Страница 9 из 15
– Я позвоню Аарону, – сказал я маме.
Восемь
– Ну что там, чувак? Тебя приняли?!
– Ага.
– Да-а-а!
– Ура-а!
– Кру-у-уто, блин!
– Ага-а-а!
– Но ты хоть готовился, а я даже не притрагивался, – сказал Аарон.
– Точно. Я должен быть счастлив, что разговариваю с тобой. Ты мощный вообще, вроде Геракла.
– Ага, постоянно чищу конюшни. Короче, у меня вечеринка.
– Когда? Сегодня?
– Точно. Родители в отъезде – вся квартира моя. Ты ведь придешь, да?
– Настоящая вечеринка? Не чаепитие с тортом?
– Угадал.
– Конечно, приду!
Я учился в восьмом классе, поступил в крутую школу и шел на настоящую вечеринку. Жизнь удалась!
– Можешь принести бухло?
– Типа выпить?
– Крэйг, сосредоточься. Да. Типа. Принесешь?
– У меня же нет удостоверения личности.
– Крэйг, ни у кого из нас нет удостоверения личности! Я спрашиваю, ты можешь прихватить что-нибудь у родителей?
– Не уверен, что у них есть… – Но, конечно, я знал, что это неправда.
– У них точно что-нибудь есть.
Я прикрыл телефон рукой, чтобы мама не услышала.
– Скотч сойдет? Есть бутылка скотча.
– Какого?
– Блин, чувак, да откуда я знаю?
– Ладно, тащи. Слушай, можешь позвонить каким-нибудь девчонкам?
Откуда? Я же целый год просидел за пособиями в своей комнате.
– Нет.
– Ладно, проехали, девочек я возьму на себя. Но ты хотя бы поможешь мне все приготовить?
– Конечно!
– Тогда дуй сюда.
– Мам, я пойду к Аарону! – объявил я, сложив телефон. В другой руке я все еще держал конверт с приветственным письмом, поэтому вручил его маме, чтобы отнесла в мою комнату.
– Чем вы там собираетесь заниматься? – спросила мама, сияя улыбкой сначала пакету, потом мне.
– Ну… я останусь у него ночевать.
– Будете праздновать? Это точно нужно отпраздновать!
– Ну да.
– Крэйг, честное слово, я не знаю ни одного человека, который бы так упорно готовился к поступлению, как ты. Ты должен гордиться собой, и тебе уже пора сделать передышку. Ты очень талантлив, и сегодня мир это заметил. Крэйг, ты сделал первый шаг в удивительном путешествии…
– Да ладно, мам, хватит. – И я обнял ее.
Накинув куртку, я сел за кухонный стол и сделал вид, будто пишу сообщение в телефоне. Как только мама вышла, я бросился к шкафчику под мойкой, достал бутылку скотча («Гленливет») и вытащил из буфета термос, в котором брал с собой еду в начальной школе. Мне думалось, что на вечеринке термос будет смотреться нереально круто. Я отлил в термос немного скотча, а в бутылку долил воды до прежнего уровня – на случай, если родители за этим следят, потом затолкнул термос в карман куртки и крикнул маме, что позвоню.
Впервые за год я ехал в метро к Аарону без учебника на коленях. Выйдя на нужной станции, я взлетел по лестнице, промчался по серым улицам, проскользнул в дом, кивнул консьержу и так вдавил большим пальцем кнопку лифта, что она слегка накренилась и повернулась. На шестнадцатом этаже возле открытой двери, за которой надрывалась рэп-музыка с призывом убивать людей, стоял Аарон. Он протянул мне свою металлическую сигарету и предложил:
– Курни. Отпразднуй.
Я остановился.
– Когда, если не сейчас?
Я кивнул.
– Пошли, покажу.
Аарон провел меня в дом, усадил на диван и показал, как держать сигарету, чтобы не обжечься о металл. Он объяснил, что нужно втягивать дым в легкие, а не в желудок: «Не глотай его, Крэйг, а то тебя не торкнет», – и что выпускать его нужно через нос или рот и как можно медленнее – удерживая дым в себе как можно дольше. Долго, но не слишком, а то закашляешься.
– Как ее поджечь? – спросил я.
– Я тебе зажгу.
Он присел на диван передо мной, а я бегло осмотрел гостиную, пытаясь запомнить, как все выглядит, на случай, если что-то вдруг изменится: по стенам книжные стеллажи от пола до потолка, в центре свободное пространство, заполненное кофейным столиком, высокой пепельницей с канавками по бокам, собакой из фарфора и маленьким электрическим пианино. Некоторые говорят, что из всего, что я делал до сих пор, к курению травки более-менее приближалось сильное раскачивание на качелях, но Аарон сказал, что те, кто так говорит, наверное, накуривались, когда качались на качелях.
