Страница 36 из 60
Гитлеровское командование не могло смириться с невозможностью полного овладения городом-крепостью у берегов Волги. Гитлер не желал слышать о переходе его 6-й армии к обороне. С пеной у рта фюрер требовал наступать и наступать. То, что он и его армии остановлены навсегда, он еще не знал.
Сообщения наших разведчиков подтвердили, что противник не собирается покидать город и усиленно, выполняя приказы из Берлина, готовит новый штурм Сталинграда. Но когда планируется этот штурм? До начала нашего контрнаступления или позже? Во второй декаде ноября это еще не было известно и стало ясно чуть позднее.
Ударили жесточайшие морозы. Зимой 1942/43 г. на Нижней Волге в районе Сталинграда они доходили до 40 градусов.
В оперативной сводке УНКВД за 18 ноября 1942 года говорилось:
«Армия в течение дня отражала атаки противника на своем правом фланге...
Противник в течение дня неоднократно атаковал наши позиции в районе Рынок и зап. окр. Спартановка.
Потери противника: по неполным данным, в течение 18.11.42 г. противник потерял убитыми и ранеными 900 солдат и офицеров...»
Советское командование скрытно от врага продолжало сосредоточивать новые боевые силы. Переправы через Волгу работали круглосуточно. К воинам-сталинградцам прибывала новая боевая техника, невиданные еще нами ракетные артиллерийские установки, названные позже «катюшами». От сотрудников областного управления государственной безопасности требовалось поддерживать строгую секретность подходов к фронту свежих резервов, и с этим заданием чекисты справились с честью.
В ноябрьские дни мне доставили одну из листовок, которую сбросили с немецкого самолета. Листовка была отпечатана на отличной, чуть ли не мелованной бумаге крупным шрифтом:
«Фюрер станет считать дезертиром каждого красноармейца и командира, которые не сдадутся нам в плен и удерут на левый берег Волги!» — грозили захватчики.
Читать это было смешно. Как комментарий к этой стряпне геббельсовской пропаганды я приведу один документ— короткий протокол комсомольского собрания в одной из наших передовых частей:
«Слушали: О поведении комсомольцев в бою.
Постановили: В окопе лучше умереть, но не уйти с позором. И не только самому не уйти, но сделать так, чтобы и сосед не ушел.
Вопрос к докладчику: Существует ли уважительная причина ухода с огневой позиции?
Ответ: Из всех оправдательных причин только одна будет приниматься во внимание — смерть».
Фашистская листовка еще раз подтвердила, что, вопреки здравому рассудку, Гитлер и его ОКВ собирались овладеть Сталинградом во что бы то ни стало, не считаясь ни с чем — ни с фактами, ни с жертвами. Ведь попытки врагов с ходу овладеть нашим городом провалились еще в августе, хотя на Сталинград были брошены лучшая немецкая армия и лучший воздушный флот.
В сентябре гитлеровцы вновь безуспешно штурмовали город. Так же обстояло дело и в октябре. Гитлеровская гигантская военная машина буксовала на месте. 6-я армия вермахта теряла маневренность, ударную силу. Немецкие стратегия и тактика терпели крах. В том, что все резервы уже использованы, а новых взять негде, Гитлер не признавался даже самому себе. С упорством маньяка он требовал штурмовать крепость на Волге, закрывал глаза на кризисное положение германских вооруженных сил у берегов великой русской реки. Военный адъютант Гитлера майор Энгель в те дни записал в дневнике:
«...У нас (имеется в виду Гитлер. — Прим. автора) глубокая депрессия... Возбужденная дискуссия между фюрером и Цейтцлером, которому помогает Йодль...»[17]
В годовщину «пивного путча» в Мюнхене Гитлер выступил с традиционной речью, в которой заверил:
«Я хотел выйти к Волге в определенном месте, у определенного города. По совпадению город этот благословлен именем Сталина... это необычайно важный город — здесь перехватывается транспортировка тридцати миллионов тонн грузов по реке, включая девять миллионов тонн нефти, сюда, к этому городу, следовало зерно плодородной Украины и Кубани, здесь переплавлялись руды цветных металлов. Это громадный транспортный узел. Его я хотел захватить, и вы знаете, мы скромны, но я скажу, мы взяли его! Остались только небольшие «карманы» сопротивления...»
Совершенно по-иному оценивало сложившуюся обстановку Советское командование.
Оно разработало крупнейший план контрнаступления в районе Сталинграда.
К 19 ноября наши войска были надежно укрыты в степи. Сделано это было в ночных маршах, при соблюдении маскировки. Переброска новых сил проходила так скрытно от противника, что он ничего не знал о подготовке защитников волжской крепости к наступлению. Отсутствие у штаба 6-й армии каких бы то ни было сведений о наращивании нами сил подтверждали круглосуточное прослушивание армейскими чекистами телефонных и радиоразговоров противника, работа звукометрической разведки, призванной выявлять вражеские артиллерийские и минометные батареи, систематическое фотографирование с воздуха расположения врага, в первую очередь тех районов, где наше командование намечало прорвать оборону.
Строгая секретность в наращивании наших сил привела к тому, что советское командование сумело за короткое время создать значительное превосходство как в живой силе, так и в технике. Лишь на участках прорыва Юго-Западного и Донского фронтов было сосредоточено 3500 орудий и минометов, в том числе «катюш».
К началу контрнаступления советских войск под Сталинградом соотношение сил и средств сторон было следующим:
по количеству людей — 1:1
орудий и минометов — 1,3:1
танков — 1,3:1
самолетов — 1:1
В предшествующие нашему наступлению дни гитлеровцы бросили в бой свои последние силы для захвата завода «Красный Октябрь», считая его последним советским опорным пунктом.
К середине ноября подготовка к контрнаступлению в основном завершилась. Войска Юго-Западного фронта были развернуты на рубеже Верхний Мамон—Клетская, войска Донского фронта — Клетская — Ерзовка. На участке Рынок — Сарпинские озера встали войска Сталинградского фронта.
К 12 часам ночи 18 ноября на узле связи по аппарату «Бодо» передали долгожданный приказ: утром — наступление!
Утро девятнадцатого ноября 1942 года выдалось в Сталинграде туманным: город, Волга словно тонули в густом молоке.
Я был в штабе Сталинградского фронта, когда в 7 часов 20 минут советские орудия и минометы привели в боевую готовность и спустя десять минут прозвучала команда открыть огонь. Тонны металла и взрывчатых веществ обрушились на позиции противника, рождая среди него панику и ужас.
Целый час велся огонь на разрушение и еще двадцать минут на подавление живой силы. Такой сокрушительный мощный удар наши войска наносили по врагу впервые.
Стоило умолкнуть артиллерии, как в атаку поднялись войны дивизий 5-й и 21-й армий.
В прорыв был введен и 8-й кавалерийский корпус.
Сталинградский фронт пошел в наступление двадцатого ноября.
Связь штаба работала с полной нагрузкой. Одно за другим с разных участков фронта поступали сообщения о том, что Советская Армия неудержимо теснит врага, демонстрируя превосходство советского военного искусства над хвалебным военным искусством гитлеровской армии.
К утру 20 ноября танкисты генерала А. Г. Родина уничтожили 1-ю румынскую танковую дивизию и освободили хутор Перелазовский, где с ходу разгромили штаб 5-го румынского армейского корпуса. В плен попало много солдат, офицеров. Ночью был захвачен мост в районе Калача. Соединения 26-го танкового корпуса переправились через Дон. Бой разгорелся у Калача.
[17] Дневник Энгеля, издан в ФРГ в 1976 г.