Страница 1347 из 1411
— Что? Может быть, ты не заметил, но я точно ни под кого не прогибаюсь?
— Да не в смысле «запуганный», ты осёл. А в смысле «скованный». В плане секса. Да что с тобой не так?
Я обиженно моргнул:
— Что?
— У тебя всё было отлично со Сьюзан, — продолжил он. — А Анастасия… Вот это я понимаю! Тут есть что сказать по части опыта.
Я почувствовал, что краснею, и напомнил себе, что разговариваю с собой.
— И что?
— И что насчет того, что ты пропустил, тупица? — спросил он. — У тебя в голове была тень долбаного ангела, который мог показать тебе любой сексуальный опыт, какой ты можешь себе только представить, но использовал ли ты это? Нет. Мэб буквально подсылала к тебе девушек. Ты мог буквально сделать один звонок и получить полдюжины горячих сексуальных девушек сидхе, играющих в родео в любое время по твоему желанию, но вместо этого ты скачешь через клетки с заключёнными демонами. Проклятье, Ханна Эшер вполне бы с тобой занялась, если б ты захотел.
— Это паркур, — сказал я, защищаясь. — И только потому, что я не прыгаю в кровать с каждым, у кого есть вагина, это не значит, что я подавлен. Мне не нужен просто секс.
— А почему нет? — раздражённо спросил мой двойник. — Вперед к полигамии! Испей из чаши жизни! Carpe femme! Ради всего святого, трахнись.
Я вздохнул. Точно. Моему внутреннему фрейдистскому «ид» не надо было задумываться о долгосрочных последствиях. «Ид» было бессознательным, примитивным, ведомым животными инстинктами. На секунду я задумался, не были ли «ид» и «идиот» однокоренными словами.
— Ты не получишь этого, — сказал я. — Должно быть что-то большее, чем физическое влечение. Должны быть уважение и привязанность.
— Ну конечно, — ответил он абсолютно кислым тоном. — Тогда почему ты всё ещё не трахнул Мёрфи?
— Потому что, — сказал я, начиная волноваться, — мы не… мы не должны… есть много всякого… Слушай, отвали.
— Ха! — сказал мой двойник. — Ты до усрачки боишься близости с кем бы то ни было. Боишься, что тебе причинят боль и бросят. Опять.
— Вот и нет, — сказал я.
— Ох, умоляю, — сказал он. — У меня ж прямой доступ к твоим мозгам. У меня все твои страхи на Blu-Ray записаны. — Он закатил глаза. — Думаешь, она не испытывает ничего подобного?
— Мёрфи ничего не боится.
— Два бывших мужа, и последний женился на её младшей сестре. Он даже, возможно, послал ей открытку со словами: «Ты мне нравишься, но ты слишком успешна. И стара». А ты долбаный чародей, живущий столетиями. Разумеется, она переживает на тему влечения к тебе.
Я нахмурился.
— Я… Ты серьёзно так думаешь?
— Нет, болван. Ты серьёзно так думаешь.
Я фыркнул.
— Ну, хорошо, парень. Раз уж ты такой умный, то что мне делать?
— Если у тебя есть кто-то по-настоящему важный тебе, мужик, иди и возьми её, — сказал моё «я». — Вы оба можете завтра умереть. Вы же буквально идёте в царство долбаной смерти, с ума сойти. Какого чёрта ты ждёшь?
— Э-э…
— Позволь мне ответить за тебя, — сказал он. — Молли.
Я моргнул.
— Ох, нет. Молли всего лишь ребёнок.
— Она была всего лишь ребёнком, — сказал мой двойник. — Ей уже за двадцать, если ты вдруг забыл. Она не настолько уж и моложе тебя, и в пропорции эта дистанция сокращается. И она тебе нравится, ты ей доверяешь, и у вас двоих до хрена общего. Тогда трахни её.
— Чувак, нет, — сказал я. — Этого никогда не будет.
— Да почему нет?
— Это будет серьёзным нарушением доверия.
— Потому что она твоя ученица? — спросил он. — А вот и нет. Больше нет. Адские колокола, мужик, если задуматься, она же теперь практически твой босс. Ну, или, по крайней мере, тебе она больше не подчиняется.
— Я не буду это обсуждать, — сказал я.
— Подавление и отрицание, — едко сказал мой двойник. — Обратись к психотерапевту.
Фигура рядом с ним издала мягкий звук.
