Страница 11 из 70
— А хоть бы и по коням. Не такие клячи, как ваша. Артиллерийские кони!
Оба рассмеялись. Паренек очень понравился Тадеку.
Он еще подумал, что хорошо было бы иметь такого товарища в разведвзводе.
Сразу за круглой площадью Вашингтона они попали под артиллерийский обстрел. Паренек стал нахлестывать лошадей и рванул вперед. Тадек и Герега тоже, не обращая внимания на рвущиеся на улице снаряды, не искали укрытия, а хотели проскочить поскорее этот опасный участок дороги. Доехали до Вятрачной и свернули на Греховскую.
Юного артиллериста они догнали где-то в районе площади Шембека. Здесь образовалась пробка из грузовиков и повозок, и один регулировщик тут никак не мог управиться. Оба паренька слезли с повозок поговорить немного. И в этот момент из-за Вислы неожиданно выскочили два немецких самолета.
— Укрывайся! — крикнул Герега и побежал к ближайшему картофельному полю.
Места для укрытия здесь было много, потому что вокруг площади тянулись делянки, на которых сажали картофель и помидоры, к этому времени уже убранные. К этим делянкам бежали толпой солдаты с машин и повозок.
— Кони, мои кони! — закричал вдруг юный артиллерист и бросился к своему фургону. А на площади в это время происходило что-то страшное. Испуганные кони рвали упряжь, разбивали повозки, кидались в стороны. Некоторые падали, убитые осколками бомб…
Прежде чем Тадек успел сообразить что к чему, паренек-артиллерист исчез в клубах пыли на своей повозке, которую во всю мочь понесли испуганные кони. Через минуту где-то совсем близко раздался пронизывающий свист, потом была только сильная ударная волна, и все внезапно погрузилось в темноту.
Когда Тадек открыл глаза, то увидел наклонившуюся над ним девушку в белом чепце и белом халате. Он пощупал голову. Она была перевязана. Страшно шумело в ушах.
— Где я?
— Не волнуйся. В полевом госпитале. Кажется, под бомбы ты попал. Доктор говорит, что ничего страшного. Голова побита, но цела.
— Долго я тут лежу?
— Три дня…
А что это за госпиталь?
Девушка удивленно посмотрела на него:
— Дивизионный госпиталь в Анине.
— В Анине? Приходил кто-нибудь ко мне из 2-го полка?
Девушка отрицательно покачала головой:
— Нет, никто о тебе не спрашивал. Ты все время был без сознания.
Тадек молчал. Очень странным показалось ему то, что никто не справился о нем, что даже плютоновый Герега не навестил его. Может, он погиб тогда на площади Шембека? «Что-то здесь не так», — подумал он…
На следующий день доктор сказал ему, что можно немного походить.
— Но мне нужно в полк!
— Это мы решаем! — ответил доктор и пошел к другим раненым.
Опираясь на плечо санитарки Маруси, Тадек вышел из госпитального барака и даже подскочил от радости. Совсем рядом, сразу за изгородью, расположился его взвод. Это было так близко!
Он решил вернуться туда сегодня же. Осталось его тайной, каким образом он уговорил Марусю «одолжить» его собственную форму и принести автомат. Тадек торжественно пообещал ей, что вернется через два часа. Он пролез через дырку в заборе и почти побежал к разведчикам.
Его появление было встречено, однако, глухим молчанием. Все смотрели на него, как на привидение.
— Ты живой? А мы тебя похоронили. И цветы положили на твою могилу. Что с тобой было, сынок? Плютоновый Герега, как вернулся тогда, плакал. А как его майор Ушпалевич ругал за то, что не уберег тебя! Но если ты живой, то кого же мы тогда похоронили?.. Пошли посмотрим, это тут недалеко. Увидишь, какая у тебя хорошая могилка!..
Солдатское кладбище в Анине находилось, действительно, недалеко. На свежей, убранной цветами могиле стоял березовый крест, а на нем виднелась табличка с надписью: «Капрал Тадеуш Цацко. Род. 24.09.1929 г. Варшавский повстанец — солдат 1-й армии ВП».
Они долго стояли у этой солдатской могилы.
— Значит, долго жить будешь! — прервал молчание старший сержант Подгурский. — Конечно, этот Герега что-то напутал!..
