Страница 39 из 50
Он приподнялся на стременах и показал вдаль, другой рукой придерживая шляпу, чтобы ее не сорвало резким ветром. Далеко на юго-востоке Чарльз рассмотрел крошечные фигурки всадников. Их было четверо.
– Вот и вся твоя деревня. Но если бы ты просто увидел такие следы, ты бы постарался объехать то место, куда они ведут, верно?
Чарльз почувствовал себя глупо и не сумел этого скрыть. Деревянная Нога хлопнул его по плечу, давая понять, что все это – просто часть новой науки. А потом поднял винтовку и выстрелил в воздух. Звук выстрела донесся до далеких всадников, и те быстро скрылись из виду. Этот урок, как и все другие, Чарльз запомнил раз и навсегда.
Древние страхи – отличное средство… Они заставляют тебя видеть то, что ты ожидаешь увидеть, вместо того, что есть на самом деле…
Тем вечером, сидя у костра и пририсовывая дневные события к счету зим черными и красными штришками, Джексон мягко спросил:
– Ну что, понемножку забываешь ее? Ту женщину, которую потерял?
– Вроде того… – В последние дни Чарльз иногда думал и об Уилле тоже. – Спасибо вам.
Джексон махнул тонкой кисточкой:
– Все ради дела. Если мне нужен настоящий партнер, я должен вытащить тебя из уныния. Здесь столько всего интересного и столько причин попасть в серьезную передрягу, что просто нет времени на то, чтобы раскисать. Здесь всегда нужно быть настороже, чтобы не потерять скальп.
– Верю, – кивнул Чарльз.
Опираясь на локти, он откинулся назад, согретый огнем и дружбой, ощущая новое для себя, пусть и хрупкое пока чувство удовлетворенности. Он уже начинал испытывать такую же привязанность к этим местам, какую испытывал к Техасу.
Примерно за час до рассвета Чарльз проснулся оттого, что захотел в туалет. И зачем он опять выпил так много кофе?
Он встал, стараясь не шуметь. От дыхания в воздух вылетали облачка пара, отчетливо видимые в слабом свете углей, тлевших на полу в центре вигвама. Он развязал ремешки откидного входа в типи и тихо выскользнул в круглое отверстие.
Его сразу насторожило то, что лошади и мулы в своем загончике явно были чем-то взволнованы, и он никак не понять, чем вызвано их беспокойство. Холодная звездная ночь казалась безмятежной. Одно можно было сказать наверняка: даже если где-то поблизости рыскали конокрады, Фенимор и не подумал бы сообщать об этом своим лаем. Сторожевым псом он точно не был.
Чарльз прошел вперед вдоль канавы, уходя от слабого света, мерцающего внутри типи. Расстегнул штаны, потом кальсоны, а потом сквозь шум струи вдруг услышал чей-то голос.
Он резко прекратил свое занятие, рывком надел исподнее и штаны и машинально протянул руку к бедру.
Кобуры с кольтом там не было. На ночь он клал ее возле изголовья. С собой был только боуи в чехле.
Осторожно ступая по траве, он медленно пошел обратно к типи и увидел на кожаной стене силуэты, подчеркнутые светом тлеющего костра. Два человека сидели на корточках, третий стоял между ними, держа что-то в руке.
Револьвер.
Облизнув пересохшие губы и яростно отогнав остатки сна, Чарльз подошел вплотную к типи. Незваный гость, который, должно быть, прокрался в вигвам сразу после его ухода и не заметил Чарльза, говорил с Малышом.
– Сиди тихо, идиот пустоголовый! Только пикнешь – и я этому старому дураку башку разнесу в клочья. – Тень махнула револьвером в сторону тени головы Джексона. – А ты, старый хрыч, давай сюда свой товар. И деньжата, все, что есть.
– Для перелетных пташек вроде еще рановато, а? – откликнулся Джексон, и Чарльз заподозрил, что партнер вовсе не так спокоен, как могло показаться по его голосу. – Я-то думал, парни вроде тебя всю зиму сидят на армейской кормежке и только весной вылетают на свободу.
– Заткнись, урод, если не хочешь, чтобы я пристрелил этого пучеглазого кретина!
– Нет, я не хочу, чтобы ты это делал, – очень тихо произнес Джексон.
– Тогда гони товар.
