-то в его взгляде заставило мой желудок перевернуться, и я быстро, как от огня, убрал руку с его запястья.
Чувство неудовлетворенности сохранялось, пока я шел к следующему ученику. Что это было? Парень казался достаточно дружелюбным, и я не получал никаких красных сигналов. Я попытался забыть о своей реакции, продолжая урок. «Мерцай, мерцай, звездочка» была песней, которую они учились играть сегодня, и это была одна из самых легких песенок для начинающих. По крайней мере, я так думал.
Я больше не подходил к Олли, держась на расстоянии, потому что инстинкты подсказывали мне, что в этом парне было нечто большее, чем то, что он говорил. Ничего опасного... я не думал об этом. Но я не мог понять, что это такое. Время от времени, клянусь, я чувствовал жар его взгляда, оборачивался и видел, как он с удивлением смотрит на свои пальцы, когда нажимает не на ту клавишу. И каждый раз, когда я оглядывался, чтобы увидеть, как Олли беспомощным взглядом пытается следовать за мной, мне приходилось сдерживать улыбку. Бедный парень, у него не было ни одной музыкальной косточки в теле, и я сомневался, что он вообще когда-либо раньше в своей жизни сидел за пианино. Но он старался, а в этом классе это было все, что имело значение. Хотя смотреть на него было довольно занимательно.
Час пролетел быстро, почти все справились с песней, и я обошел комнату, собирая ноты.
— Отлично, на сегодня все. Обязательно потренируйтесь в течение недели, потому что, прежде чем на следующем занятии двигаться дальше, мы повторим ее.
Дети старались убраться из класса достаточно быстро, желая наслаждаться летом, и я не мог их винить. Я отказался от выходных только ради миссис Бишоп, чья мама была моим собственным преподавателем, когда я был моложе.
Когда я отважился подойти к Олли, я сказал: