Я угнала его машину

    Работа Брайана вынуждала его проводить по многу недель вдали от дома. Я понимала это, и была рада, что мне не требовалось заставлять его оставаться дома и проводить тихие вечера со мной. Если не учитывать того, что сейчас я понимаю, что совершенно ошибалась в нем.

    Это, вероятно, как-то характеризует меня. Например, что вся моя жизнь хоть и не распланирована, но все же была замкнута в рутине. Я, возможно, могла и не знать, где буду работать на следующий день или неделю, но я знала, как это впишется в мою организованную, свободную от драм жизнь.

К тому времени, как я добираюсь до восьмого этажа, я раскрасневшаяся и вспотевшая, а мои ноги просто отваливаются. Ван сидит на верхней ступеньке у дверного проема, положив руки на колени и подперев голову руками. Его теплая улыбка такая милая, что я практически по-настоящему улыбаюсь в ответ. Однако мне для начала нужно восстановить дыхание, чтобы улыбнуться, так что я просто морщусь и хватаюсь за живот.

    - Ты еще медленнее, чем был я, когда впервые пытался пробежать всю эту лестницу! - он кажется пораженным.

    Я скукоживаюсь еще больше, когда понимаю, что он думает, что я в таком состоянии, потому что пыталась пробежать вверх по лестнице.

    - Если я еще когда-либо приду сюда снова, - говорю в перерывах между рваными вдохами, - лучше, чтобы была игра, на которую мы опаздываем.

Ван смеется надо мной, потом поднимается на ноги и проходит в квартиру. Я покидаю лестничную клетку не так воодушевленно, и внезапно чрезвычайно смущаюсь из-за того, что последние пару дней не принимала ванну. Когда я слышу, как бежит вода в том, что я подозреваю, является душем, я понимаю, что готова на всё, лишь бы самой туда попасть.

    Я пытаюсь незаметно понюхать свои подмышки, чтобы понять насколько все плохо, но Ван поворачивается лицом ко мне, и мой шанс унюхать что-либо растворяется.

    - Ты голодна? Прошлым вечером мы ели какое-то отвратительное ризотто. В этом доме никогда ничего не задерживается дольше одного приема пищи, но ни один из нас не брал добавки. А я всегда беру добавку, - это звучит немного драматично из уст ребенка, но не думаю, что он нарочно сгущает краски.

    - Уверена, что все не так плохо, - если учесть, что я нормально не ела уже несколько дней, для меня любое блюдо будет изумительно.

    - Все так и есть, - сейчас его слова звучат серьезней и не такие воодушевленные. Он вынимает из холодильника миску и накладывает содержимое большой ложкой на тарелку до тех пор, пока, я уверена, не получается слишком много, чтобы смог съесть один человек. Даже такой изголодавшийся человек, как я. Полагаю, что его план состоит в том, чтобы отдать как можно больше мне, чтобы самому досталось как можно меньше.

Он ставит тарелку в микроволновку, а затем наливает мне стакан воды, даже не спрашивая.

    - У тебя отличные манеры по приему гостей, - говорю, присаживаясь на стул у стойки, вдыхая запахи разогревающейся еды. Из-за них я допиваю воду за один глоток, а Ван снова наполняет мне стакан.

Мне хочется осушить и этот стакан, но было бы жалко заполнить свой желудок водой и испортить ужин. Я просто благодарна за возможность снова поесть и попить.

    - Мама постоянно принимала своих подружек. Она всегда заставляла меня обслуживать их. Говорила, что это привьет мне хорошие манеры и однажды сделает из меня хорошего мужа, - он хмурится. Очевидно, это были слова, которые его мама часто ему говорила. - Хотя девчонки довольно отвратительные. Они много ревут. С чего бы мне хотеть жениться на одной из них? - он говорит это с очень-очень важным видом. Я киваю, потому что другого ответа у меня нет. Наверное, для его возраста это утверждение правдивое.

    После сигнала микроволновки я полностью готова приступить к моей первой настоящей трапезе за последние три дня. Однако после первой же ложки я понимаю, почему Ван говорил, что это ужасно.

