Страница 1 из 2
Тандем
Отец отчаянно хотел мальчика. Природа хотела девочку. Растерявшийся от таких разногласий сперматозоид попытался примирить такие разные стремления и создал мальчика в теле девочки. Впрочем, тогда это было ещё неизвестно, и новорождённую назвали Натальей.
Пропустим период младенчества и раннего детства. Наталья достаточно рано поняла, что ей больше нравятся мальчишеские забавы. К тому же и отец, разочарованный самовольством природы, поощрял её мальчишеское поведение, она для него была дочесын. А в общем, особо много внимания ей не уделял. Хотя передал ей многие мужские навыки. Наталья была не из тех девочек, которые бьют молотком по пальцу вместо гвоздя и не представляют, что такое рубанок и что с ним делают. Дальше – больше. По мере взросления её тянуло не к зеркалу, а к мотоциклам. Она была единственной девушкой в городе, занимавшейся мотоспортом и регулярно занимавшей призовые места в состязаниях. До поры до времени.
Однажды, когда гонка шла по берегу моря, она не справилась с управлением и на бешеной скорости влетела в воду. Сверху упал мотоцикл. Пока её вытащили, она нахлебалась воды, которую полностью откачать не удалось из-за травм. Самой худшей из них оказалась травма позвоночника, от которой она страдала всю жизнь. С такими травмами без разговоров дают инвалидность. Но девушка была упрямой и упорной, от инвалидности отказалась и начала заниматься по методике Валентина Дикуля. Вопреки травме и боли. И встала на ноги. Когда она переехала в Ленинград, никто ни о чём подобном и заподозрить не мог, об этом постепенно узнали только самые близкие. Тем более что тренировок позвоночника она не прекращала. Единственное, что занималась уже не по Дикулю, а по восточным методикам. Она увлеклась восточными единоборствами и вообще эзотерикой. Хотя от всех этих учений брала лишь то, что ей было полезно или интересно. В духовной их составляющей далеко не продвинулась, поскольку ей мешал критический склад ума.
Работа, учёба, занятия гимнастикой и эзотерика, музыка, литература самого широкого диапазона, увлечение фотографией и многое другое. Жизнь била ключом. Но, к сожалению, в особые подробности её жизни до нашего знакомства я не посвящена.
Неизвестно мне также и то, когда она поняла, что за шутку сыграл с ней сбрендивший сперматозоид, сделав её разнополой в одном теле. Я могу только сказать, что сексуально она созрела довольно-таки поздно, и не по женскому типу, а по мужскому, хотя мужских органов у неё и не было. Но и женские не развивались. Мальчишеское тело, прическа и манера одеваться – унисекс, мужской ум и мужское самосознание. Могу поручиться, что в постели с мужчиной она не была никогда в жизни. А вот в женщин она порой влюблялась, и даже иногда женщины у неё были. «Иногда» — потому, что это было до сексуальной революции. И подобные вещи отнюдь не приветствовались, а потому хранились в тайне. Я лично точно знаю про двоих, но лишь благодаря тому, что у нас были тесные контакты. В чём-то она проговаривалась, о чём-то я сама догадывалась. С одной из этих двух она даже прожила несколько лет на съёмной квартире.
И знаете что? Вообще-то, таких, как она, принято называть лесбиянками. Иногда стыдливо деля на генетических и нет. Но к ней это слово шло, как к корове седло. Это был просто мужчина в женской оболочке. И не иначе.