— Правильно, — сказал двойник. — У нас не так много времени. Мёрфи уже вытаскивает гвоздь.
— Времени для чего? — спросил я. — И кто это такой?
— Серьёзно? А не хочешь хоть немного прислушаться к своей интуиции?
Я нахмурился, глядя на другую фигуру, затем мои глаза расширились:
— Постой, это… это паразит?
Фигура вздрогнула и издала страдальческий стон.
— Нет, — сказал мой двойник. — Это то, что Мэб и Альфред зовут паразитом.
Я моргнул несколько раз.
— Что?
— Слушай, мужик, — сказал второй я — Ты должен решить эту проблему. Подумай, окей? Я не могу просто поговорить с тобой. Этот полусон — лучшее, что я могу, но ты должен пойти мне навстречу.
Я нахмурился.
— Постой. Ты говоришь, что паразит — на самом деле не паразит. Но это значит…
— Колесо сдвинулось, — сказал мой двойник тоном спортивного комментатора. — Жирный, ленивый старый хомяк, кажется, совершенно забыл, как это делать, но он вроде как двигается. Падают хлопья ржавчины. Паутины медленно рвутся.
— Да пошёл ты, — раздражённо сказал я. — Ты не показывался с тех самых пор, как…
Я умолк и молчал довольно долго.
— А, — сказал он, тыкая в меня пальцем и подпрыгивая на мысках своих ботинок. — Ах-хах! Ах-ха-ха-ха-ха-хах, забрезжил свет!
— С тех пор, как я коснулся монеты Ласкиэль, — тихо выдохнул я.
— Двигайся дальше, — призвал меня двойник. — Что случилось потом?
— Прикосновение к монете поместило мне в голову копию Ласкиэль, — сказал я. — Как отпечаток в глине, такой же формы, что и оригинал. Она пыталась склонить меня принять настоящую Ласкиэль, но я отверг её.
Мой двойник покрутил запястьем в жесте «продолжай движение».
— И тогда?
— И тогда отпечаток начал изменяться, — сказал я. — Ласкиэль неизменна, но её отпечаток был сделан из меня. Глиняная форма. Если изменилась глина, изменится и отпечаток.
— И?
— И я дал ей имя, — сказал я. — Я назвал её Лаш. Она стала независимой личностью со своими собственными правами. И мы как-то не очень ладили до тех пор… — я сглотнул. — До той психической атаки. Плохой. Она встала на её пути. Это её уничтожило.
— Да, — тихо сказал мой двойник. — Но… послушай, то, что она сделала, было актом любви. И ты был довольно близок с ней, когда это случилось, разделяя одно мысленное пространство. Забавно — ведь ты нервничаешь, когда только думаешь о том, чтобы жить с женщиной, но присутствие одной буквально у тебя в голове проблемой не было.
— Что ты имеешь в виду?
— Господи, это ты должен быть тут разумом, — сказал мой двойник. — Думай же! — Он уставился на меня долгим взглядом, пытаясь вдохновить на понимание.
Мой желудок упал в какую-то невообразимую пропасть в то же время, как отвисла моя челюсть.
— Нет. Это не… это невозможно.
— Когда мамочка и папочка любят друг друга очень сильно, — сказал мой двойник голосом маленького ребёнка. — И живут вместе, и обнимаются, и целуются, и у них бывает близость…
— Я… — мне стало как-то нехорошо. — Ты говоришь… Я беременный?
Мой двойник воздел руки:
— Наконец-то! До него дошло.
За годы и годы бытия чародеем я имел дело с понятиями, формулами и мысленными формами, которые варьировались от странных до вызывающих безумие. Ничто из них никоим образом не подготовило мою голову к тому, чтобы осознать это. Вообще. Никак.
— Как это… Да это даже… Какого чёрта, мужик? — возмутился я.
— Духовная сущность, — спокойно ответил мой двойник. — Рождённая от тебя и Лаш. Когда она пожертвовала собой ради тебя, это был акт бескорыстной любви, а любовь — это фундаментальная сила творения. Само собой, что акт любви является актом творения. Ты помнишь это, правда? После её смерти? Когда ты всё ещё мог играть ту музыку, что она подарила тебе, даже когда её не стало? Ты мог слышать эхо её голоса?
— Да, — ответил я, чувствуя себя ошеломлённым.
— Это потому, что часть её осталась, — сказал он. — Сотворённая из неё — и из тебя.