Помощница для профессора

— А что такое ортез? — вдруг оживился Исаев.

— Это особая шина, которую изготавливают специально для вас. Стас Бельский совсем недавно руку ломал, помните? Ходил еще к вам на лекции, выразительно страдал на первой парте из-за того, что писать не может, надеялся на поблажки.

Исаев неопределенно махнул головой.

— Допустим, ближе к делу, Настя, — отозвался он.

— Вот ему, короче, сразу предложили ортез сделать. Ортез намного удобнее, чем каменная рука на месяц. Ни за что не поверю, что в вашей клинике нет подходящего оборудования, — это я уже сказала доктору.

Доктор обреченно вздохнул.

— Хотите ортез — давайте. Мне не принципиально, но вам придется быть внимательнее. Риск возникновения осложнений из-за смещения при использовании ортеза выше, чем с гипсом.

— Насколько выше? — дотошно осведомился Исаев.

— Процентов на пятнадцать.

— Но я смогу шевелить пальцами и вообще?… Ну, все остальное? — он выразительно посмотрел на доктора.

Между ними произошел молчаливый мужской разговор.

Доктор скривился.

— Ну… Для «и вообще» это рентген надо делать, тогда будет понятно.

— Так сделайте уже! — рявкнула я. — Что это за клиника такая? Да вы хоть знаете, кто перед вами? Вы хоть, понимаете, чем это для вас чревато, если вы допустите врачебную ошибку?

Врач, похоже, решил проснуться и в кои-то веки отнесся всерьёз к моим угрозам. Он сразу развил бурную деятельность, даже заполнил сам нужные направления и проводил Исаева на рентген.

Я, конечно, поползла следом. Ну а что? Куда теперь без меня, сама же его на это подписала.

— Вы как будто никогда не были в больницах… — проворчала я.

— Да я их самый постоянный посетитель. Больше мне и заняться нечем, Настя! Я только и делаю, что таскаюсь по приемным покоям, выбиваю справки и направления, толкаюсь в очередях. Мне, Тихомирова, вообще-то только тридцать, а не восемьдесят! Я, в принципе, ничем никогда не болел… Что вы так смотрите?

— Да вот думаю, что ж вы за человек-то такой, что вас даже бациллы стороной обходят.

Роман Андреевич хотел было всплеснуть руками, но вовремя опомнился. Скривился от боли в запястье и, ничего не ответив, только покачал головой.

— Вы меня доконаете, Тихомирова, — вздохнул он.

Ну ладно, похоже, он действительно не очень разбирается во всей этой медицинской волоките. К тому же ему больно. Я бы тоже не отказалась, чтобы за мной в такой момент поухаживали, позаботились. Он хоть и сволочь, конечно, но тоже человек.

Мой препод храбрился, хорохорился, брызгал ядом, но я видела, что ему больно, а колючки — это защитная реакция.

Одним словом, режим наседки — активировался и было слишком поздно давать задний ход.

И пока Исаев был на рентгене, я вместо него оформила отказ от гипса, выяснила, где находится кабинет, где изготавливали шины. Узнала условия и какой ему нужен. Забрала Романа Андреевича из процедурной вместе со снимком, оставила его сидеть в холле, а сама проследила за изготовлением ортеза.

Это было то еще зрелище. Оказывается, их печатали на 3-D принтере!

— Это что еще за детсадовские подделки, — ворчал Исаев, но уже привычно, без злобы, для проформы. Боль окончательно его вымотала. — Это на что вы меня подписали, Тихомирова?

— Молчите. Потом еще спасибо скажете. С этим вы хоть сможете делать это ваше «И вообще», — выразительно ответила я ему, играя бровями.

Профессор как-то странно покосился на меня, но отвечать не стал.

И правильно. Это было явно не то, что нужно обсуждать со своим профессором. Не хватало еще, чтобы я стала давать ему советы, как ему теперь однорукому свои естественные мужские потребности удовлетворять. Как-нибудь разберется сам.

Его вызвали в кабинет. И пока накладывали шину, я решила сбегать в ресторанчик, который был рядом. Там заказала кофе и перекусить. Не знала, что ему нравится, поэтому взяла сэндвичи и капучино с собой.

Все любят сэндвичи и капучино, особенно в такой нервный день, когда все планы идут по бороде. Например, сдать сессию досрочно, или поплавать в своих офигенных плавках, которые обтягивают офигенную задницу.

