Когда возвращается любовь

В какой-то момент мы осознали, что устали от попыток зачать ребёнка и договорились, что будем жить просто счастливо, просто вместе, и если у нас будет ребёнок, значит, у нас будет ребёнок. Я не могла не ликовать от этого решения: мы с Андреасом приняли за основу ту жизнь, которая у нас была раньше. Но теперь – и я не находила этому никакого объяснения – я стала бояться факта, что у нас нет детей. Единственное, что мне приходило на ум – это спрятать свой страх в надёжное место, где бы его не нашли видящие меня насквозь глаза Андреаса. Удалось ли мне это? Наверное, да. Наша супружеская жизнь более ничем не омрачалась, но каждый раз, когда мы занимались с Андреасом любовью, я думала об этом, и ничто не могло искоренить из меня этот страх.

Глава 8. Ингрид

Мы бежали по лесу практически без остановки уже два дня. Мы не спали, мы не ели, мы не смотрели друг другу в глаза. Уверенной рукой Владимир вёл меня за собой. В этот раз я подчинялась не мужской силе, а уверенности: что-то внутри меня подсказывало, что так надо. Чем дальше мы продвигались на восток, тем Владимир более чувствовал себя в своей среде: лес был его вторым домом, он давал ему силы бежать, и его сил хватало и на меня. К спине Владимира был привязан мой трёхлетний сын Аррон, который ни разу не заплакал, – мой взгляд его очень хорошо научил понимать то, что происходит, и то, как ему надо себя вести.

Весть о нашем побеге быстро разнеслась по стране. Королю нужна была не королева, королю был нужен его законный наследник. Несколько раз Владимир замечал посланных Гарольдом ищеек: группа вооруженных солдат не могла просто так блуждать по равнине, у них была цель, за которую обещали достойную этой цели награду.

Одна из наших лошадей вывихнула ногу, когда мы пытались проскочить через овраг. Лошади тоже устали, поэтому Владимир принял решение двигаться в сторону леса, что значительно замедлит наш побег, но мы не могли по-другому. Ночью мы наконец достигли рубежа, где кончается бескрайняя равнина и начинается царство многовековых дубов – это были ещё владения Гарольда. Здесь Владимир зарезал нашу раненую кобылу: мы не могли оставлять следов, которые бы привели к нам ищеек. Мы с сыном пересели на второго жеребца, а Владимир пошёл впереди.

Наши запасы еды подходили к концу, и мы уже были изрядно измотаны. В лесу я чувствовала себя спокойнее: мы не были как на ладони у всего мира, и на нас не светило палящее солнце. Владимир знал, где спрятаны лесные ручейки, поэтому проблемы с водой больше не было.

Однажды на рассвете началась гроза. Я проснулась: ни Владимира, ни лошади рядом не было. Я крепко прижала Аррона к себе и начала молиться. Поскольку мы спали прямо на земле, нам негде было укрыться от дождя, ярость которого с каждой секундой всё усиливалась. Мой мозг отказывался думать о том, почему Владимир не с нами и что теперь мне надо делать. Я оцепенела. Вдруг раздался оглушительный треск, и дерево, стоявшее чуть поодаль от нас, развалилось на две части прямо на моих глазах – в него ударила молния. Вмиг начался пожар. По моим щекам покатились безудержные слёзы, Аррон тоже заплакал. Казалось, Боги прокляли меня за то, что я убежала от своего законного супруга.

«Ослушалась! Ослушалась! Ослушалась!» – рассерженный голос отца брюзжанием застучал в моей голове. – «Негодница! Ты предала нас: и меня, и себя!»

«Себя предала, предала, себя…» – чувство вины выедало из меня последний рассудок.

«Беглой суке сучья смерть!» – хохот Гарольда вбивал корабельные гвозди в мои мокрые виски.

У меня сильно закружилась голова, я была на грани потери сознания. Ещё крепче я прижала к своей груди Аррона, пытаясь максимально укрыть его своим телом. В шуме бушевавшей стихии я не услышала, как кто-то подошёл ко мне сзади и обнял. Я вздрогнула. Это был Владимир:

– Моя королева, лошадь убежала, учуяв приближающуюся грозу. Я хотел её найти. Нам нельзя здесь больше оставаться, – он был краток и чёток.

