Страница 49 из 60
Немецкие радиослушатели уже ждали победной сводки со Сталинградского фронта, ждали салюта в честь победы 6-й армии, но вместо победной реляции берлинское радио неожиданно заявило: «Битва перед Сталинградом приняла характер позиционной войны», «взятие Сталинграда потребует еще некоторого времени».
Геббельс объявил Сталинград... грозной и неприступной крепостью, где «зловредные» большевики сумели на ровной, степной местности нежданно-негаданно воздвигнуть такие мощные укрепления, о которых германская армия даже не предполагала.
«А где были глаза и уши германской армии — абвер?» — вопрошали немецкие обыватели. И предвидя такие недоуменные вопросы, ведомство Геббельса многозначительно разъяснило:
«Сталинград является не только важной крепостью, как Севастополь. Его нельзя сравнить даже с Москвой и Ленинградом. Сталинград — это дословно город-крепость. Сталинград — это твердыня большевистской мощи».
Берлинское радио растолковывало слушателям, что Сталинград, дескать, окружен «линией Мажино в миниатюре», «прекрасно укреплен», но «положение защитников Сталинграда безнадежно: падение города можно ожидать в самое ближайшее время». «Сталинград неминуемо будет захвачен нашими войсками!» — настойчиво и раздраженно заявляло германское информационное агентство.
А между тем наступление б-й армии на Волге замирало. Бои в городе и на его подступах шли за каждый метр, за каждую пядь земли. И тогда германская пропаганда сделала финт, маневр.
«В Берлине считают,— возвестило для любителей календарных сроков информационное радио,— что дата падения Сталинграда не имеет значения, так как не решает исхода сражения...»
Военный корреспондент газеты «Кракауэр цайтунг» проговорился на страницах своего листка: «Враг довольно ясно дает понять, что путь на Сталинград — не военная прогулка».
Тогда же «Фелькишер беобахтер» призналась: «Военная история знает другие города, за которые приходилось сражаться больше, но она знает немного городов, за которые приходилось столь ожесточенно бороться».
«Кто повинен, что наша армия топчется на месте? Минули все назначенные сроки, а этот город на Волге, носящий имя русского лидера, все не взят. В чем дело? Кто в этом повинен? — задавали себе бесчисленные вопросы жители Германии. И в одной газете нашли ответ: в неудаче германских войск на Волге повинна ...природа, русская природа. «Еще никогда за войну немецкий солдат не встречал такую враждебную природу, как под Сталинградом,— писала «Гамбургер фремденблат».— Здесь нет ни одного куста, ни одного дерева, под которыми можно было бы укрыться». А раз негде укрыться — значит нет и победы. Тем не менее, 17 сентября в берлинских газетах появилось заверение: «Мы меньше всего думаем о том, чтобы выпустить победу из наших рук»
В те же дни английское агентство Рейтер так охарактеризовало новую попытку немецко-фашистских войск штурмовать Сталинград:
«Германское командование бросило в бой ударные части из самых отчаянных головорезов, пообещав им большое денежное вознаграждение, длительный отпуск и разрешение беспрепятственно в течение пяти суток грабить город и его жителей, когда Сталинград будет взят».
Мне не пришлось читать приказ немецкого командования о тех привилегиях, которые ждут солдат 6-й армии в случае захвата ими Сталинграда. Не знаю, откуда агентство Рейтер черпало свои сведения, но о милостивом и щедром разрешении целых пять суток грабить наш город и его мирных жителей стоило задуматься.
Гитлеровская пропаганда буквально неистовствовала, стараясь всячески раздуть ход событий и увить лаврами потускневшую славу своего оружия.
«Заключительное коммюнике о битве за Сталинград ожидается с минуты на минуту»,— хвасталось в середине сентября агентство Равас-Офи, а румынское агентство Радор поспешило добавить: «В немецких компетентных кругах заявляют, что Сталинград занят германскими войсками. В Берлине ждут официального подтверждения этого сообщения».
