Страница 11 из 60
Война шла на нашей территории. Поэтому по всей стране отменили отпуска с заменой их денежной компенсацией, разрешили сверхурочные работы до трех часов в день. В Сталинградской области стали привлекать к труду на заводах и фабриках, на строительстве оборонительных сооружений учащихся старших классов, техникумов, студентов, были созданы краткосрочные курсы по овладению различными специальностями, в первую очередь комбайнеров, трактористов, так как опытные механизаторы сельского хозяйства ушли на фронт и там управляли танками, грузовыми автомашинами.
Обком партии и исполком областного Совета депутатов трудящихся приняли одно из первых в военную пору обращений к советским и партийным органам, где, в частности, писалось, что необходимо:
«1. Поднять весь народ области на беспощадную борьбу с врагом, проявляя инициативу и находчивость в организации помощи Красной Армии и в укреплении тыла.
2. Оказывать действующей армии всемерную помощь.
3. Всю борьбу подчинить интересам фронта, организуя беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами, дезертирами, паникерами, спекулянтами... Уничтожать вражеских шпионов, дезертиров, разведчиков».
Шпионов и диверсантов, как помнит читатель, мы уже встречали и разоблачали их. Ведь нет ничего страшнее, как мириться в дни войны с работой в своем тылу вражеских разведчиков. Один шпион, как верно подмечено, может наделать больше вреда, нежели целый полк или дивизия в открытом бою.
Со своевременным выявлением и разоблачением вражеских агентов Сталинградское УНКВД успешно справлялось. Скажу лишь, что ни в 1941 году, ни в самый разгар Сталинградской битвы в 1942 году, ни после ее победного завершения в нашей области не было совершено ни одной диверсии на промышленных предприятиях или военных объектах. Происки врага, его попытки руками диверсантов нарушить транспортные коммуникации, взорвать цеха завода, вывести из строя водопровод, разведать местонахождение командных пунктов, дислокацию войск,— все это пресекалось чекистами. Любые попытки абвера дезорганизовать наш тыл, посеять в народе панику разбивались о прочный щит органов государственной безопасности и бдительность советских людей. Это вынуждены признать и наши противники. Публицист из ФРГ, офицер вермахта в годы второй мировой войны, писал по этому поводу:
«Как обстояло дело с немецким шпионажем против России? Что знало немецкое руководство от секретной службы? Ответ в двух словах: очень мало!.. Она ничего не знала о военных тайнах русских...».[9]
Весть о том, что по радио ожидается передача важного правительственного сообщения, уже 2 июля разнеслась по городу. И 3 июля у радиорепродукторов на улицах и площадях, в цехах заводов собрались чуть ли не все сталинградцы.
Вместе с другими сотрудниками управления НКВД передачу правительственного сообщения у репродуктора ожидал и я.
Наконец в динамике послышался легкий щелчок и диктор объявил, что сейчас выступит Председатель Совета Народных Комиссаров СССР товарищ И. В. Сталин. Несколько секунд томительного ожидания, и хорошо знакомый голос сказал:
— Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! — Сталин говорил тихо, но каждая произнесенная им фраза доходила до сердца, заставляла его сжиматься.— ...Враг жесток и неумолим. Он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков.
Следующие фразы И. В. Сталина непосредственно касались бойцов незримого фронта:
— Необходимо, далее, чтобы в наших рядах не было места нытикам и трусам, паникерам и дезертирам..,. Мы должны организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывать во всем этом быстрое содействие нашим истребительным батальонам. Нужно иметь в виду, что враг коварен, хитер, опытен в обмане и распространении ложных слухов. Нужно учитывать все это и не поддаваться на провокации. Нужно немедленно предавать суду Военного трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, невзирая на лица.
Короткая пауза в выступлении Иосифа Виссарионовича показалась удивительно долгой. И когда она закончилась, все мы услышали призыв:
— Все наши силы — на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа — на разгром врага! Вперед, за нашу победу!
Каждый, кто в эти минуты слушал радио, слова Председателя Государственного Комитета Обороны «своею грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину в Отечественной войне с германским фашизмом», воспринял как приказ.
В тот же день на площади Павших борцов собралось более 150 тысяч граждан Сталинграда. Митинг трудящихся вынес решение:.
«Мы обязуемся перестроить всю нашу работу на военный лад, все подчинить интересам фронта и задачам организации разгрома врага. Мы с полным сознанием всех трудностей войны будем ежедневно, ежечасно ковать победу до полного разгрома германского фашизма. Родине — все силы, а если потребуется, то и жизнь!»
В районах города начали формироваться народное ополчение, истребительные батальоны, подразделения связи из числа граждан. Корпусом народного ополчения поручили командовать председателю облисполкома И. Ф. Зименкову.
Из Астраханского окружкома партии сообщили, что там также создан комсомольский батальон в количестве 1200 человек. Более тысячи астраханцев обучались водить машины, совершать прыжки с парашютом, снайперски стрелять.
Штаб Северо-Кавказского военного округа переехал в Сталинград; В область прибыло много эвакуированных. Что ни день, к Волге подходили эшелоны с беженцами из оккупированных врагом областей, республик, составы с оборудованием заводов из Курска, Орла. К одному из составов с металлоломом для мартенов завода «Красный Октябрь» оказался прицеплен необычный вагон. Он был запломбирован, охрану его нес совсем молодой солдат.
Когда представители «Красного Октября» захотели приблизиться к вагону, боец-охранник вскинул винтовку и крикнул:
— Не подходить!
— Это ты, парень, брось,— ответили металлурги.— К своим прибыл, опусти свою винтовку, не то выстрелит.
— Назад! — грозно приказал боец. — Буду разговаривать с представителями НКВД!
Из главной конторы рабочие позвонили в обком. Доложили о вагоне и его охраннике, не желающем ни с кем больше беседовать, как только с сотрудниками УНКВД. Обком информировал начальника УНКВД о запломбированном вагоне и его охраннике.
Я дал указание своим сотрудникам немедленно ехать на «Красный Октябрь».
За несколько метров до стоящего на запасных путях вагона сотрудники УНКВД услышали:
— Стой! Буду стрелять!
— Мы из управления наркомата внутренних дел! — ответили бойцу — Прибыли по вашей просьбе!
— Предъявите документы! — потребовал боец.
Один из сотрудников передал бойцу свое удостоверение.
— Теперь подходите,— позволил боец, внимательно прочитав удостоверение. — Все верно. Можно сдать груз.
Боец рассказал, что сопровождает вагон с ценностями государственной важности. В охране было три бойца, но один погиб при бомбежке состава в Киевской области, а второй умер в дороге.
Сам охранник еле стоял на ногах. Оказалось, что он не ел третьи сутки. Лишь сдав вагон под расписку, он сполз на тормозную площадку и тут же потерял сознание.
[9] Агрессия и катастрофа. М., 1972, с. 232.