Лик

— Эй! — рядом со мной оказался Вестер и схватил кулон быстрее меня, спрятав его в руку. — Лучше не злоупотреблять моим гостеприимством, Флеминг, — он подозрительно потемнел лицом. Рейн и Клео рядом не оказалось, и только мы с этим парнем стояли в темени, глядя друг на друга. Я отчего-то опешил, не найдя слов, поразившись неожиданной смене настроения друга, но потом только ответил:

— Прости, Вестер. Я думал, ты это потерял и хотел тебе вернуть, — наглая ложь выскользнула из моих уст. Я непроизвольно почесал переносицу.

— Хорошо, — помедлил он, но позже успокоился и выдохнул. — Прости, что плохо о тебе подумал. Пойдём, — пропустил меня вперёд и сам пошёл следом. Мы молчали, и между нами будто встала огромная каменная стена, которая не разрушалась вплоть до ночи — даже тогда, когда все вчетвером на чердаке мы смеялись, разговаривали и играли в дурацкие игры. Я не переставал бросать украдкой взгляды на кулон, лежавший позади Вестера на столике, а он не прекращал перехватывать взгляд, чуть хмуриться, а затем вновь хохотать над шутками, как ни в чём не бывало.

Волчья душа

Я медленно проводил подушечками пальцев по шершавому белому столу в квадратной комнате, до безумия яркой, чистой и пустой. Стол стоял в самом центре, и оттого я буквально каждой частичкой тела ощущал себя словно в чужом мире. Слишком опрятное и невозможно бездушное помещение приютило меня с мистером полицейским для душевных разговоров. О Саванне.

— Вы говорите, что знали мисс Цукерман не больше двух недель.

— Почти две недели, если конкретнее, — нехотя скорректировал я.

— Хорошо, почти две недели. Тогда почему вы утверждаете, что знали её, и хотите её найти? — мужчина с козлиной бородкой и в полицейской форме, сидевший напротив, задумчиво почесал лоб.

— А вы утверждаете, что за две недели нельзя узнать человека? И почему только близким людям должна быть интересна судьба пропавшего? Вы хотите сказать, что всем остальным должно быть глубоко наплевать? — я хмурился и говорил всё быстрее с каждой секундой.

— Молодой человек, успокойтесь, — он поглядел на меня из-под тяжёлых тёмных бровей, продолжив. — Вы на допросе, так что, просто отвечайте на мои вопросы. Это ясно? — полицейский изучающее глядел мне прямо в глаза, прежде чем:

— Ясно, — сдался я.

Было понятно, что я зря так старался, так рвался излить душу и пролить свет на то, о чём думал. Всё шло по накатанному сюжету, и никому из нас двоих, кроме меня, не был интересен поток откровений и мнений. Я был вынужден смириться с тем, что меня вызвали в качестве робота — отвечай или уходи. Если же я выбрал бы второе, то тогда меня явно могли заподозрить в неладном.

— Итак, вы видели мисс Цукерман перед тем, как она исчезла, но разговаривали ли вы?

— Да, она сказала, чтобы я ждал её дома, — сухо бросил я, тем временем изучая идеальную серую стену без единой выемки или пятнышка.

— Но что произошло перед этим?

— Саванна… она увидела, как, — я на короткое время остановился, вернувшись к созерцанию собственных пальцев на руках, которые глухо болели от недавних синяков. Мне почему-то сделалось дурно, и я не сразу смог подобрать нужные слова, чтобы выразить ситуацию. Я пробежался взглядом по невыразительному, сухому лицу полицейского, который лишь выполнял работу, и вдруг вспомнил всё то, что меня тревожило.

— Как? — вторил мужчина напротив тише, чем до того.

Я не мог сказать ему правду, а иначе осквернил бы всю семью Цукерманов. Я непроизвольно сжал руку в кулак, отчего она заболела с двойной силой, и тут же разжал её, пока полицейский ничего не заподозрил. Из губ моих вылетела непривычно холодная усмешка, и по телу пробежала дрожь:

— Она увидела, как я целовался с другой.

***

— Флеминг, я тебя честно спрошу: у тебя есть мозги? — налетел на меня Вестер, стоило нам с ним покинуть здание. Всё небо заволокло тяжёлыми тучами, вот-вот должен был начаться сильный дождь, а Цукерман решил прочесть мне нотации. Как же всё-таки здорово складывалась ситуация, особенно если учесть то, что мы шли пешком с самого центра города до дома на окраине. — С чего бы Саванне вдруг тебя ревновать, если у неё есть Мик? Боже, Флеминг, почему природа не одарила тебя интеллектом? — морщился Вестер, не поспевая за моей быстрой походкой. Сегодня нашей компанией руководил я, и этому парню приходилось меня догонять, пока я стремился скорее с ним распрощаться.

