Страница 14 из 29
Как только мы оказались в моем районе, Олли объехал вокруг, пока не нашел свободное парковочное место, остановился, но машину не выключил.
— И так, для протокола: я не жалею, что ты сегодня пошел со мной, — сказал он, а затем посмотрел на меня. — Мне только жаль, что ты считаешь это ошибкой.
Держа руку на ручке двери, я открыл рот, чтобы извиниться, но слова растворились на моем языке от одного взгляда на его искреннее лицо. Правда была в том, что этот парень напугал меня — не как бугимен (прим. персонаж, которым пугали непослушных детей, герой многих мультфильмов), а так, что я начал сомневаться во всем, что, как мне казалось, я знаю о себе. Больше всего на свете я ненавидел то, что разочаровал его, но у меня было чувство, что любые извинения, которые я принесу сегодня вечером, будут отклонены, и поэтому я просто поблагодарил его за то, что он пригласил меня пойти с ним, и направился наверх в мою пустую квартиру — один и более несчастный, чем я был за последнее время.
Глава 8
Рид
На следующий день и во время ужина с моими родителями в тот же вечер я был как зомби. Снова и снова прокручивая в голове прошлый вечер с Олли, все еще не мог поверить, как позорно я себя вел. Ссора с Олли была последней каплей, которая лишний раз доказала, что мне нужно срочно разобраться со своим дерьмом. Он был добр ко мне с самого первого дня, а я показал ему свой паршивый характер. Это было совсем на меня не похоже, и у меня не было оправданий. Никаких. Но даже несмотря на то, что мои пальцы чесались достать телефон и позвонить ему, чтобы извиниться, я должен был решить другие проблемы.
Стул напротив меня уже был пуст, Анна в какой-то момент незаметно исчезла из-за стола. Объятие, которым она меня одарила на днях, стало отдаленным воспоминанием, так как она снова избегала меня и почти сразу уходила, когда я был рядом.
Казалось, что мой список извинений был переполнен, потому что последнее время я только и делал, что расстраивал окружающих меня людей. У меня было много серьезных проблем, которые мне нужно было разрешить, но я не мог начать это делать, пока не решу те проблемы, которые, я знал как исправить. И начать надо с моей сестры.
Извинившись, я вышел из-за стола, заглянул в ее комнату, но, не увидев ее, направился к задней двери. Я знал, что Анне тяжело смириться с последними месяцами, как и мне, но я нуждался в ней так же сильно, как и она нуждалась во мне. Несмотря на разницу в возрасте, мы были близки, и я хотел исправить недопонимание между нами. Я знал, что она скучает по мне, хоть и старалась этого не показывать. Нам нужно было поговорить, и я знал, где ее искать.
Солнце все еще ярко светило в небе, когда я пересек тротуар позади дома моих родителей и направился вниз по травянистому берегу к тому месту, где стояла Анна, бросая уткам кусочки булочек.
— Привет, Бананчик.
Она вздрогнула от моего голоса, но не обернулась.
— Я думала, ты уже уехал.
— Нет. Почему? Ты хочешь, чтобы я ушел?
Она пожала хрупкими плечами, а затем бросила кусочек булки еще дальше.
Я был полон решимости как-то исправить наши отношения. Но ей было нелегко постоянно закрываться от меня. «Эй, кто бы мог подумать, что ты такой мудак, да?»
— Не возражаешь, если мы поговорим? — спросил я, когда подошел к ней. Она была почти такой же высокой, как я, и долговязой, хотя и не была спортсменкой. Она больше увлекалась книгами и поэзией, и так было всегда.
Анна снова пожала плечами, и я опустился на траву, устраиваясь поудобнее.
— Помнишь, как однажды мама с папой повели нас к скрытому водопаду? Не к водопаду Валентайн, а к другому, — когда она не ответила, я продолжил, — Ты еще не очень хорошо умела плавать, поэтому осталась на скалах, карабкаясь по ним, как по джунглям (прим. речь идет о гимнастическом снаряде «джунгли»). А потом откуда ни возьмись эта большая птица... кто это был, ястреб? Он налетел на тебя и напугал до смерти. Я помню, что видел, как это произошло, и наблюдал, словно в замедленной съемке, как ты потеряла равновесие и ударились головой об эти камни.
