Страница 14 из 16
А потом снова хмурится и закусывает губу.
– Энзо? – зовет чуть громче, а голос дрожит, как струна.
Вскакивает на ноги, взволнованная, растрепанная и вдруг натыкается на меня взглядом. Охает сдавленно и подходит ближе.
Представляю, как выгляжу сейчас. Сижу тут, встать не могу, потому что ноги не слушаются. Бесполезное бревно.
Ария хмурится еще больше и проходит мимо меня в ванную. Открывает кран и через секунду из комнатки вырываются клубы теплого пара. Нервно ерзаю. Чего она там удумала опять? Кипятком окатит? Или еще чего похуже…
Ария возвращается с небольшим тазиком и мягкой тряпкой.
– Снимай рубашку, болезный, – приказывает твердо.
– Ухаживать будешь? – ворчу, но стаскиваю разорванную тряпку. Каждое движение отдается яркой стрелой боли и заставляет меня стискивать зубы.
Бросаю остатки рубашки на пол и откидываюсь затылком на стену. Совсем раскис.
– Твой котенок ядовитый, что ли? – бесцветно шепчу.
– После его атаки никто не воскресал. Так что спросить было не у кого, – отвечает, слабо усмехаясь. – Ноги расставь, – опять этот командный тон. – Мне отсюда неудобно тянуться.
Хмыкаю. Ладно, раз она так хочет. Повинуюсь, вытягиваю ноги перед собой и развожу в стороны. Кол в штанах никто не отменял. Сам, как вяленая рыба, но в боевой готовности. Голодный слишком, да и Ария выглядит аппетитно: голову от ее запаха ведет. Снова терпко-сладкий ландыш, как мое личное проклятие. Еще одно.
Когда Ария подвигается ближе и почти касается острыми коленками моих ног, замечаю, что она старается не опускать глаза, и не могу удержаться от колкости:
– Ведешь себя, как невинная святость, фурия. Боишься, что трахну тебя, но сама же меня и искушаешь, – как жаль, что я не умею держать язык за зубами. Но мне простительно, я же плохой пират, убийца, разрушитель домов, бессмертный гад и, вообще, бездушная тварь. Что с меня взять?
Она совершенно невозмутимо усаживается на пятки и ставит тазик перед собой, едва ли не мне на ширинку. Почти рычу, когда немного горячей воды проливается на штаны. Слава глубинным демонам, что не туда, куда Ария явно целилась, иначе моя боевая готовность могла и испугаться.
– Знаешь, Энзо, – говорит она и выжимает тряпку с такой силой, что та вот-вот в ее пальцах порвется. Шею мою что ли представляет? – Я и есть невинная святость. И оставляю за собой право краснеть и смущаться. Ясно тебе, пират?
Ария разрушает мой покой своей откровенной и прямой дерзостью, но шокирует кристальной чистотой помыслов. В серо-голубых глазах разливается шторм, а я думаю над ее словами: «Я и есть невинная святость». Не может быть… Прикрываю глаза, чтобы не выдать эмоции – маска все-таки привычней. Перетерплю ее прикосновения, выдержу присутствие, но первым мужчиной я не должен стать. Это ранит нас обоих, затянет на дно.
– Я околею, если ты будешь, как черепаха возиться, – отрабатываю образ «дрянной мужик и подлец».
– Все равно воскреснешь потом, что с тобой станется, – отвечает спокойно и касается тряпкой кожи. Ткань почти сухая, но все еще теплая, хранящая запах ее рук. Ария наклоняется вперед и бесцеремонно упирается свободной рукой мне в плечо, пока второй обтирает грудь и шею. Мягко касается лица, почти бережно, в глаза заглядывает, но прочитать, о чем думает, невозможно.
Придвигается еще ближе и скользит свободной рукой мне за шею и чуть тянет на себя.
– Переворачивать тебя не буду, а спину тоже нужно обтереть. Подайся вперед немного, мне так не достать.
– Ария… – хриплю и немного стискиваю ладони на ее талии. Сам не помню, как они там оказались. – Плевать на спину, я не железный дровосек. Не издевайся! – но она настойчиво тянет меня на себя, вжимаясь, а я от слабости не могу противостоять. Морж мне в висок, несносные руки бесконтрольно ползают по ее коже, собирая тепло. Почему она не противится? Почему разрешает?
– Держи меня крепче, Энзо, – говорит тихо и обмакивает тряпку в теплую воду. Когда наклоняется, чтобы дотянуться до тазика внизу, нас разделяет всего лишь дюйм раскаленного воздуха. Отжать одной рукой выходит не так хорошо, потому что Ария все еще держит меня за шею, впиваясь в кожу ногтями.
