Страница 5 из 15
Давид упивался комплиментами. Этот человек, заточенный в свое разрушенное временем тело, хмурый, несчастный, говорил с ним так, как говорили родные умерших. «Я знаю, что вы все сделаете хорошо…»
– Мне… Что сказать? Для начала мне надо поговорить с женой, а потом… Это невероятно!
Давид уже чувствовал, как внутри его нарастает нетерпение: каждый день он скрывал свои чувства, каждый день слушал, копил чужие эмоции, никогда не выходил из себя, даже дома, кроме тех минут, когда… да, когда садился за компьютер и писал. Громоотвод… В конце концов, почему бы и нет? Почему бы не попытаться? По крайней мере, попробовать? Получать деньги за писательство… Да, это ничего не будет ему стоить, совершенно ничего. Даже наоборот.
– Как… Как мы поступим? То есть надо договориться… О теме, месте, эпохе… Выбираете вы, а пишу я? Сколько страниц? Детектив? Ужастик? Я не знаю, что…
Дофр взмахнул рукой:
– Не так быстро, не так быстро! Конечно, у меня есть кое-какие идеи. Но… вот, возьмите. Посмо́трите потом – я тут положил несколько фотографий нашей резиденции и первое вознаграждение…
– Нашей резиденции? – повторил Давид и взял конверт, который ему протягивал Дофр.
– В лавке сапожника мечи не куют. Скажем так, я предлагаю вам определенный антураж, который, по моему разумению, даст пищу вашему воображению. От вас я хочу получить самое лучшее. Для нашего общего блага. Кроме того, вы увидите, что шале очень милое. А окружающая природа просто великолепна.
Давид постарался сохранять хладнокровие, а Дофр тем временем продолжал:
– В любом случае не волнуйтесь. Если в конце концов вы откажетесь, просто оставьте деньги себе, и обо мне вы больше никогда не услышите… Но, положа руку на сердце, я надеюсь, что смогу вас заинтересовать.
Давид хотел открыть конверт, но Дофр сделал отрицательный жест рукой:
– Приходите сегодня часам к пяти вечера в гостиницу «Сен-Пьер», что в районе Буа-де-Венсен. Кристиан, мой шофер, передаст вам инструкции по книге и объяснит, как будет обустроено наше пребывание в шале. Если согласитесь, я обо всем позабочусь, вы будете моими гостями. О передвижениях не беспокойтесь. Просто не забудьте взять немного теплых вещей – куртки, свитера, лыжные ботинки. Там, куда мы отправимся, будет очень холодно. Мы выезжаем через четыре дня – первого февраля, на месяц.
– Что? Через четыре дня? А… На месяц, говорите? Жена и дочь поедут со мной? Но… бросить на целый месяц дом? А моя работа, а кошки? Нет, то есть… Подождите!
Дофр отпил абрикосового сока и ответил:
– Знаю, знаю, очень неожиданно. Но… зачем ждать? Ждать – значит терять время и деньги. И потом – ваша «работа» быстро окажется на последнем месте после всего, что я вам предложу.
Давид все более нервно теребил свой шрам:
– Можно, наверное, все иначе организовать! Я бы мог просто работать из дому!
– Послушайте, Давид, не волнуйтесь, считайте, что вы в отпуске. Это так сложно? Я просто хочу, чтобы вы были рядом, чтобы я мог видеть, как вы пишете, реагировать, жить каждым днем. Вибрировать под вашим пером. Знаете, я вам очень много заплачу за эту небольшую жертву, если можно говорить о жертве. А по возвращении я сделаю для вас все, что нужно. Главное, чтобы роман получился хорошим, но в этом я не сомневаюсь. Так что не упускайте свой шанс.
– Но… Книгу просто так не напишешь! Нужны документы, план, точные идеи! Ехать через четыре дня? У меня не получится собраться!
– Каким бы ни был ваш выбор, я приму его. Но постарайтесь поразмыслить. Я делаю вам предложение, от которого не отказываются, – деньги, а значит, и время писать без всяких препятствий… Ну ладно, отпускаю вас. Приходите сегодня вечером к пяти.
Давид уже вылезал из машины, когда Дофр в последний раз обратился к нему:
– Что же касается идей, у меня они уже есть. Я знаю, что вы любите научные загадки, так что мы займемся тайной чисел. Потому что, как вы знаете, вся правда скрывается в самом сердце цифр…
Машина медленно отъехала и скрылась в тумане.