    Что, черт побери, в этой штуке? Мне удается определить нечто похожее на рыбу, но там есть ещё что-то поджаренное и острое. А что это за текстура в виде желе? Мои глаза расширяются, пока я ищу правильный ответ. Вероятно, я всё же не смогу проглотить это, но было бы очень грубо выплюнуть в тарелку то, что уже находится во рту. Отвратительно или нет, но Ван и Зандер, оба, помогли мне.

    - Выплевывай, - голос Зандера раздается справа, и от удивления я чуть не проглатываю еду.

    Я перевожу взгляд на мусорное ведро, которое он держит так, чтобы мне было удобно выплевывать, а затем окидываю взглядом Вана, который заливается смехом, прикрываясь рукой.

    - Просто выплюнь. Я по твоему лицу вижу, что ты терпеть такого не можешь. Никто не станет держать еду во рту с таким перепуганным лицом, если бы это было вкусно. Просто выплюни.

И когда он приподнимает мусорку повыше, я склоняюсь и, навечно опозорившись, выплевываю еду. Ван вручает мне бумажное полотенце, и я тщательно вытираю рот, а он, пользуясь паузой, смахивает в мусорное ведро остатки еды из моей тарелки.

    - Я говорил, что это отвратительно! Можем мы заказать пиццу? - ноет Ван Зандеру.

    - Нет. Мы слишком часто едим еду на вынос. Иди в душ и переоденься перед сном. Я что-нибудь придумаю.

Ван ворчит, пока топает туда, где, похоже, располагается его спальня и захлопывает дверь.

    - Извини, - бормочу я, уставившись на мусорное ведерко, которое Зандер все также держит в руках.

    - Думаю, это мне следует извиниться. Я пытался сделать что-нибудь новое и, кажется, перепутал какое-то ингредиенты.

    - Думаю, ты перепутал все ингредиенты, - выпаливаю я.

    Мне не следует быть такой привередливой, потому что прямо сейчас для меня еда - это роскошь, но я не уверена, что дошла до той стадии, когда могу начать обдумывать возможность самоотравления.

    - Ты, вероятно, права, - он выглядит немного робким, от чего я задаюсь вопросом, смущен ли он тем, что сделал что-то настолько ужасное. - Ты все еще голодна? – спрашивает он, наконец-то ставя ведро в угол и открывая холодильник.

    В других обстоятельствах у меня бы не сохранился аппетит после того, как я попробовала такое, но опять же, я три дня без какой-либо нормальной еды. Я удивлена, что до сих пор не упала в обморок. Хотя теперь, когда я сижу и мне спокойно, истощение быстро одолевает меня.

    - Да, - отвечаю, как раз когда мой живот издает руладу. Эта почти что пища, по-видимому, только раздразнила его.

    - Может сделать сырный омлет? – предлагает Зандер.

Я пользуюсь моментом, чтобы принять эту ситуацию. Каким образом я здесь очутилась? Здесь, в доме незнакомца, предлагающего мне омлет? Может, я уже потеряла сознание? Может, это бредовый сон? Ну, после того ризотто, возможно, это больше похоже на кошмар.

    - Ава? - Зандер переключает на себя мое внимание, и я киваю, соглашаясь на омлет, который, надеюсь, будет более съедобен, чем ризотто.

    - Тебе нужна какая-нибудь помощь? - наконец-то додумываюсь спросить, и вздрагиваю от того, с каким опозданием проявились мои манеры. У меня не было проблем с тем, чтобы упрекнуть его в неправильном диалоге с братом, или выплюнуть его стряпню в мусорное ведро. Но я не подумала о том, чтобы предложить ему помощь, пока он готовит мне ужин?

Это еще один неизвестный факт о себе самой: я могу быть эгоистичной.

    - Нет, что мне от тебя нужно, так это объяснение причины угона моей машины.

    В животе все падает, и я теряю аппетит.

    - Прямо сейчас? - мой голос получается похожим на писк.

    - Сейчас самое время,- он передергивает плечами, и я наконец замечаю, что он переоделся в темно-синие мешковатые тренировочные штаны и белоснежную футболку, которая не облегает его, но все же сидит достаточно хорошо, чтобы можно было разглядеть очевидные мускулы. Его руки достойны того, чтобы из-за них пускали слюнки, поскольку рукава футболки натянуты на бицепсах. Я сомневаюсь, что в этой вселенной существует футболка, которая не была бы в обтяжку на этих мышцах.