Блеснув на солнце

–– Знаешь, мне показалось, что это корабль, – сказала она. Вот так, наверно, и Нестор плывет сейчас на „Нахимове”, а шторм-то какой сильный. Корабль ведь старый, как бы чего не случилось. В такую непогоду не спастись.

–– Что ты, не беспокойся. Такой шторм для большого корабля не опасен. Да Нестор догадлив, и стоит уже, наверно, возле шлюпки, на всякий случай, а не сидит себе беспечно в каюте. А чтобы не простудиться и предстать перед тобой живым, уже и спасательный жилет надел.

–– Ладно, Павел, перестань издеваться над Нестором. В такую темень их корабль может столкнуться с другим.

Павел убедился, что мысли Люды устремлены к Нестору, и он продолжил разговор в том же легком духе подшучивания над страхами Люды. Сидеть было жестко, они постепенно сползали со склона, становилось свежо. Тогда встали и, оглянувшись еще не раз на шум моря и мерцающий огонек, пошли к корпусам.

После обеда, когда Павел и Владимир Владимирович лежали на своих кроватях, в комнату вошел Нестор.

––Ну, каким оказался круиз, где побывал, какое впечатление от “Нахимова”? – стали наперебой расспрашивать они.

–– Все было шикарно. Заходили в Сочи, Батуми и другие порты. Плыли обычно ночами, утром приставали к причалу. День проводили в городе и на пляже. Видел даже пальмы в Сочи и Батуми. Внутри корабля роскошь – медь, бронза, позолота, люстры, канделябры на стенах, ковровые покрытия всех палуб. Все сияет. По верхней палубе хоть на автомобиле езди – такая она широкая.

Павел слушал рассказ Нестора, смотрел на

него, и ему казалось, что Нестор посматривает в его

сторону с каким-то вопросов в глазах. И он, вспоминая вчерашний поздний вечер с Людой, почувствовал себя словно виноватым и уличенным в чем-то. Но ведь это была всего лишь прогулка. Пусть

они сидели в обнимку, пусть в нем зрело желание близости, признавался он себе, но это были всего лишь взволнованные отношения. Нестору все же хотелось, наверно, задать вопрос Павлу –Как времечко проходило, как Люда?– Вопроса ни тогда, ни позже он не задал. Дальше все отношения пошли, как и прежде, в дружеском ключе. Вскоре Люду с дочкой все вместе посадили в поезд на Москву, и грустные вернулись в корпус. Наверно каждый из них вспоминал приятные минуты встреч и общения с этой милой москвичкой, доставлявшей им, несомненно, большую радость. Живших по семейному Нестору и Владимиру, она стала экскурсией в другую семью, а для холостяка Павла – экскурсией в иные, непривычные для него отношения с женщиной с ребенком. Видимо мать в Люде не позволила ему направить отношения в обычное для него русло.

В одну из командировок в Москву Павел

позвонил Люде, и встретил ее по окончании служебного дня. На его вопрос– Куда бы нам пойти? – Она предложила дойти до ресторана “Якорь”, что на улице Горького, вблизи от Белорусского вокзала, мол, там большой выбор рыбных блюд и вина хорошие. Зал оказался небольшим, темным и вполне уютным. Сели за стол под золотистой с росписью и кистями скатертью. Люда заказала блюда из рыбы и бутылку вина “Хванчкара”. И салат с кальмарами, и рыба, и гарнир и соусы – все было восхитительно. Но вкуснее из всего, что Павел успел попробовать в своей короткой жизни, даже вкуснее мороженого в детстве, было это вино. Если бы все его вкусовые окончания языка, неба, глотка могли говорить – прозвучал бы хором восхваления этого вина!

Многие деяния Сталина – уничтожение соратников из ближнего окружения, собутыльников, и из дальнего окружения – на подступах к его столу, создание Гулага объясняют тем, что Сталин хотел крепко держать власть в своих руках, и устранял потенциальных конкурентов. Да, с этим можно согласиться. Но если заглянуть в глубины, какие же тонкие струны его души затрагивались и находили внешнее проявление иногда в его ужасных деяниях и грехах в семье.

Детство Иосифа Джугашвили в горном селенье Гори прошло в скромном достатке. Семья с отцом деспотического характера и покорной матерью жила в маленьком домике. Но праздники как домашние, так и религиозные проходили в дружеских застольях с родными и соседями. Когда Иосиф уже учился в духовной семинарии ему, юноше с пробивающимися усами, отец позволял сидеть за семейным столом и даже причащаться вином. Друг семьи из ремесленников, ковавший подковы и удила, и продававший их с далекими выездами по Грузии, привозил оттуда сладости и вино “Хванчкара”. Так молодой Иосиф вкусил этого напитка. Вино было куда более вкусным в сравнении с теми, что готовили окрестные крестьяне. А детская память крепка, выхватывая из окружения некоторых людей и события, запечатлевая надолго вкусовые впечатления. Позднее, раскраивая Северный Кавказ на республики, родную Грузию Сталин выделил и лелеял до последнего дня, нескольких грузин ввел в высшие партийные и государственные органы власти, приблизил к себе и усаживал за свой стол.