Мы с ней жили в одном доме, но в разных квартирах и даже на разных этажах. И познакомились, когда ей уже подходило к 40. Познакомились на почве общественной деятельности, решали одну острую проблему, вставшую в то время перед жильцами нашего дома. Чем и были вначале обусловлены наши тесные контакты. Но постепенно сдружились. Многое пришлось пройти вместе, но я опущу суть проблемы и наши «приключения», об этом слишком долго рассказывать, а прямого отношения к теме не имеет. Проблема была решена, после этого мы стали видеться реже, тем более, что к инженерному образованию Наталья решила добавить юридическое, и времени у неё было мало. А потом они с Ириной сняли квартиру, и несколько лет я вообще ничего о Наталье не знала. Моя жизнь текла своим чередом, свои заботы, свои успехи и неудачи, словом, как у любого из нас. Когда она вернулась домой (не знаю уж, что послужило причиной, расспрашивать я посчитала бестактным), мы обменялись новостями. Она к тому времени стала практикующим и очень успешным адвокатом, была буквально нарасхват. Ирина тоже была юристом, у них была совместная фирма. Я выложила свои новости и познакомилась с новой жилицей Наташкиной комнаты – кошкой. Да-а-а… Такой кошки я ещё не видела. Это был форменный дикий зверь. Оказалось, котёнка Наталья взяла ещё на съёмной квартире, к моменту, когда я её увидела, ей было уже года три. Сибирская лесная. Я думаю, если бы её в лес выпустить, она бы там всё зверьё расшугала. При первом знакомстве с человеком она либо пряталась в угол, либо бросалась на него. Рекомендовалось близко к ней не подходить и соблюдать осторожность. Упаси Боже всякие сю-сю. Признавала она только хозяйку, ей позволяла делать с собой всё, что угодно. Но и нежности, и игры у них были совершенно дикие. Допустим, Наталья делала вид, что хочет её ударить. Кошка в ответ делала вид, что бросается на неё. И ведь порой Наталье доставалось. Что уж говорить о нас, посторонних. Со временем кошка привыкала к тебе, но трогать её всё равно было чревато. И даже приближаться. В общем, это был полный тандем: Наталья и кошка. Обе со схожими характерами и замашками, понимающие друг друга, любящие, как ни удивительно, друг друга. И не подпускающие чужаков близко к себе. Просто в кошке не было лоска цивилизации, и она была более откровенна в своём поведении.
Меня удивило, что у кошки всё ещё нет имени, Наталья звала её то Баськой, то Нюшкой, то Матрёшкой, то ещё как-нибудь. Я спросила: «А что, она не заслуживает собственного имени?» Наталья озадачилась: «Думаешь?..» В общем, после раздумий кошку окончательно окрестили Баськой.
Хозяйкой в доме, безусловно, была Баська. Она поднимала Наталью на работу, била её лапами, если ей не нравилось что-то (например, что Наталья надела не те брюки или джинсы), очень придирчиво относилась к тому, чем её кормят и вынесен ли за ней горшок. Дожидалась возвращения Натальи с работы и закатывала скандалы, если та задерживалась. Потом избрала новую форму протеста против опозданий: писала на кровать, если до 21:00 Наталья не вернулась. Наташке постоянно приходилось сушить матрасы и одеяла. И отучить Баську было невозможно, это была форма принципиального протеста.
Вот так у них жизнь и катилась, в содружестве и ссорах с примирениями. Но с течением времени Наталья моложе не становилась, стал снова напоминать о себе позвоночник, да и лёгкие, из которых в молодости не откачали до конца воду, стали давать себя знать. Приступы бывали такими, что Наталья по два-три дня могла лежать пластом. Кошка в это время ложилась ей на больные места и тоже лежала на них сутками, не ела, не пила. И приступы становились всё чаще. Медицина ничем помочь не могла. И Наталья стала всё чаще пить. Оказывается, это для неё было проверенным средством, она грешила этим ещё в молодости. Алкоголь притуплял боль. Тогда, в молодости, её от запоев заговорила какая-то деревенская бабка: просто заставила выпить при ней полный стакан водки без закуски. Двадцать лет после этого тяги к спиртному не было. И вот – снова. А бабка уже умерла. Наталья обратилась к другому целителю, живущему у нас в области. Он ей помог, но только частично, она всё равно время от времени срывалась и снова ехала к нему.
Работа стала страдать, фирму пришлось закрыть, но Наталья ещё работала в качестве индивидуального предпринимателя. Только вот всё чаще либо не исполняла в срок договора, либо вообще стала от них отказываться. Материальное положение стало страдать. Заметила я в ней в это время и другие изменения. Она стала замкнутой и непредсказуемой, уже почти не шла на контакт, в общении требовала называть её только «Нат», никакой «Наташи», могла неожиданно сорваться и ни за что облаять тебя по полной программе и возложить вину на тебя же. И по полгода избегать тебя. Удовольствия от такого общения, сами понимаете, мало. Я тоже стала сокращать с ней контакты, хотя и переживала за неё.