Будто я и правда могу сбежать.
Обхватывает крепче, точно сжимает тиски, и подается вперед. Прижимается грудью, насколько позволяет стоящая у ее коленей вода. Скользит рукой по затылку, вниз по спине. Я даже не чувствую скользящих по коже капель воды, мне вообще не до них.
Ее забота для меня испытание. Я разве что не дышу, как дракон. В горле сухо, в штанах хрен знает что, дурею от каждого ее шевеления и срываюсь. Твою ж мать, медузья душа! Закусываю алые пряди волос, ныряю глубже и нахожу губами ее шею. Девушка дрожит, от этого ладони сильнее вдавливаются в ее тело, бредут вверх, пересчитывая ребра, заползают под рубашку, и мне хочется закричать, когда пальцы натыкаются на окаменевшие соски.
– Ария, что ты делаешь… Что м-мы делаем…
– Я тебя м-мою, – отвечает она, тяжело сглатывая. – Вроде все с этого начиналось.
– Боюсь, закончится иначе, – шепчу и позволяю себе больше. Целую по шее выше, руками стискиваю налитую грудь, губами ловлю острый подбородок и слабо прикусываю кожу. Ария шумно дышит мне в волосы и все еще водит тряпкой по спине.
– Я не хочу тебя принуждать, – говорю, слегка касаясь ее губ. – Ты можешь остановить меня, фурия.
Она чуть отстраняется, совсем немного,чтобы видеть мои глаза, а мне кажется, что сожжет сейчас огненным штормом. Я чувствую, как это пламя бежит по коже, выжигая на мышцах ее имя, пробираясь в кости крохотными искрами бесконечного раздора.
Яд в чистом виде. Отзывчивый, мягкий, ласкающий яд, который может погубить нас обоих. Она – фрукт, который можно попробовать лишь раз в жизни и умереть.
В голове проносятся варианты. Много их. В одно мгновение Ария ласкает, а в другое жжет безжалостно и дико. Разит наповал, будто саблю втыкает. И я никак не могу понять, какое из этих наказаний – лаской или болью – меня сейчас ждет.
– Вижу, что тебе уже лучше. Смотри, какой резвый стал, – тонкие пальчики касаются моей руки, которая все еще сжимает ее грудь. Она не приглашает, нет. Дышит тяжело, явно возбуждена, даже губы пересохли и предательски дрожат, но…
Клянусь демонами самой темной морской впадины, если она чего-то правда захочет, я узнаю это с первого взгляда. Эта девчонка просто не сможет ничего скрыть, достаточно в глаза посмотреть.
Бурлящий кувшин страсти и разрушений, как только крышка еще не слетела?
Она резко поднимается, выскальзывает из моих рук и подхватывает тазик.
Движения у нее плавные, будто вода течет. Уходит в ванную, и я слышу шум. Арии нет всего пять минут, но когда она показывается в проеме, то ее волосы мокрые и собранные назад, затянутые в тугую косу. Рубашка оправлена и застегнута. Правда она все еще без белья, и от мысли об этом меня ведет так, что хочется схватить паршивку и не спрашивать ее разрешения.
Поднимаюсь. Дается с трудом. Но не тряпка же я, должен взять себя в руки. Мышцы вялые, но зато сосуды хорошо работают – камень в штанах тому доказательство.
Мне кажется, что Ария дергается в мою сторону, чтобы помочь, но я отворачиваюсь. Жалость в ее глазах обжигает. Всего лишь жалость, я понимаю. И чувство вины за рану. Симпатия проявляется иначе.
С одной стороны – все правильно, с другой – разочаровывает. Неужто я такой страшный и противный, а она так меня боится, что готова на все лишь бы угодить? Накручиваю себя? Наплевать! Морская бездна давно пленила мою душу.
Дверца шкафа ударяется о стену, а я вздрагиваю. Мне нужно уединиться, спрятаться от ее пронзительных глаз, что будто щекочут по лопаткам. Она не похожа ни на одну из моих жен: Весалия – ласковая и податливая, Мирида была жесткой, но правильной и надежной. Мы вместе искали карту: она знала обо всем и соглашалась не заводить детей очень долго. И случайная беременность оказалась роковой…
Сдавливаю дерево под руками и смотрю на вешалки с рубашками, а вижу испуганное, вспотевшее лицо моей любимой Мириды. Роды были тяжелыми, долгими. Они длились, мне казалось, вечность. А умерла жена быстро, даже сына на руках подержать не успела.