Германия начала войну в 1941 г. – не страшно. Спокойно расстался с Молдавией, Белоруссией и Украиной. Ни вина Молдавии, ни пшеница Украины, ни картофель Белоруссии, годные лишь для водок, его не интересовали. Но вот немецкие армии сдвинули свой атакующий фронт в сторону Юга, и подошли к Сталинграду.

–– Если бы они стремились только к азербайджанской нефти – пусть бы шли. А если прорвут оборону здесь и повернут к Кавказу? – размышлял Верховный главнокомандующий, посасывая самшитовую трубочку. Виноградные лозы Грузии пока под снегом, но приближается весна, и если немцы подойдут к селу Хванчкара, а ведь они не знают этого вина – варвары, загубят лозы на подстилку лошадям, и будущий урожай – коню под хвост. Запасы “Хванчкара” в кремлевских складах заканчиваются. И на моем столе его не будет – нет, не бывать, Сталинград нужно удержать. Командующих Юго- Западного, Донского и Сталинградского фронтов – Ватутина, Рокоссовского, Еременко – ко мне на завтра!

Совещания Генерального штаба, на встречах с командующими фронтами и армиями в период Сталинградской битвы он завершал словами:

–– Немцы не должны прорваться на Кавказ! Не пить им “Хванчкара” !

После войны, в застолье, обращаясь к Берии:

–– Лаврентий, что будет с урожаем винограда в этом году в районе Рача?

––Обещают хороший урожай, очень хороший, Иосиф Виссарионович.

–– Хорошие слова говорит хороший человек Берия, – сказал Сталин, подняв бокал своего любимого вина, ощерив в улыбке усы. – За высокие урожаи в Грузии, товарищ министр сельского хозяйства, – завершил, пригвоздив взглядом к стулу, хотевшего было встать Ивана Бенедиктова.

Что же руководило им, как объяснить его ужасные деяния? Ответ может лежать и на поверхности стола, принявшем батареи бутылок его любимого вина. В периоды приступов боли в желудке, которые не давала наслаждаться любимым “Хванчкара”, он мог решить обречь плененного сына на смерть, застрелить жену или начать гонения на врачей.

Еще одно вино довелось отведать Павлу, и оно лишь на одну звездочку вкуса отстало от „Хванчкара” – то было крымское массандровское вино “Алеатико”. В 2000е годы Павел оказался в Москве и ринулся в магазин “Российские вина”, где в 80е прошлого века купил то “Алеатико”. Увы, такого вина не оказалось, но было “Хванчкара” , которому он несказанно обрадовался, купил и принес к своему научному руководителю – Юрию Николаевичу. Открывал с надеждой, вспоминая встречу с ним в “Якоре”. Глоток – и полное разочарование. Осталось только название. Но Павел не сдался, а пребывал в надежде вкусить еще раз тот неземной напиток. Перед новым годом уже в рижском магазине увидел бутылку “Хванчкара” ценою в 20 долларов, и решил, что при такой высокой цене должна быть та “Хванчкара”. И снова разочарование, окончательное. Чем дальше от смерти Сталина, тем безнадежнее попасть на его любимый напиток. Остается надеяться на нового молодого президента Грузии – Михаила Саакашвили и на его хороший вкус, хотя обучение его в университете США могло привить другой.

Вскоре Павел был снова в Москве, и позвонил Люде. Она, неизменно любезная, с улыбкой в голосе, пригласила его к себе в гости домой, выразив сожаление, что не увижу всю ее семью, т.к. муж на съемках какого-то кинофильма. Павел приехал вечером, к ужину. Ужинали втроем, с уже подросшей дочкой. Люда угощала Павла невиданными тогда виски. Показывала квартиру и многие доски с черными иконами, русские языческие изваяния из дерева, идолов, собранные мужем на просторах России. Рассказывала о посещении ресторана в Абрамцево, где в пламене свечей из куража жгли сотенные. Уложила Павла спать в большой супружеской кровати, а сама легла с дочкой. Через какое-то время Павел снова был в Москве и позвонил Люде на службу. Разговаривали долго, много смеялись и Люда, смеясь, рассказала о реакции мужа, когда он узнал, что она принимала гостя: