Страница 9 из 11
Криштов боялся экспериментировать с состоянием голода внука и всегда исправно давал ему пить свою кровь. Кроме одного случая, который я не забуду никогда.
Тогда он убыл в очередную командировку в Бельгию и должен был вернуться со дня на день, но его задержали дела. Поставщик никак не мог решить проблему с товаром, а использовать магию внушения Криштов не решался, он всегда берег силы для питания внука. В Москве стояла зима, время приближалось к полуночи, а я ходила по квартире и все ждала, когда Криштов вернется.
– Мамочка, я голоден… – в гостиную к нарядной елке вышел Матвей в черной пижаме с изображением маленьких вампирчиков. Это было так символично, что я не удержалась и недавно купила ее.
– Я знаю, мой хороший, но дедушки нет, а только его кровь утолит твою жажду.
Матвей подошел ко мне, такой маленький и худенький. Кожа побледнела, под глазами проступили темные круги, черты лица заострились. Глаза превратились в два черных омута.
Он был не просто голоден, а очень сильно, но пытался скрыть это от меня.
– Можно я попробую твоей крови? Я буду очень осторожен, мамочка, пожалуйста, – взмолился он.
– Хорошо, давай попробуем, – мы сели на диван, и я сняла с руки браслет, обнажив перед ним запястье. – Тебе надрезать или ты сам?
– Сам. Надрезать – это для малышей, а я уже большой. Будет чуть-чуть больно, потерпишь?
– Конечно, родной, думаю, это не больнее укуса комара.
Сын улыбнулся и очень бережно коснулся ртом моего запястья. Я почувствовала боль как от случайного укола иглой. Кожа вокруг укуса онемела, и неприятное ощущение пропало. Мне даже стало смешно, а затем резко поплохело. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота, и я откинулась на спинку дивана.
– Мамочка, прости меня! – Матвей тряс меня и плакал.
Я открыла глаза и тяжело вздохнула:
– Надо выпить чая с тортиком… Пойди, включи чайник, – прохрипела я, постепенно приходя в себя и разглядывая запястье, на котором остались две красные точки.
Матвей бросился на кухню и через минуту вернулся ко мне. Взял запястье и лизнул место укуса.
– Так все заживет. Я не рассчитал свои силы, а твоя кровь была такой вкусной, не хуже дедушкиной. Но, конечно, не такая питательная.
– Что поделать, какая есть, – опираясь на подлокотник, я встала и, слегка пошатываясь, пошла на кухню.
После большой чашки чая и двух кусков торта мне действительно стало легче.
– Мамочка, а ты знаешь, что когда я пил твою кровь, то наши ауры соединились и засверкали золотистым цветом. Как у меня с дедушкой.
– И что это может значить?
– В книге про ауры написано, что подобное происходит у членов семьи.
В коридоре послышался щелчок замка, и в гостиную вбежал Криштов.
– Проклятье, я опоздал! – он бросился к Матвею и принялся его осматривать. – Ты его накормила? Как себя чувствуешь?
– Нормально, жить буду, торт спас меня, – ответила я, отсалютовав вилкой с десертом.
– Эти чертовы поставщики, будь они неладны. И в канун Нового года! – за окном начали взрываться салюты, а большие напольные часы пробили полночь.
– С Новым годом, мамочка, дедушка! – воскликнул Матвей, радостно прыгая на месте.
– С Новым годом, мои дорогие, – с улыбкой, утирая слезу, поздравил Криштов и обнял нас.
– Надеюсь, такого больше не повторится, – извиняющимся тоном сказал Криштов. Но я была готова кормить Матвея хоть всю жизнь, лишь бы он был здоров. От вида голодного ребенка у меня разрывалось сердце.
Сущность вампира не позволяла Матвею болеть, как обычные дети, а вот из-за голода… могло случиться все, что угодно.
О своих ощущениях и о том, что он видел в моей ауре, Матвей рассказал деду за семейным ужином. Потом мы раскрыли подарки, после чего вышли погулять на Патриарших и любовались разноцветными всполохами салютов. Мы были счастливы, как никогда. Это был наш последний Новый год вместе, а осенью Криштова не стало.
Его, то есть наш семейный бизнес перешел ко мне и Матвею. Об этом по всем правилам было написано в завещании, когда адвокат Всеволод Львович вручил мне его за чашкой чая у нас дома. Моя квартира по-прежнему оставалась за мной, хотя большую часть времени я привыкла проводить у Криштова-Кристиана.
