Страница 42 из 54
В одну из майских ночей мне довелось присутствовать на занятиях наших дивизионных разведчиков, которые отрабатывали тему: «Действия разведчиков ночью на освещенной ракетами местности».
В те дни в части дивизии пригласили, представителя государственной автомобильной инспекции управления рабоче-крестьянской милиции Калининской области, который экзаменовал военнослужащих, желающих приобрести водительские права. Собралось немало народу. Мое удостоверение на право вождения автомобиля осталось в Вильнюсе, и поэтому я тоже решил сдать экзамены. Практическую езду, в том числе и по вождению мотоцикла, выдержал успешно, а вот по правилам дорожного движения здорово путал — сдавал без всякой подготовки и особенно плохо знал правила, относящиеся к трамвайному движению. Инспектор поинтересовался: в чем же дело?
— Видите ли, в Литве ни в одном городе не было трамвая. До 1926 года по Каунасу ходила конка, и я мальчишкой бегал за ней, прыгал на подножку. А на трамвае впервые ездил в Москве и не успел усвоить, когда он имеет преимущественное право проезда перекрестка.
Инспектор рассмеялся:
— Ну ладно, на фронтовых дорогах трамваев не встретите.
На выданных удостоверениях водителя инспектор проставил штемпель: «Ускоренный», то есть экзамен без специальной подготовки. С удовольствием рассматривал я полученные права шофера-профессионала третьего класса, а также права мотоциклиста. Теперь уже буду сидеть за рулем вполне официально.
Наступило лето. Газеты и радио на радостные вести в те дни не скупились, и одна из них была такова: 6 июня союзнические войска высадились на севере Франции и открыли второй фронт против гитлеровской Германии.
Услышав это сообщение, бойцы спрашивали о горечью: где же был второй фронт до 1944 года? Почему не открыли его в 1942-м? В 1943-м? Ведь каждый день стоил невиданных жертв и страданий. Теперь же, когда стало очевидно, что Красная Армия способна своими силами разгромить гитлеровскую Германию и освободить страны Европы от фашистского порабощения, они открыли второй фронт! Тем не менее мы понимали, что это событие сыграет известную роль в деле скорейшего окончания войны, сбережет нашу солдатскую кровь.
15 июня первая полоса дивизионной газеты «Тевине шаукя» вышла под крупным заголовком «Красная Армия освободит Литву от немецких оккупантов!». Ниже была помещена моя линогравюра: на развернутом знамени призыв «За Советскую Литву!», а на его фоне — бойцы в автоматами, устремленные вперед. Вдали, за извивающейся рекой Нярис, у башни Гядиминаса[9], взывает о помощи закованная в цепи аллегорическая фигура женщины, символизирующая порабощенную Литву.
23 июня войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов начали Витебско-Оршанскую операцию, а 26 июня в 22 часа столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам двух фронтов, овладевшим городом Витебск, 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий.
В окрестностях Витебска были окружены и разгромлены 5 вражеских дивизий. Гитлеровцы отходили под ударами Красной Армии. С минуты на минуту мы ждали, что придет и наш черед. Части дивизии перебазировались в лес вблизи железнодорожной станции Дретунь — между Неведом и Полоцком.
В эти дни из газет мы узнали, что 16 июня в Москве первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР Н. М. Шверник вручил орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза лейтенанту В. Бернотенасу, который в своем выступлении по поручению награжденных сказал:
«От имени красноармейцев и офицеров литовского соединения Красной Армии я заверяю наше правительство, нашего Верховного Главнокомандующего в том, что мы, литовцы, до тех пор не сложим оружия, пока совместно со всеми народами Советского Союза окончательно не прикончим фашистского зверя в его собственном логове!»
Наконец пришел долгожданный приказ — наступать!
Дивизия прикрывала правый фланг 4-й ударной армии, продвигающейся на Полоцк. Первыми пошли вперед подразделения 156-го стрелкового полка, а с 1 июля уже все части дивизии с походного рубежа в районе к северо-востоку от города Дретунь гнали гитлеровцев, не давая им передышки и возможности закрепиться на промежуточных рубежах.
