Страница 20 из 42
Хороший день воскресенье — ленивый. Последний день недели и последний выходной. Даже если бы у меня отшибло память, я бы все одно его узнал. Что-то в нем есть особенное — некое умиротворение, которое объединяет многих. Если кто и спешит в этот день, то спешит с ленцой. И время растягивается — тоже лень крутить стрелки часов и бежать. Я шел в никуда, по крайней мере, мне казалось на тот момент — без цели и причины, не спешно двигался в произвольном направлении…
Я — Скворцов. Мне нравится моя фамилия. Она возражала. Говорит — птица легкомысленная. Может быть. Фамилия, как имя, твой вечный спутник. Куда мне лететь? Я приземленный человек. Она — другая. Когда ей двадцать, а ты на год старше, когда весь мир в кармане — голова кругом. Выпить хочется. Но я не пью. Костя и тот не пьет. Это нормально, когда можно, а ты не пьешь. Сколько держится? Каждый день считает.
— Привет.
— Что-нибудь срочное? — ответил Костя. — Или хочешь отдать мне деньги?
— Могу и отдать, как скажешь.
— Разбогател? Или премию выписали? Скворцов, ты веришь в мистику?
В мистику не верят. Мистика не нуждается, чтобы в нее верили.
— Было это все, Костя, — сказал я.
— Что именно?
— А ты не знаешь! Ты же меня вспоминал? Прежде чем я позвонил — так? Это не мистика. Дерьмо это. Чем занимаешься?
— Скворцов, ты забыл — я не пью.
— А никто и не предлагает. У меня отсутствует комплекс одиночества.
— Хочешь вернуть деньги?
— И деньги тоже.
— Давай завтра.
— Завтра денег уже не будет, — заверил я. — Ты меня знаешь.
— Ты пьян?
— А какая разница? Пьян я или в хорошем настроении? Главное, у меня есть деньги. Только потом не говори, что Скворцов тебя обманул.
— Через час.
— Ну уж нет! А почему не через три? Оторвать задницу от стула, спуститься вниз и завести свой драндулет — три часа?
— Я крашу, — сообщил Костя.
— Красишь? А что ты красишь? Уж не потолок ли? Самое мерзкое занятие — красить потолок. Хочешь совет? Плюнь и не смотри на свой потолок. К примеру, я никогда на потолок не смотрю. Что я там увижу?
— Крашу дверь.
— Дверь? — удивился я — Тем более! Зачем красить дверь? Костя, сейчас никто не красит двери. Их красили сто лет назад. Сейчас двери покупают, а старые выбрасывают. А хочешь, я к тебе приеду? Ты где живешь?
— Через час на прежнем месте, — отрезал Костя.
— Ну уж нет! Стоять идиотом и ждать, когда ты подъедешь? А вдруг ты вообще не приедешь? Или у тебя спустит колесо?
— Через час, — и он повесил трубку.
В выходной день красить дверь — ужас! Я действительно чего-то в жизни не понимаю. Костя меня просто послал. Он не приедет. И я бы не приехал. Представьте, вы красите или чем он там занимается? Звонит явно не трезвый Скворцов и предлагает свою компанию. Вы что — идиот? Бросите свои дела и куда-то поедете? Вам это надо? Ах, деньги нужны! Правда, деньги нужны всем. Тут не поспоришь — ради денег и покойник прибежит. Только скажи или намекни.
Воскресенье я терпеть не могу. Какая выставка, какой сквер! Вы что, с ума сошли? Скворцов не сошел, но зашел, а что мне еще осталось делать? Я даже позвонил своей бывшей — решил услышать ее голос. Они все как сговорились — домашний телефон не отвечал, мой сотовый разрядился. Дрянь телефон, прежний лучше был. Работает, работает и вдруг скоропостижно умирает. Кстати, куда я его положил?
Прошел час. Костя не появился. Спускать вниз я тоже не думал. И вдруг звонок в дверь. Стоит — мрачный и недовольный.
— У меня мало времени.
А у кого много? Завтра — понедельник, начало трудовой недели. Признаюсь — не ожидал, что Костя приедет. Бросил свои дела и приехал — молодец.
— Проходи.
— Я на минутку, — говорит Костя и трет руки — они у него в краске. Он действительно красил!
Мне стало неловко.
— А почему дверь? — спрашиваю, — прохудилась?
— Собака сгрызла.