Читать такое под грохот канонады было смешно.
В Германии ждут сообщения о падении нашего города? Пусть ждут. Не дождутся! Героические защитники Сталинграда развеяли в пух и прах эти вымыслы геббельсовской кухни,
Когда в Берлине (а затем в других странах-сателлитах) не дождались извещения о падении крепости на Волге, Гитлер глубокомысленно изрек: «Германское командование никогда не собиралось приносить в жертву людей и материалы для сохранения своего престижа. Я не собирался оправдываться за операцию под Сталинградом».
Выступление было плохо замаскированным свидетельством бессилия германской армии. Это поняли многие, в том числе и в самой Германии. И немецкая пропаганда кинулась спасать положение.
«Русские нарочно жертвуют большими городами, отчего с ними воевать трудно,— писал видный немецкий военный обозреватель подполковник Бенари.— Падение Сталинграда замедлилось, но не стало невозможным».
Наступил октябрь, героическое сопротивление врагу частей Красной Армии с каждым днем усиливалось. И, спасая пошатнувшийся престиж своей армии, геббельсовская пропаганда пустилась на новую хитрость — объявила Сталинград «никому не нужной грудой развалин»:
«Сталинград уже не имеет стратегического значения, ибо представляет собой одни развалины. Они страшны и давно находятся под германским контролем,— известило берлинское радио.— Командование считает излишним дальнейший штурм города. Оно предпочитает подвести тяжелую артиллерию и медленно, не спеша покончить с сопротивлением русских в Сталинграде».
Сменялись дни. Все туже затягивалась петля на шее 6-й армии, и «Дойче альгемейне» писала:
«Враг еще никогда так не мешал нашим успехам. От города приходится отламывать кусок за куском». И далее нелепейшее на фоне этих признаний сообщение: «Сталинград еще не созрел для того, чтобы его штурмовать. Город представляет собой Везувий из тысячи кратеров, повсюду извергающих огонь и смерть».
Это было написано в конце октября, когда судьба армии Паулюса была предрешена. Но фигляры фашистской пропагандистской машины продолжали паясничать перед читателями, радиослушателями, доказывая, что потеряно далеко не все. В кинотеатрах Берлина и других городов рейха демонстрировался состряпанный фильм о взятии германскими войсками Сталинграда. На монетном дворе были готовы тысячи новых медалей, которые должны были вручать солдатам 6-й армии за взятие Сталинграда. Был готов литографический камень с текстом о победе германского оружия на Волге. Оставалось только отпечатать с камня плакат с фотографией парада на главной площади города. Между тем, 6-я армия топталась на одном месте, замерзала в окопах, голодала.
16 ноября Гитлер во всеуслышание вновь заявил, что Сталинград взят. Но вместо этой «победы» пришел роковой для гитлеровцев день 19 ноября, когда началось победное наступление наших войск, когда кольцо окружения начало сжиматься.
Накануне начала нашего наступления агентство «Трансцеан» вновь запустило в эфир поток лжи:
«Операции под Сталинградом можно Считать законченными. В городе установлено затишье. Наши наступательные операции нужны были до тех пор, пока не был образован твердый фронт на линии Дон. Теперь роли переменились: теперь наступать вынуждены русские. Захват самого города не имеет значения. Сталинград сейчас рассматривается не как город, а как пространственное понятие... Мы допускаем, что наши войска, находящиеся в излучине Дона, утратили контакт с основной частью немецких войск. Произошло это ввиду отступления, произведенного высшим командованием вермахта по стратегическим соображениям».
В спешном порядке германская пропаганда своих вчерашних «победителей» перекрашивала в мучеников. Сражение под Сталинградом сравнивалось борзописцами Геббельса с древними спартанцами, с испанскими кадетами, отражавшими атаки республиканцев в замке Альказар в 1937 году.