Во время наступления части 16-й стрелковой дивизии перерезали железнодорожную линию Полоцк — Псков и освободили две железнодорожные станции, а 4 июля участвовали вместе с другими соединениями в освобождении Полоцка. По этому случаю приказом Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность всем войскам, участвовавшим в боях за освобождение этого важного железнодорожного узла и сильно укрепленного района гитлеровской обороны, прикрывавшего направление на Двинск (Даугавпилс).
Впервые в приказе Верховного Главнокомандующего был упомянут крупный латвийский город Даугавпилс и даугавпилсское направление, и мы с нетерпением ожидали упоминания в скором времени швянчёнского, утенского или паневежского направлений. Ведь это уже родная Литва!
В боях за Полоцк гитлеровцы сопротивлялись с упорством загнанного зверя. Так, 2 июля фашисты неоднократно пытались контратаковать 167-й стрелковый полк, но безуспешно — все контратаки были отбиты, враг понес большие потери.
Во время Полоцкой наступательной операции, когда бои шли уже на подступах к самому городу и до его освобождения оставались считанные часы, погиб смертью храбрых командир 156-го стрелкового полка подполковник Анатолий Кеселис. Он был литовец родом из Сибири и уже в гражданскую войну служил в рядах Красной Армии.
Сначала Кеселис был начальником отдела войсковой разведки штаба дивизии, и на фронте под Орлом мне неоднократно приходилось с ним общаться, помогая при опросе захваченных «языков». Затем принял полк. И вот в Полоцке мы навсегда попрощались с верным сыном своей Отчизны Анатолием Кеселисом…
С тяжелым сердцем покидали мы этот город. Лежал он тогда в развалинах, изуродованный и истерзанный. Кое-где еще дымились пепелища. На улицах путь преграждали завалы — спиленные столбы, какие-то бочки, скрученные провода, сломанная мебель, различные предметы домашнего обихода. Вместе со своими четвероногими помощниками — специально обученными служебными собаками — саперы уже занимались своим делом — тщательно проверяли каждый дом, каждый двор, закоулок, и в результате на стенах появлялись надписи: «Мин нет!»
Неглубокую речушку Полоту одолели вброд. Мост через Двину был взорван, и его искореженные железные фермы и быки зловеще торчали из воды. Однако рядом по сооруженному саперами новому деревянному мосту непрерывным потоком двигались на противоположный берег грузовики, артиллерийские орудия, обозы, пехотинцы…
Бросили прощальный взгляд в ту сторону, где остались дорогие нам могилы, и машина устремилась дальше на запад, туда, где части дивизии вели бои с отступавшим противником. Немцы то тут, то там предпринимали контратаки, стремясь дать возможность своим основным силам оторваться от преследования. После захода солнца они открывали огонь из пушек и минометов по нашим позициям. Подобные «концерты» повторялись каждую ночь. Дело в том, что, не имея возможности вывезти все свои боеприпасы, гитлеровцы старались их израсходовать и в то же время под гром артиллерийской канонады незаметно отвести свои войска. В связи с этим все мы эти дни спали в отрытых щелях. Хорошо, что все эти дни стояла сухая, теплая погода.
11 июля 16-я литовская стрелковая дивизия последний день вела боевые действия у рек Нища и Дрисса. За две недели наступления на полоцком направлении она освободила 148 населенных пунктов, в том числе три железнодорожные станции, захватила большие трофеи, уничтожила свыше 2000 гитлеровцев.
В ночь на 12 июля начался долгожданный марш в Литву. Было известно, что бои развернулись на территории Литовской ССР, а наша дивизия еще воевала под Полоцком.
Некоторые бойцы, не скрывая обиды, спрашивали: «Как это будут освобождать Литву без нас?..»
Командирам и политработникам приходилось проводить большую разъяснительную работу, убеждая личный состав, что и здесь, у Полоцка, громя врага, мы также помогаем освобождать Литву. Когда командующему фронтом генералу армии И. X. Баграмяну стали известны настроения некоторых наших воинов, он позвонил комдиву и сказал: «Надо успокоить товарищей — литовской дивизии еще немало придется повоевать за освобождение своей республики!»
9
Сохранившаяся западная башня Вильнюсского замка, воздвигнутого по преданию великим князем литовским Гядиминасом в 1322–1323 годах, является символом Вильнюса.