— Давай обойдёмся без оскорблений, — сказал я через плечо, а затем вновь угрюмо понесся по тротуару. Хорошо, что встречных людей по обыкновению было очень мало, и я мог свободно лететь, не натыкаясь на прохожих.

— Стой, Флеминг, я ещё не начинал тебя оскорблять, но, пожалуй, пока воздержусь, — Вестер, наконец, сравнялся со мной и, идя по левую сторону, он то и дело убирал непослушные волосы за уши, чтобы те не мешались. Нам навстречу задул холодный ветер, и от неожиданности я даже пошатнулся, а затем осознал, что это был нехороший знак. Я поднял голову ввысь, всё ещё игнорируя Вестера, который уже начал что-то «заливать» про мою несчастную фантазию. Небо будто опустилось ниже, нависая в опасной близости над нашими с Вестером головами, и я чутко ощущал, что нам следовало бы спешить. Словно в ответ на мои мысли, в вышине угрожающе загрохотало.

— Блин, Вестер, давай потом поговорим, а сейчас лучше бежать.

Сказав это, я вновь прибавил темпу, стараясь не натыкаться на различные препятствия, как заборы и ограждения, которые то и дело норовили сбить меня с пути. Я шёл так стремительно, насколько это было возможно, не переходя на бег. Довольный тем, что, наконец, заставил Вестера молчать, я продолжал свои полу-бег или полу-ходьбу, с каждой секундой всё ускоряясь. Пока мы не разговаривали, а только устремлялись вперёд и вперёд, начал накрапывать несильный дождик. Он попадал мне за воротник куртки, обжигая своим холодом разгорячённую кожу, стекал по лицу, попадал на ресницы. Совсем скоро нас с Вестером обступила водная пелена, мешавшая что-либо видеть вокруг. Мы с одноклассником совсем промокли, на нас не было ни одного сухого места. Через шум ливня Вестер попытался что-то прокричать чуть ли не рядом с моим ухом:

— Побежали за мной! Я знаю одно местечко, где мы могли бы укрыться.

Я ничего не ответил, быстро кивнув ему в ответ. Окружающий мир расплывался, скользил в глубоких лужах и растекался каплями по моему лицу. Я следовал за тёмной курткой Вестера, прилипшими к голове смоляными волосами и молился, чтобы дождь поскорее закончился. Но он и не думал, окружая нас только с двойной силой, стискивая в промозглых объятьях.

— Ещё немного! — бросил Вестер, чуть не натолкнувшись на спешившую куда-то, как и мы, женщину. Я понесся дальше, пробежал вслед за парнем по узенькой автомобильной дорожке, вновь чуть не угодив в огромную лужу. Сориентировавшись, я скользнул за Вестером к высокому крыльцу многоквартирного двухэтажного дома. Здесь дождь не доставал до нас, лишь только лизал носки ботинок, но это уже была победа. Я шумно выдохнул и долго старался привести себя в порядок, успокоить бешеное сердце. Вестер, в отличие от меня, выглядел более спокойным и менее уставшим, что немало меня поразило. Казалось, он лишь немного вспотел и чуть подустал, а в остальном — чувствовал себя прекраснее некуда.

Заметив то, что я с подозрением на него поглядывал, скорчившись в попытках восстановить дыхание, Вестер ухмыльнулся:

— Эй, Флеминг, ты точно в футбол играл?

— Заткнись, — буркнул я, не в силах что-либо ответить. Ничего-ничего, Цукерман, я ещё возьму реванш — подумалось мне тогда, когда я увидел, как в тёмных глазах его снова бросились в пляс насмешливые искорки. С мокрыми, закрывающими уши волосами он напоминал добродушного лабрадора, а я, наверное, был как бедная, вымотанная чихуахуа.

— Фух, всё, я жив, — изрёк я, становясь прямо. Лёгкие мои теперь дышали спокойно, сердце чуть поубавило пыл, и я мог даже говорить, не хватая воздух после каждого слова. — Слушай, Вестер, — поглядел я на него, а потом бросил измученный взгляд в сторону улицы. — Мы тут с тобой до окончания дождя не состаримся? — сказал я, напряжённо изучая мир вокруг. Везде были глубокие серые лужи, ни одного человека в округе не наблюдалось, а все машины жителей беспощадно обливало водой. Я на секунду представил, что будет со мной, если я сейчас захочу выйти из-под крыльца наружу. Ну, нет, мне хватило и того, что сейчас я чувствовал себя так, словно нырнул в озеро, не сняв одежду. Всё прилипло и неприятно чавкало от движения рукой или ногой.