Наваждение… Наваждение, и ничто иное. Старик с горящими, как угли, глазами. Напряженный. Обездвиженный. С блестящей в свете лампочки правой рукой. Артур Дофр…
Все еще взбудораженный, Давид застегнул куртку на все пуговицы, подхватил чемоданы и медленно двинулся вперед. Он улыбнулся, склоня голову, когда случайно увидел свое отражение в лобовом стекле какой-то машины. Четыре дня до отъезда! С ума можно сойти!
Конверт в кармане!
Он резко поставил чемоданы и судорожно разорвал конверт.
Фотографии, купюры. Одна, две, три… десять, пятнадцать! Пятнадцать купюр по сто евро! Больше, чем его зарплата за месяц. Он быстро сунул их в карман, ему стало не по себе, он огляделся по сторонам. Во всем этом не было никакой логики.
«…Я знаю, что вы любите научные загадки, так что мы займемся тайной чисел. Потому что, как вы знаете, вся правда скрывается в самом сердце цифр…» Что означает эта белиберда?
Давид бросил взгляд на фотографии. На глянцевой бумаге развернулся грандиозный пейзаж. Горная гряда, чернеющий лес. И огромное шале, построенное вокруг огромного дерева.
Давид тряхнул головой. «Эй, друг мой, хватит, размечтался! Эта жизнь не для тебя! Работа, дом, семья! Забыл уже?»
И тем не менее все это было реальным. О чем свидетельствовали деньги в кармане.
Быть может, сегодня утром ему наконец улыбнулась удача.
И у удачи было имя – Артур Дофр.
5
– Хватит тупить, Миллер! Давай быстрей! На кладбище не ждут! Еще двоих надо оприходовать, а время уже три!
Мадлин – директор похоронного бюро «Рок Эклер». Настоящий стервятник, нос крючком, делал на ритуальных услугах в северных парижских окраинах кучу денег.
– Что? Еще двоих? Я же предупреждал вас, что через час мне надо будет уйти! По личному делу. Когда у меня еще было два часа в запасе… Почему никто не сказал об этом раньше!
– Люди редко выбирают время собственной смерти. К вечеру они должны быть готовы! Чтоб были наряжены, как в день свадьбы! Ферштейн?
– Но меня могла бы подменить Жизель! Она…
Мадлин, не оборачиваясь, захлопнул за собой дверь лаборатории танатопрактиков.
«Старая галоша! – мелькнуло в голове Давида. – „К вечеру должны быть готовы…“ Может, еще вечеринку им организовать, чтобы порадовать тебя!»
Он сорвал с себя марлевую повязку и бросил на пол. Семь лет он без продыху вкалывал на «Рок Эклер», а случись так, что нужно уйти пораньше, – и вот тебе благодарность! Как специально! Скоро у него сдадут нервы.
Убедившись, что «стервятник» его не видит, Давид сел на белый кафельный пол и обхватил голову руками. С самого утра телом он был здесь, а мыслями где-то там, среди деревьев, где никого нет, в шале, среди гор и ущелий. В сказочном мире.
Он услышал шум. Моргнул. Ничего страшного. Просто зажим упал, словно его смахнули со стола силы умерших. Так случалось часто, и это ничем нельзя было объяснить. В конце концов все привыкли.
Давид поднялся, нервно пригладил волосы. Он беспрестанно прокручивал в голове сцену в «БМВ». Никогда еще он не получал такого удивительного, настойчивого и, чего уж там, такого привлекательного предложения.
Как хорошо знал его этот человек из мяса и пластмассы? Что он понял о нем из его романа «От мертвецов»? Давид отлично запомнил, как выглядел старик. Лысый, элегантный, несмотря на ущербность. Обручального кольца на руке не было. Кто, интересно, помогает ему одеваться по утрам? Шофер, почти его ровесник? Как можно жить, когда у тебя осталась только левая рука? Плечевая мышца, бицепс, трицепс, квадратный пронатор, длинный сгибатель большого пальца кисти… Вот и все, что у него было. Последние винтики развалившегося механизма.
Сужающиеся зрачки. Сердце лаборатории. Скальпели, переливные трубки, антисептик. Конкретика. Слишком много конкретики. Перед ним на тележке-каталке лежит тело молодой женщины. Не больше двадцати пяти. Джинсы, свитер и левая сторона лица в рвоте. Широко открытый рот, будто булыжник застрял. Когда ее нашли, она крепко держалась за ножку кровати. Пальцы на правой руке сведены судорогой, что говорило об ужасной смерти.