Когда я возвращалась в клинику, Исаев как раз из нее выходил. Ну, нормально. А меня дождаться?

Он оглядел контейнеры с едой и стаканы в подставке.

— Проголодались, Тихомирова? Очень вас понимаю, — проговорил он, направляясь к «Майбаху», который припарковался недалеко от моей машины.

Ну, которая была Славика. Черт, ее же еще вернуть надо.

Возле пижонской тачки стояли водитель и девица в модных зауженных брюках. На ее лице при виде Исаева и его травмированной руки было столько ужаса, что я сама занервничала, когда вспомнила, какому монстру принесла еду.

Может, он питается только кровью младенцев? Может, вообще ЗОЖник и кофе не пьет? Да и несчастная ветчина в сэндвиче ведь тоже не итальянское прошутто.

— Ну, кхм, вообще-то это для вас, Роман Андреевич, — кашлянула я, протянув ему еду, как жертвенного ягненка богу войны и гнева. — Вы ж, наверно, тоже проголодались. После всего-то. А так будут силы… Для этих ваших «И вообще».

Черт. Вот не умею я вовремя останавливаться.

Исаев вздёрнул брови и посмотрел на меня. Долго и внимательно так смотрел.

Стало немного неловко.

Хотя вру. Под его пристальным взглядом стало настолько неловко и почему-то жарко, как будто я вообще весь его курс прогуляла и ни на одну лекцию не приходила.

— Что такое? — хрипло спросила я. — Рука снова болит, да?

Взгляд Романа Андреевича вдруг остановился на моих губах, как будто он не понимал ни слова, из того, что я произнесла.

Он быстро облизал губы. Кивнул. Здоровой рукой запахнул халат, как будто можно было замерзнуть при той жарище, которая была сегодня. Потом протянул ее же и забрал из подстаканника кофе, ловко зацепил одним пальцем сэндвич в упаковке.

Я зачаровано наблюдала за его руками.

И пальцами.

Длинные. Мужские. Сексуальные.

Стоп, Настя, стоп. Только не снова!

— Спасибо, Настя, за все, — проговорил Роман Андреевич почти мило, но тут же изменился в лице.

Перевел взгляд и пришпилил глазами девушку в брюках.

— Вот как надо работать, Марина! А ты шляешься черти где и приезжаешь без кофе, с опозданием и кучей пропущенных вызовов.

— Но, Роман Андреевич, я же… — начала она оправдываться.

— Еще и прокуренная, как портовая шлюха. Я сколько раз просил не вонять чертовым дымом в рабочее время?

Признаться, даже я, стоя чуть поодаль ощутила запах табака.

Ее можно было понять. Даже в здоровом теле Исаев не отличался радушием, что уж говорить теперь? Это же на нее Исаев и орал по телефону, пока мы ехали. Похоже, нервы у Марины сдали, вот только зря она залпом скурила чуть ли не пачку.

И тут как гром среди ясного неба раздалось вежливое, почти вкрадчивое. Наверное, даже когда щука заговорила с Емелей, пацан и то меньше удивился, чем я сейчас, когда услышала это:

— Настя, я бы предложил вас подвезти, но вы же на машине, — мягко произнес Роман Андреевич.

Это что, не задокументированные возможности у него такие? Разгон за секунду от монстра до нормального человека и обратно? Я, конечно, знала, что горячий капучино творит чудеса, но чтобы настолько?

Лица водителя и Марины синхронно вытянулись. Не я одна, значит, удивилась.

Наверно, они нечасто слышали такой любезный тон от своего босса.

Но для меня этот тон означал только одно — не время растекаться лужицей. Пора действовать.

— Ничего страшного, Роман Андреевич, а что насчет моего допуска? — елейно спросила я.

Зря.

Исаев моментально преобразился и процедил сквозь зубы:

— Вы разве глухая, Настя? Почему я должен повторять? Все учебные вопросы решаются в университете. Найдете меня на кафедре по расписанию. Вася, рассчитайся, — бросил он к моему изумлению.

И прежде, чем я успела что-то сказать, Исаев сел в авто на заднее сидение, растрепанная и шикарная Марина запрыгнула вперед, а водитель сунул мне в подстаканник тысячу, а после тоже спрятался в машине.