– Весь товар в дорожных сумках. Снаружи.
Мужчина ткнул его в плечо дулом револьвера:
– Пошли!
Глава 14
Чарльз вытащил боуи из ножен. Сердце бешено колотилось. Он быстро сделал пару широких шагов и замер сбоку от круглого входа за несколько секунд до того, как Джексон выбрался наружу.
Торговец почувствовал присутствие Чарльза, но не подал виду и даже не повернул головы в его сторону. Следом из типи вышел мужчина с револьвером. В свете звезд Чарльз сначала увидел бородатое лицо, а потом рукава с желтыми нашивками капрала. Точно, дезертир.
– Стой, дед! – приказал мужчина, выпрямляясь.
Крепкий и приземистый, он был на голову ниже Джексона, хотя тот тоже не мог похвастаться высоким ростом. Один Бог знал, из какого форта он сбежал – может, из Ларнеда, а может, из того, что поновее, – из Доджа.
Чарльз переступил с ноги на ногу, готовясь нанести удар, но дезертир то ли услышал, то ли почувствовал что-то. Он резко развернулся, увидел Чарльза и выстрелил.
Пуля оцарапала щеку Чарльза и пробила кожаную стену типи. Чарльз мгновенно вонзил нож в синюю рубашку дезертира и повернул его.
– О нет… – выдохнул солдат, приподнимаясь на цыпочки. – Нет…
Через мгновение он обмяк, пальцы разжались, револьвер упал на землю. Колени капрала согнулись, и он растянулся на земле, как тряпичная кукла. Скорее всего, уже мертвый.
Чарльз вытер нож о траву:
– Что будем с ним делать?
Джексон тяжело дышал, как после долгого бега.
– Оставь его падальщикам… – Он почти задыхался. – Лучшего он не заслужил.
Из темноты выбежал Фенимор. Он тихо поскуливал, чувствуя беду. Джексон ласково погладил пса.
– А ты отлично управляешься с ножом, Чарли. Быстро учишься. – Он схватился за воротник синего мундира и приподнял голову убитого; в лунном свете безжизненные глаза блеснули, как оловянные монетки. – Или это у тебя старые навыки?
Чарльз еще раз дочиста оттер нож пучком сухой травы и вернул его в ножны, похлопав по ним ладонью. Такого ответа было достаточно.
Внутри типи, скрестив руки на груди, сидел съежившийся Малыш. Он плакал. К этому времени Чарльз уже знал, почему мальчик так реагирует. Дело было не только в страхе. Даже со своим жалким умом бедняга иногда понимал, что его дядя находится в затруднительной ситуации или должен выполнить какую-то сложную задачу. В таких случаях парнишка всегда хотел помочь, но его мозг не мог отдать правильные приказы ни рукам, ни ногам, ни каким-то другим частям тела. Чарльз уже дважды видел, как он рыдал от яростного отчаяния.
Джексон обнял мальчика и ласково похлопал его по спине, успокаивая. А потом снова резко рванул ворот своей рубашки. Чарльз увидел, как густо покраснело его лицо. Джексон заметил его взгляд.
– Я тебе говорил, что это ничего не значит! – сердито буркнул он.
Чарльз промолчал.
В начале ноября они встретили на дороге с полдюжины арапахо, которые направлялись на север. У всех шестерых волосы были густо смазаны жиром, но у одного из них, вероятно более чувствительного к недавнему летнему солнцу, они были скорее золотисто-каштановыми, чем черными. Выбритая часть головы, рядом со скальповой прядью, у всех была выкрашена красной краской.
Деревянная Нога заговорил с арапахо на смеси языка жестов, примитивного английского и их собственного языка. Чарльз несколько раз услышал уже знакомое ему слово «Мокетавато» – так шайенны называли Черного Котла, миролюбивого вождя, которым восхищался Джексон.
Чарльзу не нужно было особо понимать индейцев, чтобы увидеть враждебность арапахо. Она сквозила в каждом слоге, в каждом резком жесте и злобном взгляде. Но все же они продолжали говорить с Деревянной Ногой, усевшись на корточках в полукруг напротив него; разговор длился почти час.
– Не понимаю, – сказал Чарльз после того, как арапахо ускакали. – Они же нас ненавидят.
– Верно.
– Но при этом разговаривали с вами.