Вот уж кого терпеть не могу так это собак. Крайне непонятные существа — и собаки, и те, кто собак держит.
— Не знал, — говорю, — оказывается, ты большой любитель животных. Дело, конечно, личное. Где-то я читал, хотя думаю, и вы читали. А если не читали, то слышали: собак обычно держат люди, которым некуда девать свою любовью. У них столько много любви, что они заводят собаку.
— У меня сто долларов, — объясняю я. — С утра было триста.
Если бы Костя дал мне в нос, я бы не обиделся.
— Борща хочешь?
— Скворцов, ты самый последний засранец из тех, кого мне приходилось встречать, — сообщил Константин. — У тебя растворитель есть?
— Есть водка. Не сердись, деньги я тебе верну. Возможно, завтра. Тысяча не такие и большие деньги.
— Чего ты несешь? — Костя снял башмаки и прошел в комнату. Я проследовал за ним.
— Значит, тут ты и живешь?
— Ага. Вон там — на диване. Нормально, вполне удобно. Деньги возьмешь?
— Водку неси и тряпку.
Пришлось отправиться на кухню. Обычно я пью на кухне — грязи меньше.
— Сердишься? Знаю — сердишься, — возобновил я разговор, появившись спустя пару минут. — А ты не сердись. Накатило, а хочешь, сегодня верну? Вот сейчас мы с тобой выпьем, и верну — хочешь?
— Скворцов, ты не понял — не пью я. И деньги твои мне не нужны. Забудь. Тряпку дай.
— Собака большая?
— Глупая она. Как твоя Эллочка?
— Не знаю, не могу понять. Наверно, уволюсь. Возьму в долг тысячу и уволюсь — устал я, Костя.
— И куда пойдешь?
— К тебе. Возьмешь?
— Неожиданное предложение.
— А ты подумай. Я не спешу, и ты не спеши.
— Хорошая краска, — сказал Константан, — финская и без запаха. Она тебя за нос водит. А ты — как овощ.
— Я — Скворцов.
— Овощ ты, Скворцов. Сам-то подумай. Какой, к черту, из тебя водитель? Ты и капот самостоятельно открыть не можешь. Неделя прошла?
Я кивнул и налил водки.
Неделя — срок небольшой. За неделю человека не узнаешь. Сколько я знаком с Костей? И не знал — не было необходимости. А сейчас вдруг возникла. Сидит — трет тряпкой и молчит. Интересно, о чем он думает? Если бы не думал, уже давно встал бы и ушел.
Паршивый день воскресенье. Сколько их было — не год и не два. Прибавился еще один. Пару часов и он провалится в прошлое. Я о нем забуду и никогда не вспомню. И я забыл, едва за Костей затворилась дверь.
11
В понедельник с утра пошел дождь — обычное явление. Дождь был нудный и противный, вероятно, он и сам себе не нравился. Кругом слякоть и грязь, а где же лето? О лете напоминали мои ботинки — они хотя и сохранились, но потеряли свой блеск. А еще они сморщились. Себя я замочил часов в шесть утра — налил в ванную горячей воды. И вот я шагаю, переступаю через лужи и подхожу к стоянке.
Желтый цыпленок Эллы Сергеевны похож на общипанного петуха. Словно его окунули в дерьмо и там оставили сохнуть. Даже подумал, а не ошибся ли я? Чтобы так уделать машину, нужно сильно постараться. Звоню и докладываю обстановку. Показаться в обществе на грязной машине неприлично. Элла Сергеевна соглашается — не успела вчера. Поезжайте, Дима, на мойку, а затем ко мне. Вам сколько потребуется времени привести себя в порядок? Конечно, она оговорилась — уже час, как я был в полном порядке.
Она выходит, садится в машину, и тут я понимаю, что вчерашний день гулял не только я один. Элла Сергеевна тоже гуляла. Сквозь искусно наложенный макияж проглядывается усталость вчерашнего дня, а может, и ночи. Ловлю себя на мысли, что и она поняла, чем я вчера занимался. Странное, следует признать, совпадение. Выглядит Элла Сергеевна замечательно. Вряд ли кто другой заметит — я заметил. Стараюсь вести себя непосредственно — то есть, как обычно.
— Ездила за город, — вдруг говорит она, — вернулась за полночь. А чем занимались вы?
— Красил двери. У приятеля собака сожрала. Глупая до безобразия.
— Видно, скучала, — выдвигает интересную версию Элла Сергеевна, — вы любите животных?