Анна вытерла руки и села рядом со мной, все еще не глядя в мою сторону.
— Ты напугала меня до смерти в тот день. У мамы с папой тоже практически случился сердечный приступ. Ты была без сознания несколько минут, а когда пришла в себя, мы тут же прервали наш отдых и отправились в больницу.
— Какое это имеет отношение к делу? — спросила она.
— Разве ты не понимаешь? С тобой легко могло случиться то же, что и со мной. Мы оба потеряли сознание, но ты не виновата, что упала, так же, как и я не виноват, что грузовик проехал на красный свет. Что если бы ты очнулась и не помнила, кто я?
Она смотрела прямо перед собой, но я видел, как в ее глазах наворачивались слезы.
— Я бы сдвинул горы, ужасно спел под караоке, вытащил все семейные фотоальбомы, пока тебе не надоело бы смотреть мне в лицо, пока ты не вспомнила бы, кто я такой. Потому что ты моя сестра, мой Бананчик, а я твой брат. Я всегда буду любить тебя. Несмотря ни на что.
Слеза скатилась по ее щеке, и она смахнула ее.
— Тебе просто потребуется немного больше времени, чтобы понять это, вот и все, — продолжил я.
— Так ты хочешь сказать, что это моя вина, что я недостаточно старалась?
— Нет. Боже, нет. Я просто не хочу, чтобы ты меня боялась. Я хочу, чтобы ты знала, что я здесь. Я никуда не собираюсь уходить. Но я не буду лгать тебе — прямо сейчас я немного заблудился. Я ненавижу, что есть моменты, которые я не могу вспомнить, и иногда я не могу сказать, являются ли видения, которые появляются в моей голове, воспоминаниями или фантазиями, или если у меня начинаются галлюцинации. Так что, если ты увидишь, как я улетаю в космос с растерянным выражением лица, мне нужно, чтобы ты вернула меня на землю.
— И как мне это делать?
— Уверен, ты что-нибудь придумаешь.
— Может, попросить папу подержать тебя, пока я буду щекотать твои ноги?
— Злая ты, — сказал я, качая головой. — Но, если это сработает, я готов терпеть.
— Но что, если это повторится? — ее голос дрогнул, и когда я обнял ее, притянув ближе, она не стала сопротивляться.
— Вероятность того, что это может произойти в третий раз, составляет ноль целых одна тысячная процентов, но Господь знает, если это произойдет, тогда я попрошу всех вас поместить меня в психушку и оставить меня там. В этот раз я полностью запутаюсь в реальности.
Она слегка усмехнулась и фыркнула.
— Я понимаю твое нежелание приближаться, чтобы потом снова не страдать. И я знаю, что невольно сделал тебе больно. Я понимаю это. Но ты моя сестра, единственная во всем мире, и я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты боялась меня или избегала. Я хочу, чтобы мы снова общались. Бродили в старых книжных магазинах или ходили в кино, покупали мороженое.
— Это значит, что ты опять сможешь сесть за руль?
— О, черт. Я не уверен, что готов к этому, — когда она отстранилась и ударила меня по руке, я продолжил: — Я шучу. Я подумаю об этом. Но на данный момент есть Uber или мама и папа.
— Рид? — она улыбнулась и взглянула на меня.
— Да?
— Мне действительно очень жаль, — опустив взгляд, она начала выдергивать травинки из земли одну за другой. — Это было так тяжело, когда ты вышел от комы. Ты обращался со мной, как с младшей сестрой…
— Ты — моя младшая сестра.
— Да, но ты никогда не обращался со мной как с ребенком. Мы всегда были... друзьями. Ты был милым, но не хотел иметь со мной ничего общего.
— Я сожалею, Анна. Жаль, что не могу все вернуть. Это было запутанно для нас обоих, но ты должна знать, что я никогда не хотел причинить тебе боль.
— Я знаю.
— Все хорошо. И мы действительно с тобой друзья. Это значит, что, если ты расстроена или хочешь поговорить, ты приходишь ко мне. И не пытайся спрятаться. Я знаю, где ты живешь.