Вечером пришел плютоновый Герега и еще раз рассказал о событиях того дня. Когда кончился налет, он стал искать Тадека. Но тщетно кричал он: «Сынок! Сынок!» Мальчика нигде не было. Тогда Герега пошел искать свою повозку и по дороге узнал, что только что санитары забрали тяжело раненного взрывом бомбы молоденького солдатика, о котором все говорили, что он, наверное, не выживет.
— Ну что я тут мог подумать? Только то, что это был ты. И как вернулся в полк, так сразу мы позвонили в госпиталь. А там нам ответили, что этот солдатик умер, и спросили, как его фамилия, потому что при нем не было никаких документов. Ну, я и назвал им твое имя и фамилию. А потом мы все были на похоронах…
Тадек внезапно вспомнил юного артиллериста, который выбежал тогда из укрытия и бросился спасать своих прекрасных артиллерийских коней. Убит был, наверное, он. Паренек, которого Тадек знал только в лицо и так сразу полюбил его. Он так гордился своими артиллерийскими лошадьми.
Первый отпуск, первая встреча с матерью и с товарищами из железнодорожных бараков. С гордостью ходил он по Виленьской улице в форме с нашивками капрала и с автоматом на плече. И когда позже полковник Сеницкий еще раз предложил ему вернуться домой и идти в школу учиться, он вымолил у него разрешение остаться в полку вместе с разведчиками.
С каждым днем он все больше входил в жизнь взвода. Вместе с разведчиками он проходил боевую подготовку, а когда 2-й полк снова вступил в бой, Сынок был там, где действовали разведчики. Под Бялоленской он тяжело пережил смерть ефрейтора Михала Мушиньского, трагическую, случайную и в то же время героическую. Мушиньский вошел ночью в землянку погреться и, обвешанный оружием и гранатами, присел на минутку у печки. Он не заметил, что чека гранаты зацепилась за какой-то выступающий железный прут. В последний момент ему удалось своим телом прикрыть сидевшую рядом советскую радистку. На следующий день полевая почта доставила Мушиньскому письма от матери и от нареченной из Гродно…
Сынок был любимцем разведчиков 2-го полка. Он рвался в бой, а они не пускали его туда, где было всего опаснее. Когда разведчики однажды ночью напали на штаб немецкого полка в Плудах, он находился лишь в группе прикрытия.
На войне, однако, никогда не известно, где безопасней. Под Яблонной, когда солдатам 2-го полка пришлось отражать атаки немецких танков гранатами, а земля стонала от взрывов снарядов и полк несколько раз переходил в контратаку, Сынок наскочил на немецкую мину и, тяжело контуженный, весь перебинтованный, снова оказался в дивизионном полевом госпитале, на этот раз в Зелёнке.
Здесь молодой паренек пережил большое событие. Госпиталь посетили командующий 1-й армией генерал Владислав Корчиц и командир 1-й дивизии генерал Бевзюк. Они задержались у койки пятнадцатилетнего капрала, оставив на госпитальном одеяле серебряную медаль «Отличившимся на поле боя».
Только в декабре Тадек вернулся в полк и снова оказался на переднем крае. В январе он участвовал в первом параде на улицах Варшавы. А на следующий день под Блоне вместе с разведчиками Сидорчуком и Осиньским конвоировал взятых в плен уже за Варшавой немцев.
Военных приключений прибавилось, когда прошли Быдгощ и через Короново двинулись на Злотув и Чаплинек.
Однажды вечером разведчики, которым для поддержки придали нескольких автоматчиков, шли в боковом охранении. Мела метель, идти было трудно. Ноги проваливались в снег. Видимость была минимальной. Но бойцы чувствовали себя довольно уверенно. Немцы сопротивления не оказывали. Это были дни, когда не только отдельные солдаты, но и целые взводы гитлеровцев без единого выстрела сдавались в плен.
Разведчики двигались по какой-то окольной дороге, затем миновали перелесок. Дальше темнела стена леса, на его фоне виднелись несколько едва приметных строений.
— Возьми несколько человек да проверь эти постройки! — сказал старший сержант Подгурский плютоновому Кучере. — Мы будем дальше держаться обочины шоссе. Догоните нас!.. Сынок! Если хочешь, можешь идти с ними!