Порочная месть

— Сядь. — его слова звучат совсем негромко, но они производят на меня такой же эффект как дуло пистолета, приставленного к голове: меня парализует и ладони становятся влажными. — Ты здесь не просто так и это не случайность, и уж точно не судьба. — мои колени внезапно слабеют, и я, сама того не замечая, послушно опускаюсь в кресло.

Кейн встает, давая мне возможность оценить идеально сидящий серый костюм, застегнутый на одну пуговицу, несгибаемую осанку и то, что я не ошиблась, когда полагала, что прошедшие годы он много времени уделял спорту: его былая худощавость исчезла, сменившись налитым объемом мышц, угадывающийся даже по слоями дорогой ткани. Неспеша обходит стол и, поравнявшись с моим креслом, нависает тенью, погружая меня в аромат селективного парфюма, будто созданного специально для него: нотки перца и мускуса, перекликающиеся с чем-то неуловимо терпким, от чего голова немного плывет, а в животе завязывается неуютным ком.

— Ты здесь, потому что я так захотел. - слова вбиваются мне под кожу, словно клеймо раскаленного металла, заставляя ежиться и вжиматься в кресло. Что это значит: потому что я так захотел? Это Кристин дала мне записку, и я своими ногами по ошибке пришла к нему на собеседование. — Так вышло, что твой единственный оставшийся в живых родственник забрал то, что принадлежит мне, предав мое доверие. Поэтому я решил, что будет справедливо взамен забрать у него то, что имеет значение для него…

Я в изумлении вскидываю глаза, встречаясь с давящим груза взгляда сверху и дергаюсь, когда слышу финал фразы:

— Тебя.

Меня? Он, черт побери, из ума выжил? Или же штамп вседозволенности — это обычное явление для человека, наделенного деньгами и властью? Я понятия не имела, что у Артура были какие-то дела с Кейном. Брат открыл в Нью-Йорке небольшой сервис по починке автомобилей, но вряд ли его бизнес мог как-то пересекаться с деньгами КейКей Индастрис.

— Люди — это не вещи, Кейн. — как я не стараюсь не выдавать своего негодования, мой голос начинает дрожать. — Что значит забрать? Я что, пачка сигарет или ручка, которую можно просто сунуть в карман и унести, куда вздумается.

Кейна мои слова явно забавляют. Он облокачивается на край стола и, расстегнув пуговицу на пиджаке, и с подобием ухмылки на ярких губах кивает :

— Верно подмечено, Эрика. Станешь чем-то вроде моей карманной ручки.

Больше я терпеть не намерена. Мало того, что он, очевидно, заманил меня в свой офис под предлогом липового собеседования, так он еще и открыто унижает меня.

— Я ухожу. — резко взмываю с кресла, но в ту же секунду две стальные руки перехватывают мои плечи и, больно сдавив, фиксируют на месте.

— Ты выслушаешь меня до конца. — холодно произносит Кейн, царапая мое лицо льдинами взгляда. — Потом поедешь домой, соберешь необходимые вещи и будешь ждать, когда мой водитель тебя заберет. В противном случае, твоего брата, который наивно полагает, что я не знаю о том, что он месяц прячется по отелям Вайоминга, найдут на помойке с простеленной головой.

И пока я безуспешно сглатываю ужас и подкатывающую в горлу тошноту, усиливающиеся давлением пальцев на моей коже, Кейн добавляет:

— И пусть это не мои методы, но ведь для лучшего друга можно сделать исключение, правда?

— В кого ты превратился? — шепчу, все еще не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Что человек, которые был гостем у нас дома и который знал мою семью способен угрожать моему брату смертью и шантажировать ей меня.

— Превратился? — Кейн слегка приподнимает брови, демонстрируя удивление. — Я всегда тяготел к справедливости.

Он отпускает мои плечи, и я как выброшенный камень падаю в кресло.

— Не советую идти в полицию. — невозмутимо продолжает Кейн, словно дает инструкцию о том, как мне найти нужную улицу. — Хотя ты можешь попытаться, чтобы получить представление о безвыходности своего положения.

— И чем я буду заниматься у тебя? - уточняю пересохшими губами. - Стирать твои рубашки? Выгуливать твоих собак?

— Мои рубашки стирает домработница, и собак у меня нет. — жестко разбивает мои предположения Кейн. — Я планирую тебя трахать, пока ты мне не надоешь. Мы ведь с тобой так много всего не попробовали.

Огонь от унизительности и издевки его слов опаляют лицо, заставляя кулаки сжиматься. Как он может так со мной? Как вообще можно быть таким жестоким с человеком, который не сделал тебе ничего плохого?

— Мы бы могли начать прямо сейчас, но, боюсь, сейчас у меня нет на это времени. — застегнув пуговицу, Кейн обходит стол и возвращается в кресло. — Ты можешь идти. Водитель заедет за тобой в девять.

Меня штормит и в горле невыносимо сухо, когда я, опираясь на подлокотники кресла, встаю, и, прижав к груди, сумку иду к выходу. Мне нужно покинуть это здание, вернуться домой и решить, как быть дальше. А здесь, рядом с ним, я просто не могу думать.

— Передай мои благодарности Кристин. —вонзается мне в спину. — Она всегда была редкой дурой.

глава 6

Едва я переступаю порог нашей с Кристин квартиры, необходимость держать эмоции под контролем исчезает, и я тихо оседаю по стенке прихожей. Я словно нахожусь в дурном сне, от которого никак не могу очнуться: вонзаю ногти в ладони и дергаю волосы, но морок не отступает, оставляя меня наедине с угрозой Кейна и моим отчаянием.

Сделав несколько глубоких вдохов, приказываю взять себя в руки и лезу во внутренний карман сумки за телефоном. Мне нужно позвонить Артуру и потребовать объяснений. В душе теплится надежда, что Кейн просто меня разыграл, и брат, помучив меня пару минут, признается, что это была всего лишь их совместная шутка. Горько усмехнувшись, я отпинываю от себя эту иллюзию вместе со звуком сбрасываемой туфли. Человек, которого я сегодня встретила, точно не из тех, кто снизойдет до чего-то настолько человеческого как шутка или розыгрыш.

Поднявшись с пола, обхожу квартиру и убедившись, что дома я одна, набираю номер Артура, с которого он звонил мне в последний раз. С момента его затяжной командировки я ни разу не перезванивала ему сама, чтобы не отвлекать от дел и не выставлять себя потерянной школьницей, по ошибке оказавшейся без родительского надзора, и сейчас надеюсь, что он все еще использует этот телефон. Сжимаю трубку во влажной ладони и до боли прикусываю щеку, когда слышу бездушный голос автоответчика, информирующего, что абонент недоступен. Набираю еще и еще, но ответ остается без изменений — единственный человек, который мог меня успокоить, не собирается выходить на связь.

Несколько секунд разглядываю потемневший экран, смиряясь с поражением, после чего вновь оживляю его движением пальца и набираю номер Кристин. Я уже не сомневалась, что никакого объявления о работе не было и что телефон приемной КейКей Индастрис попал в мои руки из крохотных ладошек подруги целенаправленно, вот только отказывалась верить, что она сделала это со злым умыслом. Скорее всего, ее как и меня вовлекли в эту авантюру обманом. Я верю, что Кристин не могла меня предать.