– Давай хотя бы подождём, когда закончится дождь, – всё ещё оцепеневшая, я едва смогла выговорить свою просьбу.

– Нет, – возразил он со спокойной уверенностью, – слишком опасно. Скоро граница. Они будут прочёсывать каждый уголок. Я возьму маленького принца к себе. – Владимир достал из своей сумки поводья от первой лошади и с помощью них закрепил Аррона у себя на спине.

Мы шли быстро, несмотря на хлеставшую по щекам грозу. Я не знаю, как Владимир определял, куда идти. Земли его народа начинались там, где громадные секвойи сменяют столетние дубы. Я никогда не видела секвой и не могла определить, далеко ли ещё до них. Но судя по тому, что Владимир ускорил шаг, я надеялась, что мы близко.

Дождь уже стихал. Мы сели на совсем короткий привал, я стала кормить остатками хлеба Аррона, как вдруг неизвестно откуда к нам подошла большая чёрная собака.

– Не делай резких движений, – Владимир тихо встал.

Всё случилось очень быстро: два зверя бросились друг на друга – один из них завыл, а второй вынул из этих объятий свой окровавленный кинжал.

– Это боевой пёс. Они рядом. Если хочешь жить, беги! Беги так, как будто это твой последний день на этой земле.

***

– Меня зовут Дельфания, – я ответила Ахмару на языке, которым он со мной говорил.

– Я знаю, кто ты и от чего ты убежала, – Ахмар протянул мне мой золотой медальон – Луна в Солнце. – Со мной ты в безопасности.

Глава 9. Душа

Сожалела ли я когда-нибудь о том, что делала? Нет, не сожалела. Но сожалела о том, к чему потом всё это приводило. То ли любовь так опьяняет, то ли её жажда толкает людей на безрассудство. Я всегда старалась поступать так, как чувствовала воля внутри меня. Тогда я не понимала, что значит быть этой волей сломленной, что значить подчиняться своей силе и что значит эту силу в себе укрощать. Но я познала всё.

Камень, брошенный в море, никогда не возвращается на место, откуда его подняли. Удивительно, но и у камня есть путь, который волею неведомых ему сил продолжается. Мой путь сделал очередной поворот и остановился, хотя вокруг меня продолжала свой привычный ход буйная разноцветная жизнь. Остановка – это всего лишь иллюзия. Иллюзии кончаются, когда гаснет свет внутри тебя. Мой свет горит, но если я закрываю глаза, я не вижу темноту, я вижу свою суть.

Я выбрала это место: кишащий лес, одинокая хижина, неумолкающая Атлантика. Я сделала эту точку своей силой, моментом созерцания. Мне здесь просто хорошо, меня здесь никто не найдёт, никто не потревожит. Когда-то это место было моим изгнанием, потом спасением, стало раем, потом адом, чтобы снова вернуться на круги своя, пока этот круг сам собой не разомкнётся. Как оказалось, всё во благо для меня. Потому что когда ты постигаешь смысл, смерть более не страшна, потому что смерть – это уже заложенная в тебя частичка. Но я находилась сейчас не в ней, я была в своей вечности. Это и не смерть, как я когда-то её видела, это и не после смерти, куда я улетаю, лишь только умолкнет ритм моего сердца. Моё сердце сейчас не молчало, оно билось, а в сознании я слышала ровный шум бегущей по моим венам крови.

Я не гадала, померкнет ли когда-нибудь моя звезда, меня это вообще сейчас не беспокоило. Три жизни вновь сплелись в одну. Будто я опять не выучила все свои уроки! Что будет, если я уйду? Что будет, если я останусь? Придётся ли мне снова вставать на этот путь? И кто всё это решает? И кто сплетает воедино нити? И кто потом их расплетает так, что концы теряются в текущем неизвестно куда времени? Один шанс на миллион – это много или это удача? Если это всё-таки удача, то держу ли я её за хвост или я хватаюсь лишь за маленькое её пёрышко?

Когда я не могла найти в себе ответы, я просто слушала пространство вокруг меня. Именно это я сейчас и делала. Атлантика мне улыбалась, но я никак не могла расшифровать смысл её загадочной улыбки. Я посмотрела наверх и впустила в себя все звёзды, которые смогли вместиться на крошечную по сравнении с ними сетчатку моих глаз.