Кристиан… ненастоящее имя старого мага. Перед смертью, в последний раз отдав кровь внуку – он рассказал мне всю правду, ничего не утаивая. Я смотрела на несчастного, и в то же время когда-то эгоистичного мага – за последние месяцы он сильно постарел, словно ему было под девяносто. Сухонький и слабый старичок с впалыми потускневшими глазами, вздувшимися венами на костлявых, обтянутых бледной кожей руках. Он сжимал мои пальцы и выталкивал из скованного болью горла слова признания.
– Я виноват в смерти дочери. Только я. Когда-нибудь его отец может прийти в этот мир и попытаться забрать его – не оставляй мальчика. Он нуждается в тебе, ты его мать. Люби его и заботься, не позволяй никому вас разлучить. Я плачу за свои грехи и возможно там, в обители смерти, меня наконец-то простят. Ты стала мне дочерью. Прости, что взвалил на тебя эту ношу.
– Не надо, это никакая не ноша. Ну что вы такое говорите, Криштов, – я прижала его руку к своей влажной щеке. – Конечно, я не брошу сына. Я ведь вынянчила его, выкормила и вырастила. Все мы не без греха, но не вы убили свою дочь, а тот мерзавец. Не берите на себя чужую вину, умоляю. Уверена, если ваша дочь и жена встретятся с вами где-то в другом месте или в новой жизни – они простят вас.
– Спасибо, моя девочка, моя доченька… спасибо, – он в последний раз улыбнулся и сомкнул веки. Его тело обмякло на подушке.
На улице стояла золотая осень, и Матвей с соседскими мальчишками резвился у пруда. Он видел, что дедушка меняется, и в нем почти не осталось магии, а вместе с ней – жизненной силы. Год за годом внук пил кровь деда и выпил до дна. Возможно, это было именно то наказание, которое Криштов сам для себя избрал. Он знал, что рано или поздно его организм не выдержит такой отдачи, но благодаря этому наш мальчик мог считаться полноценным вампиром, таланты которого должны были развиться еще сильнее. Все, что я должна была знать о магическом мире, Криштов рассказал. Он обучил меня их языку, попросил прочесть все книги в его библиотеке. Я не смогу защитить Матвея – мне не хватит ни сил, ни магии против чистокровного вампира. Но я была полна решимости отдать жизнь за сына.
Кремация была назначена на субботу, а в шкафу меня ждал траурный наряд.
Беззаботное время закончилось.
Глава 4
Арина
Матвей рос, а меня не оставляло чувство беспокойства. Он всегда был смышленым мальчиком, развитым не по годам. Возможно, будь он простым человеком, я бы волновалась так же.
Мне приходилось заниматься бизнесом Криштова. Но все шло как нельзя лучше, поставщики исправно высылали товары – я их продавала и, казалось бы, жила, не зная печали. Крыша над головой есть, еда – в холодильнике, мы одеты, обуты и часто путешествуем. Чего же мне не хватало? Неужели того самого хваленого женского счастья? У меня по-прежнему не было подруг, с которыми я за бокалом вина могла бы поговорить о жизни. Всех их мне заменял Матвей.
Я искренне гордилась сыном. Дед не успел его научить всему, но дал хороший фундамент. Все остальное Матвей изучал самостоятельно. Как и все дети, он ходил в школу, посещал дополнительные занятия, дружил и общался, веселился. От донорской крови ему уже не было так плохо, мою он исправно пил, но всегда по паре-тройке глотков и не больше. Он помнил, чем мне грозила его жажда, и каждый раз извинялся. Я видела в его взгляде муки совести. Иногда он бормотал себе под нос:
– Лучше бы я не родился, чем был вампиром.
Я не знала, как его утешить, поэтому оставляла в лавке помощницу, брала сына, и мы улетали куда-нибудь в Европу. Путешествия развеивали хандру Матвея, и мы возвращались бодрыми и счастливыми.
Так продолжалось много лет, пока в один злополучный вечер на меня не напал неизвестный тип. Он возник из ниоткуда, и я, не успев ничего сделать, оказалась в его руках. К моему горлу приставили острый нож. Перед нами из открывшегося зеркала-портала вышли двое: один черноволосый и высокий с багровыми глазами, а второй светлый и улыбчивый.