Страница 13 из 60
В вагоне проводник указал новым пассажирам места. Сам сел напротив и начал подкручивать в фонаре фитиль.
В Сталинград поезд прибыл рано утром. Двое пассажиров заметно заволновались, переговариваясь между собой. Затем стали расспрашивать проводника о контрольно-пропускном пункте на вокзале.
— Позже начинают проверять документы,— успокоил их проводник.
Выйдя с перрона, двое несколько раз оглянулись и, не заметив ничего настораживающего, успокоились.
Добрались до Бекетовки и начали искать неприметный дом за глухим забором. На стук в калитку вышел хозяин. Почесывая грудь, он спросил:
— Ну, чего надобно?
— Привет от племянника. Привезли угощение. Вам лично, а не для продажи,— заученно сказал один из приезжих пароль.
— Нужен сахарин. Сейчас он дороже золота,— ответил хозяин и впустил гостей.
В полдень того же дня двое диверсантов и хозяин дома пошли на Дар-гору. На рынке отозвали в сторону Самохвалову Полину Сергеевну и вместе с ней сели в трамвай.
В свой первый день пребывания в Сталинграде двое немецких диверсантов имели контакты с гражданином Максаевым и секретаршей жилищно-коммунальной конторы Булгаковой, побывали у проходной кирпичного завода № 1, покрутились у ворот «Красного Октября» и вернулись в Бекетовку. Здесь, во время радиосеанса с функабвером, двое шпионов были арестованы. Вместе с ними были задержаны и их пособники, которых выявили в результате организованного сотрудниками УНКВД наблюдения. Все арестованные встретились еще раз на очной ставке в кабинете начальника одного из отделов управления.
На стол следственных работников легли три «Вальтера», один «ТТ» с изрядным запасом патронов, взрывчатые вещества, питание для рации, пачка паспортных бланков, коробочка с ампулами, незаполненные бланки командировочных предписаний и еще немало другого, что «гости» с неба оставили на месте приземления.
Наше внимание привлекли довольно хитрые миниатюрные мины, которые агенты абвера рассчитывали подбрасывать в тендера паровозов воинских составов.
Даже к концу следствия «Романов» и «Иванников» с пособниками не догадались, что провалились не случайно, что арестованы не по вине случая или из-за какой-то своей неосторожности, а в результате продуманной операции сталинградских чекистов.
И снова мы столкнулись с тем, что вражеские агенты проходили специальную подготовку в варшавской разведшколе «Валли». Анализируя показания и документы пойманных агентов противника, сотрудники управления и центрального аппарата в Москве составили довольно полную картину подготовки шпионов, диверсантов и террористов в этой школе.
«Валли» готовила агентов-разведчиков и агентов-радистов. Кадры подбирались чаще всего из числа белоэмигрантов, оказавшихся после гражданской войны в различных странах Европы, а также буржуазных националистов, кулаков, уголовников и т. д. Учитывались в «Валли» личные качества и профессии кандидатов в «активисты». Больше всего фашистские вербовщики ценили людей, которые еще до войны овладели профессией связиста. Срок обучения в «Валли» был различен — от двух месяцев до шести. Будущих агентов обрабатывали в антисоветском духе, обучали способам проникновения через линию фронта, парашютным прыжкам, методам сбора разведывательных сведений, совершению диверсий на железнодорожных станциях, в цехах промышленных предприятий. Агенты получали минимум знаний по фотографии, огневой и физической подготовке, по топографии. Много внимания уделялось тактике поведения шпионов на следствии в случае их ареста на советской территории. Для этого практиковались взаимные допросы: один агент выступал в роли советского контрразведчика, другому предназначалась роль задержанного. Чтобы приблизить агентов абвера к обстановке в нашем тылу, радистов и диверсантов обязывали в «Валли» при обращении друг к другу употреблять слово «товарищ», разучивать новые советские песни, давали прослушать некоторые передачи радиостанции «Коминтерн» из Москвы.
Руководителями школы «Валли» были опытные немецкие офицеры, которые позже составили ядро специального разведывательного органа «Особый штаб России» («Зондерштаб Р»), маскировавшегося под вывеской «Восточная строительная фирма Гильген».
В Полтавской школе (она находилась в здании бывшей трикотажной фабрики) занималось 80 человек. Преподавали там большинство немецкие офицеры и несколько русских из числа эмигрантов и предателей родины. С одним из таких преподавателей я вскоре познакомился. Знакомство, правда, было не очным, а заочным.
Ранней весной 1942 года на месте приземления, неподалеку от Урюпинска, сотрудниками местного РО УНКВД и бойцами истребительного батальона был захвачен парашютист. При аресте он не оказал никакого сопротивления. Мало того, попросил вытащить из уголка его гимнастерки ампулу с ядом, а из каблука левого сапога несколько искусственных бриллиантов, которыми подразделение абвера, ведающее экипировкой своих агентов, снабдило парашютистов на предмет вербовки — подкупа ими в Сталинграде новых, падких на ценности агентов.
Парашютиста доставили в Сталинград. На первом же допросе он достал из-под подкладки шинели записку.
— Доставил в целости, как товарищ подполковник приказал,— сказал парашютист и тут же поправился: — Теперь он, правда, не подполковник, а немецкий холуй. Сам и добровольно такую личину принял, чтоб вредить нашему общему заклятому врагу из его же логова. Я ему как себе самому верю и вас прошу тоже верить. Это неважно, что он нынче у фашистов служит, всяких шпионов советским законам обучает, про советскую жизнь рассказывает. Обстоятельства к тому вынудили. Читайте.
В доставленной необычным способом из-за линии фронта записке бывший подполковник Красной Армии П. коротко докладывал о себе, о том, что не впервые ищет возможности связаться с органами НКВД. Первые попытки не увенчались успехом. П. просит поверить в его искреннее желание замолить свою вину перед Родиной, готов всячески помогать советской контрразведке. А чтобы органы НКВД поверили в его искренность, сообщает свой довоенный адрес в Москве, где сейчас проживает его семья — жена с дочерью.
Можно ли было верить записке из «Валли», не затевают ли враги с нами игру, не желает ли абвер с помощью подполковника всучить нам какую-то дезинформацию?
Такие вопросы сразу же встали перед нашим управлением, его сотрудниками, в частности, контрразведки.
Записку отправили в Москву, в НКВД СССР. Оттуда нам ответили, что приведенные П. данные соответствуют действительности: по указанному им адресу проживает семья пропавшего без вести в первые недели войны подполковника, участника финской войны, награжденного орденом Красного Знамени. В НКВД СССР изыскали возможность связаться непосредственно с П. Вскоре из Сулеювека от него поступили первые сообщения об обучающихся в «Валли» агентах абвера, характеристики на преподавателей школы, включая их привычки, наклонности, фотографии, план местности, где размещалась «Валли», подробная расшифровка всех подразделений абвера и т. д. Так, отдел «1-Ц» имел три подотдела: абвер-1, занимавшийся сбором информации об СССР и его Вооруженных Силах, абвер-2 — организация диверсий, террористических акций, и абвер-3, куда входили контрразведка и радионаблюдение. Подобные подотделы имелись в каждой германской армии. Так, при 6-й армии, двигавшейся к Волге, функционировал отдел абвер-104.
Судьба подполковника П., парализовавшего подрывную работу «Валли», мне не известна, хочется верить, что она оказалась счастливой и П. дождался прихода в Польшу Советской Армии, снова вернулся в ее ряды и встретил долгожданную победу.
В конце октября 1941 года Сталинградский областной комитет партии, исполком депутатов трудящихся приняли специальное постановление, в котором говорилось: