Сироты вечности

С чего мне начать?

– Парень, как насчет найти кого-нибудь перепихнуться?

Приземистый Майк Ошо с пухлым личиком – точь-в-точь остроумная карикатура на Будду – был тогда для меня богом. Мы все были богами: не бессмертные, но уж точно долгожители; не святые, но уж точно при деньгах. Нас выбрала Гегемония, мы стали членами команды одного из драгоценных квантовых спин-звездолетов, – конечно, мы все считали себя богами. Вот только Майк, замечательный, подвижный, насмешливый Майк, был чуть старше юного Марина Аспика – и чуть выше рангом в корабельном пантеоне.

– Ну да, никого мы здесь не найдем.

Мы отмывались после двенадцатичасовой смены. Точка сингулярности располагалась в 163 тысячах километрах от Мауи Заветной, и нам приходилось возить туда-сюда рабочих, занятых на строительстве портала; работенка не столь почетная, как четырехмесячный скачок из пространства Гегемонии. Во время полета мы были старшими специалистами – сорок девять первоклассных звездолетчиков против целого стада из двухсот перепуганных пассажиров. Теперь пассажиры нацепили тяжелые скафандры и приступили к работе (они бились над установкой громоздкой экранирующей сферы), а наша роль свелась к доблестному вождению автобуса.

– Никого мы здесь не найдем, – повторил я. – Разве что эти жуки наземные построили бордель на том карантинном острове, который сдают нам в аренду.

– Не-а, не построили, – ухмыльнулся Майк.

Нам с ним скоро полагалось три дня отпуска. Мы уже прослушали инструктаж капитана Сингха, к тому же товарищи по команде успели нажаловаться: свое время на планете нам предстояло провести на управляемом Гегемонией крохотном островке – семь миль в длину, четыре в ширину. Это был даже не один из плавучих островов, о которых мы столько слышали, а просто кусок вулканической лавы неподалеку от экватора. Мы могли рассчитывать на нормальную гравитацию, чистый, нефильтрованный воздух и, возможно, натуральную пищу. А также на то, что все контакты с колонистами Мауи Заветной сведутся к покупке сувениров в магазине беспошлинной торговли. Да и там, скорее всего, продавцами работают торговцы Гегемонии. Многие звездолетчики решили вообще не спускаться и провести свой отпуск на борту «Лос-Анджелеса».

– Так как нам найти, с кем перепихнуться, Майк? Пока портал не запустили, мы не можем общаться с колонистами. А это будет через шестьдесят лет по местному времени. Или ты про старушку Мэг из бортового компьютера?

– Держись меня, парень. Главное – захотеть, тогда все получится.

И я держался Майка. В спускавшемся челноке нас было только пятеро. Падение с орбиты в атмосферу меня всегда завораживало. Особенно если новый мир так напоминал Старую Землю, а Мауи Заветная ее очень напоминала. Сначала бело-голубой шарик планеты, потом постепенно обозначились низ и верх, под нами раскинулись моря, челнок вошел в атмосферу, приблизился к границе света и тени. Мы плавно скользили вниз в три раза быстрее шума собственных двигателей.

Мы были богами. Но даже боги время от времени должны спускаться на землю из поднебесья.

Тело Сири всегда меня восхищало. Тогда, на архипелаге, мы провели три недели в огромном качающемся древесном доме, под вздувшимися древесными парусами, в сопровождении пастырей-дельфинов. Волшебные тропические закаты по вечерам, звездный полог ночью – а когда мы просыпались, внизу, в море, повторяя небесный рисунок, переливались тысячи мерцающих вихрей. И все же лучше всего я помню тело Сири. В первые несколько дней она не надевала раздельный купальник – не знаю почему; может быть, стеснялась после стольких лет разлуки. Поэтому грудь и низ живота остались белыми, так и не успели загореть до моего отъезда.

Помню наш первый раз. Треугольные пятна лунного света, мы лежим в мягкой траве на холме над Порто-Ново. Травяной стебель оставил зацепку на ее шелковых трусиках. Сири была тогда по-детски скромной, слегка колебалась, словно отдавала что-то раньше срока. А еще гордой. Такой же гордой, как и позднее, когда усмиряла разъяренную толпу сепаратистов на ступенях консульства Гегемонии в Южном Терне. В итоге они устыдились и разошлись по домам.

