Страница 2 из 20
- Больно? Потерпи еще чуточку.
Медсестра быстро наложила повязку на лоб подростка.
- Как же тебя угораздило?
- Это, сеструха, - пробасил пацан, кося глазами на слишком открытое декольте медсестры. – Плойкой прижгла.
- Ничего себе, прижгла, - хозяйка декольте удивленно покачала головой. - Придешь еще через три дня. Посмотрим, как твой ожог.
- Хорошо.
- Иди, уже. И сестренку не обижай. А то в следующий раз, другое место прижжет.
Подросток, пробурчав нечто вроде: «пусть только попробует», взял с кушетки рюкзак и еще раз стрельнув глазами на обтянутую белоснежным халатиком женскую грудь, вышел из процедурной.
- Анна Ивановна, - запыхавшаяся санитарка догнала шедшую по коридору ожегового отделения старшую медсестру Соловьеву.
- Что, Марина?
- Анна Ивановна! Вас главная искала, в процедурной, - сообщила санитарка.
- Я только оттуда. Видимо мы разминулись. Что она сказала?
- Ничего. Но злая! Жуть! – женщина округлила глаза.
- Спасибо Марина. Если увидишь ее передай, что я в перевязочной.
- Хорошо, Анна Ивановна.
Интересно, что за срочность, - подумала медсестра, продолжая свой маршрут по коридору отделения. В кармане затренькал мобильник.
- Да, я слушаю.
Гудки.
- Странно, - опять подумала Анна, изучая неизвестный номер, начинавшийся почему-то с трех нулей. Хмыкнув, она убрала телефон в карман своего халата и направилась дальше. У перевязочной ее уже ждали.
- Анечка! – расплылся в улыбке Афанасий Петрович, бывший учитель, а ныне пенсионер на заслуженном отдыхе. – А я вас заждался.
- Афанасий Петрович, но вам еще с утра было назначено.
- Нет, нет, нет, - пенсионер отрицательно замотал головой, имевшей жалкие остатки когда-то былой шевелюры. – Я только к вам, милая Анна Ивановна. Только вы, своими нежными ручками не делаете мне больно. Ваша коллега, как бы помягче выразиться, слишком груба, - он сделал театральный жест отчаяния, произнеся последнюю фразу практически шепотом.
- Ну, что с вами делать, проходите, - смилостивилась медсестра.
- Грасиэ джентиле, мио каро, - пропел старичок, хватая и целуя руку девушки.
- Афанасий Петрович! Прекратите!
- Ах, Анечка, где мои тридцать пять! Ох, я бы за вами поволочился!
Девушка рассмеялась.
- Отлично все заживает, через несколько минут сообщила она пациенту.
- Только благодаря вашим драгоценным и несравненным ручкам, милая Анечка. Мне кажется, Вы просто снимаете боль одним прикосновением. Нет! Просто сочувствием! Нет! Своей красотой! – обсыпал ее комплиментами старик.
- Вы меня смущаете, Афанасий Петрович.
- Ну, что вы Анечка! Если бы не…, - признание престарелого ловеласа прервал шум открывшейся двери. В комнату вошла дородная женщина в зеленом медицинском костюме. Крупный мясистый нос и нездоровый румянец на обвислых щеках делали ее лицо неприятным. Маленькие поросячьи глазки зло уставились на присутствующих.
- Соловьева, - произнесла она визгливым, противным голосом. – Зайдешь ко мне!
- Хорошо, - не отрываясь от работы, произнесла медсестра.
Скривив губы, главная покинула перевязочную.
- Она вас недолюбливает Анечка, - заметил пенсионер.
- Не то, чтобы недолюбливает, Афанасий Петрович. Терпеть не может, - вздохнула девушка.
- Как же, так! - запричитал старик. - Как же, так.
- Алевтина Вениаминовна, вызывали?
Анна вошла в кабинет главной медсестры без стука, считая это действие, в рабочий момент, излишним. Та сидела за столом и что-то писала, не обращая внимания на вошедшую сотрудницу.
Взяв свои эмоции под контроль, девушка терпеливо ждала. Наконец, главная отложила ручку и соизволила взглянуть на нее.
- Садись. Разговор будет серьезный.
Анна послушно села.
- Ко мне приходили оттуда, - Алевтина Вениаминовна странно повела глазами. – Спрашивали о тебе. Вопросы задавали.
- Откуда, оттуда? – решила уточнить Анна.
- Че, дуру корчишь, - зло бросила главная. – Все ты понимаешь. Я тебя предупреждаю. Если, что серьезное, вылетишь из отделения, как пробка. Поняла?
- Поняла.
- Давай, иди, работай.
Анна, плотно закрыв за собой дверь, вышла из кабинета. Не сказать, чтобы она расстроилась. Но, что-то в последнее время главная лютует. Постоянно придирается, грубит. Девушка вспомнила, как год назад пришла сюда устраиваться на работу. Тогда Алевтина была совсем другой: доброй, отзывчивой. Почему люди так меняются? – подумала она. – Или какие обстоятельства заставляют их менять отношение к коллегам, друзьям и вообще к миру? Почему они не становятся добрее, чище, а наоборот озлобляются и начинают ненавидеть всех и вся?