Взметнулось бутановое пламя. Я как можно старательнее затянулся металлической сигаретой, как будто мне ее врач выписал. Рот мгновенно наполнился хорошо знакомым пьянящим и легким химическим привкусом – так пахло в комнате Аарона.
Сидя со втянутыми щеками, я посмотрел ему в глаза. Он закрыл зажигалку и улыбнулся.
– Только не в щеки! – велел Аарон. – Ты похож на этого трубача, как его… Диззи Гиллеспи[4]! В легкие, слышишь? Втягивай в легкие.
Я попробовал втянуть по-другому. Показалось, что у меня внутри не дым, а пузырь клея.
– Вот так, да, и держи, держи…
Глазам стало горячо, выступила слеза.
– Держи-держи. Хочешь еще?
Я в ужасе замотал головой. Аарон расхохотался.
– Ладно, чувак, ты крут. Ты прямо крут!
Пф-ф-ф. Я выдохнул дым прямо в лицо Аарону.
– Блин, чувак! Ну ты даешь! – Аарон замахал руками, разгоняя вырвавшееся из меня облако. – Ты точно раньше не накуривался?
– И что теперь будет? – спросил я, тяжело дыша и жадно втягивая в себя воздух, в котором все еще висел дымок.
– Может, ничего и не будет.
Аарон встал, забрал у меня сигарету и положил на высокую пепельницу. Потом протянул мне руку – я ожидал рукопожатия, но он просто стащил меня с дивана.
– Поздравляю!
Мы обнялись, губами к уху – настоящее мужское объятие с похлопыванием по спине. Отстранившись, я улыбнулся и, обхватив его за руки, сказал:
– Тебя тоже, чувак. Все будет круто!
– Я скажу тебе, что будет круто: наша сегодняшняя туса. – И Аарон принялся мерить шагами гостиную, загибая пальцы. – Так, сначала сходи за газировкой для напитков. Потом уберем все папины книги и бумаги, чтобы ничего не испортить ненароком. Еще ты должен позвонить одной девчонке. Ее отец пригрозил полицией, если я позвоню еще раз, так что скажешь, что ты из «Гринписа».
– Погоди, я не запомню. – Я взял с кофейного столика в гостиной плотные линованные карточки для записей. Я начал было проставлять фломастером номера, как вдруг меня торкнуло.
– Вот ни фига-а-а се!
– Та-а-ак, – посмотрел на меня Аарон.
– Бли-и-ин.
– Вставило? Чувствуешь, да?
«Что? Как мозги вываливаются из головы?» – промелькнуло у меня. Я уставился на свои записи: вдруг надпись «1) Купить газировку» изогнулась дугой, будто решила свалиться с карточки. Посмотрел на книжные стеллажи: они выглядели как обычно, но, когда я отворачивался, полки шевелились. Я словно был в замедленном кино, но не так, как бывает под водой, нет, это больше походило на пребывание в густом тяжелом воздухе, который двигается вместе с тобой, как туча. Для улета это, пожалуй, тяжеловато.
– Вставило? – повторил Аарон.
Я посмотрел на полную смятых окурков напольную пепельницу, среди которых лежала блестящая ровная металлическая сигарета.
– Смотри, это же королева окурков! – восхитился я.
– Ну, приехали, – расстроился Аарон. – Крэйг, у нас куча дел, ты вообще в состоянии что-то делать?
В состоянии ли я? Да я мог сделать все что угодно! Если здесь я отпускал остроумные замечания типа «королевы окурков», то страшно представить, что я на улице буду вытворять!
– С чего начать? – спросил я.
Аарон дал мне пару баксов на покупку газировки, но, как раз когда я открыл дверь, чтобы выйти в мир, зазвенел домофон.
– Это Ниа! – заорал Аарон, опрометью бросаясь к домофону на кухню, полную грейпфрутов и темных деревянных шкафчиков.
– Она тут? – офигел я.
Ниа из нашего класса, она наполовину китаянка, наполовину еврейка и хорошо одевается. Каждый день она приходила в чем-то новом: то в ожерелье из игрушечных Губок Бобов, которые дают в «Бургер Кинге»; то с одной гигантской красной пластиковой сережкой в виде кольца; то с черными клоунскими кругами на щеках. Я считал, что она носила эти аксессуары просто из вежливости, чтобы хоть как-то отвлечь внимание от своего миниатюрного соблазнительного тела и кукольного личика. Оставь она все как есть, распусти волосы, будто росла с ветром в поле, – нас, парней, просто разорвало бы.
4
Диззи Гиллеспи – джазовый трубач-виртуоз, вокалист, композитор, аранжировщик, руководитель ансамблей и оркестров, родоначальник современного импровизационного джаза.