Помню свой пятый спуск на планету, наше четвертое Воссоединение. Тогда она плакала – нечасто мне доводилось это видеть. Мудрая, знаменитая, почти что королева. Ее четырежды избирали в Альтинг, совет Гегемонии обращался к ней за рекомендациями. Независимость окутывала ее, как королевская мантия, гордость горела в ней ярко как никогда. Но когда мы остались одни в каменном особняке к югу от Февароны, она первая отвернулась от меня. Я не находил себе места, меня пугала эта могущественная незнакомка – а Сири с прямой спиной и гордым взглядом отвернулась к стене и проговорила сквозь слезы: «Уходи. Марин, уходи. Не хочу, чтобы ты меня видел. Я превратилась в старую каргу, слабую и немощную. Уходи!»

Должен признать, я был тогда груб с ней. С силой, удивившей меня самого, я схватил Сири левой рукой за запястья, одним движением разорвал шелковое платье сверху донизу. Я целовал ее плечи, шею, следы растяжек на упругом животе, шрам на левом бедре, оставшийся после крушения воздушного глиссера лет сорок назад. Целовал седеющие волосы, морщинки на когда-то гладких щеках. Целовал плачущие глаза.

– Господи Исусе, Майк, это же противозаконно, как пить дать.

Мой друг достал из рюкзака соколиный ковер. Остров 241 (именно так романтичные торговцы Гегемонии окрестили пустынный вулканический прыщ, на котором мы отбывали свой отпуск) располагался почти в пятидесяти километрах от старейшего поселения колонистов, но с таким же успехом мог бы располагаться и в пятидесяти световых годах. Ни один местный корабль не имел права к нему приставать, пока там находился кто-нибудь из экипажа «Лос-Анджелеса» или строителей портала. У жителей Мауи Заветной сохранилось несколько действующих древних глиссеров, но подписанный обеими сторонами договор исключал перелеты с острова и на остров. Для нас, звездолетчиков, там не было почти ничего интересного: общежитие, пляж да магазин беспошлинной торговли. Когда-нибудь «Лос-Анджелес» доставит в систему последние компоненты, портал запустят, и власти Гегемонии превратят остров 241 в туристический и торговый центр. Пока же гостей встречали необработанный кусок вулканической земли, приемник для челноков, новостройки из местного белого камня и скучающий персонал. Майк получил для нас двоих разрешение отправиться в пеший поход по скалам в самую отдаленную часть острова.

– Господи прости, не хочу я ни в какой поход. Лучше бы остался на корабле и подключился к симулятору.

– Замолкни и дуй за мной, – ответил Майк.

И, как младший член пантеона, я замолк и подчинился старому и мудрому божеству. Два часа мы карабкались на крутые склоны, пробирались сквозь заросли корявых деревьев, обдирались о ветки и наконец вышли на лавовый гребень. В нескольких сотнях метров внизу бились морские волны. Остров располагался возле экватора, и на планете преобладал тропический климат, но на этом скальном карнизе завывал ветер, и я стучал зубами от холода. На западе заходящее солнце мутным красным пятном просвечивало сквозь темные тучи. Нет уж, оставаться под открытым небом ночью у меня не было никакого желания.

– Ну же, – сказал я, – давай укроемся от ветра и разожжем костер. Это еще надо будет умудриться на этих скалах палатку поставить.

Майк уселся на землю и прикурил косячок.

– Парень, проверь свой рюкзак.

Я колебался. Он говорил ровным, спокойным голосом – но именно таким голосом обычно и разговаривают за секунду до того, как тебе на голову выливается ведро воды или откалывается какая-нибудь похожая шутка. Присев на корточки, я принялся копаться в нейлоновом рюкзаке. Пусто – только куча старых пенолитовых упаковочных кубиков. А еще костюм арлекина, маска и туфли с бубенчиками.

– Ты что… а это… Ты что, совсем спятил? – только и смог пролепетать я.