Страница 8 из 39
"Уважаемый сэр Дэвид.
Все обдумав, я решил уйти из жизни, Я не хочу провести остаток жизни в атмосфере подозрения. Я отдаю себе отчет в том, что моя карьера окончена и что я- жертва продажного информатора.
Искренне ваш, Сэмюэл Феннан".
Нахмурив брови, плотно сжав губы, Смайли перечитал эти строки несколько раз. Мендель спросил:
- Как вы это узнали?
- Что?
- Что этим утром был вызов из центральной?
- Так случилось, что я подошел к телефону. Я думал, это меня. Но это была центральная. Я сразу не понял. Я решил, что вызывают миссис Феннан. Я спустился вниз, чтобы ей сообщить.
- Спустились?
- Да, у них телефон в спальне. Фактически это кабинет... Миссис Феннан долгое время была прикована к постели, и после этого они ничего не меняли в комнате, я полагаю. На первый взгляд, это скорее кабинет, чем спальня: книги, пишущая машинка, рабочий стол и так далее.
- Пишущая машинка?
- Да, портативная. Как мне кажется, письмо было напечатано на ней. Понимаете, когда я поднял трубку, я и предположить не мог, что вызывают миссис Феннан.
- Почему?
- Она мне говорила, что страдает бессонницей.
И даже мрачно пошутила по этому поводу. Я посоветовал ей отдохнуть, на что она ответила: "Мое тело и моя душа вынуждены терпеть друг друга двадцать часов в сутки. Мы уже и так живем дольше остальных". И добавила, что сонэто роскошь, которой она лишена. В таком случае зачем бы ей понадобилось заказывать вызов на восемь тридцать?
- А зачем мужу или кому-либо другому понадобилось заказывать вызов на это время? Ведь это время завтрака.
- Точно. Меня это тоже заинтриговало. Мне известно, что министерство иностранных дел начинает работать в десять часов. Даже если предположить, что Феннан проснулся в восемь тридцать, ему надо было еще успеть одеться, побриться, позавтракать и сесть в поезд. Вообще-то жена могла его разбудить.
- Вполне возможно, что она лгала, говоря о бессоннице. Женщины часто сетуют на бессонницу, на мигрень и тому подобное. Это один из способов показать, какие они нервные и чувствительные. Хотя в большинстве случаев это блажь.
Смайли покачал головой.
- Нет, заказать вызов она не могла, так как вернулась только в двадцать два сорок пять. Впрочем, если допустить, что она неправильно указала время своего возвращения, она не могла бы подойти к телефону, не заметив труп мужа. И не говорите мне, что, обнаружив труп, она первым делом поднялась на второй этаж и позвонила на телефонную станцию, чтобы заказать вызов на раннее утро.
Какое-то время они молча пили кофе.
- И еще,- сказал Мендель.
- Ну?
- Вы согласны, что его жена вернулась из театра без пятнадцати одиннадцать?
- Она это утверждает.
- Она ходила одна?
- Не знаю.
- Держу пари, что нет. Держу пари, что она вынуждена была по этому поводу сказать правду и что она сама напечатала время на письме, чтобы обеспечить себе алиби.
Смайли вспомнил Эльзу Феннан, ее гнев, ее покорность судьбе. Говорить о ней в таком тоне ему показалось нелепым. Нет, это не она. Нет.
- Где нашли тело?
- У лестницы.
- У лестницы?
- Да, он лежал навзничь в передней, а пистолет под ним.
- А записка? Где она была?
- Рядом на полу.
- Еще что-нибудь?
- Да, чашка какао в гостиной.
- Понятно. Феннан решил покончить с собой.
Он заказывает вызов на восемь тридцать, готовит какао и относит его в гостиную, поднимается на верх и печатает прощальное письмо, затем спускается, чтобы убить себя, и по рассеянности забывает выпить какао. Все складывается очень мило.
- А что, разве не так? Кстати, не позвонить ли вам в вашу контору?
Смайли двусмысленно посмотрел на Менделя.
- Вот и конец старой дружбе,- сказал он.
Направившись к телефону-автомату, висевшему у двери с надписью "Служебный вход", он услышал, как Мендель пробормотал:
- Держу пари, что то же самое вы говорите всем.
Смайли с улыбкой набрал номер Мастона. Мастон хотел его немедленно видеть. Он вернулся за столик. Мендель помешивал вторую чашку кофе с таким видом, будто бы эта операция требовала максимума внимания. Он жевал большой пирожок. Смайли остановился напротив него.
- Я должен вернуться в Лондон.
- Ну что ж, тогда волк останется в овчарне. (Он резко повернулся к Смайли.) Или я ошибаюсь?
Он говорил сквозь зубы, не переставая жевать.
- Если Феннан был убит, ничто не помешает газетчикам узнать об этом деле... Я полагаю, что это не понравилось бы Мастону. Он предпочел бы самоубийство,- добавил он как бы для себя.- Как бы там ни было, мы должны допустить такую возможность.
Смайли молчал. Он уже слышал, как Мастон разбивает его подозрения раздраженным смешком.
- Я ничего не знаю,- произнес он.- Я действительно абсолютно ничего об этом не знаю.
Надо возвращаться в Лондон, думал Смайли. В сверкающие палаты Мастона. И снова круговерть подозрений и упреков. И все то же нелепое отгораживание от человеческой трагедии тремя страницами отчета.
Снова пошел дождь, теплый и назойливый, и Смайли успел промокнуть по дороге в комиссариат. Он снял пальто и бросил его на сиденье машины. Смайли с облегчением покидал Уоллистон, несмотря на то, что ему предстояло вернуться в Лондон. Повернув на автостраду, краешком глаза он заметил силуэт Менделя в мокрой бесформенной шляпе, потемневшей от дождя, который упорно двигался своим тяжелым шагом к вокзалу. Смайли даже не подумал предложить подвезти его в Лондон и теперь упрекал себя за отсутствие предупредительности. Мендель, безразличный к щекотливости ситуации, открыл дверцу и сел в машину.
- Повезло,- заметил он.- Я боюсь поездов.
Вы едете на Кембриджскую площадь? Вы можете меня подбросить до Вестминстера, а?
Автомобиль тронулся. Мендель вытащил старый зеленоватый кисет и свернул сигарету. Он поднес ее к губам, передумал, протянул Смайли и зажег ее своей необычной зажигалкой, которая выбросила громадное голубое пламя.
- У вас раздосадованный вид.
- Еще бы.
Молчание. Мендель продолжал:
- Беда всегда приходит оттуда, откуда не ждешь.
Они проехали семь или восемь километров, и Смайли остановил машину на обочине.