Взломать стихию

– Чем он у тебя колется, мельдонием? – через минуту на бегу задал вопрос Сопле запыхавшийся Иван, как и все прочие принимавший участие в забеге.

Сопля не ответил, берег дыхалку.

Валерик понимал, что стайерские расстояния не его конек, и, если не удастся стряхнуть погоню на ближайших метрах, придется позорно сдаваться. Поэтому старался изо всех сил. Петляя по дворовым кустам, он вбежал в соседний двор, стремительно промчался через его детскую площадку и, забежав за угол, перемахнул через дощатый забор примыкавшего к улице частного участка. Там его и покинули силы. Беглец затаился в зарослях того, что по осени остается от городской сирени, вытянувшись ничком среди корней. Ход был гроссмейстерским – никто из преследователей маневра из-за угла не видел. Оставалось переждать погоню.

– Куда он подевался? – в ярости рычал Ложкин, безуспешно высматривая Валерика на совершенно пустой улице.

Прибывшие с небольшим опозданием Клара и Иван с Соплей, пытались отдышаться, согнувшись в три погибели и уперев в колени руки. Разочарование и досада от того, насколько была близка упущенная теперь добыча, терзали каждого.

Но вдруг рядом, за забором, заливисто залаяла собака. Затем лай перешел в зловещий утробный рык и продолжился человеческой речью:

– Ай! Пусти, сука! Пусти! Фу!

Через мгновение прямо в руки Ложкина, Ивана, Клары и Сопли с высоты двухметрового забора свалился вожделенный Валерик.

Для допроса наркомана отвели на ту самую детскую площадку, в соседнем с домом Сопли дворе. Клара и Иван уселись на низенькую родительскую скамеечку, Сопля залез на качели, а Ложкин остался стоять, крепко держа за шиворот пойманного грабителя.

Первым вопрос задал Сопля и начал с самого главного:

– Где деньги, утырок? Гони!

Шмыгнув носом, Валерик кивнул и с готовностью вынул из карманов сложенные в пачку купюры. Он протянул деньги Сопле, но их тут же перехватила вскочившая со скамейки Клара. С тревогой на лице, она пересчитывала сумму в пачке, уже понимая, что денег в ней намного меньше, чем было похищено.

– Где остальное? – не преставая считать, бросила она Валерику. – Быстро!

Ложкин встряхнул наркомана, слегка приподняв его над землей.

– Потратил, – Валерик закрылся руками, ожидая, что его будут бить. – Я верну!

– Как потратил? Когда ты успел? Не гони! – подал голос с качелей Сопля.

– Да я не гоню, – Валерик стоял на своем.

Он порылся в кармане толстовки и вынул оттуда завернутые в полиэтиленовый пакет таблетки, и несколько чеков с порошком.

– Вот взял пару доз. Брату одну дал и пошел жратвы купить. Чтобы под кайфом потом не переться.

– Ты за кого нас держишь! – зашипел на Валерика компетентный Ложкин. – На эти бабки двести раз можно было столько купить! Где лавэ?

Васька еще раз встряхнул наркомана, так, что после этого тот осел на песок, прямо ему под ноги.

– Я не понимаю, чего вы хотите, – плаксиво заканючил Валерик. – Я же все отдал…

– Ты мне еще за это ответишь! – Клара показала на свою рану на лбу и замахнулась на наркомана своим миниатюрным кулачком.

– Клар, не надо, – попробовал успокоить ее Иван. – Отдай деньги по-хорошему, – обратился и он в свою очередь к наркоману.

Валерик же явно, кроме страха, испытывал еще и удивление.

– Леха, кто это? – спросил он Соплю, указывая на Клару и Ивана. – Что им от меня надо?

– Вот же тварь ты такая, – с презрением проговорила Клара. – Ограбил, чуть не убил, и еще не узнаешь?

– Кого ограбил? Кого убил? – Валерик изображал изумление очень убедительно. Или не изображал. – Вы что? Не грабил я никого!

– А чего побежал? – спросил Иван саркастически, предполагая, что на это Валерику ответить нечем.

– Потому что увидел подоконник вскрытый, – ответил Валерик. – Я же оттуда волыну попер. Думал, вы за нее и предъявляете. А что, нет?

– За нее тоже! – сказал Сопля.

– Я ее на точке слил, – продолжил Валерик. – Лех, я потом выкуплю, гадом буду! Там не много. Вообще, думал, за «Макарова» больше дадут….

– То есть ты из-за пистолета от нас побежал? – спросил уже Ложкин. – И все? А сумка с деньгами?

– Какая сумка? – не понял Валерик. – На мое место себя поставьте? Несу домой пайку, а на кухне толпа народа – над нычкой, откуда я только что ствол подсек. Морды у всех злющие, а баба с бланшем – вообще зверь! – Валерик кивнул на Клару. – Она как на меня глянула, я сразу понял, лучше ноги сделать. Бегаю-то я неплохо. Только недолго.

– То есть ты не видел ничего? – спросил Ложкин.

– Чего «ничего»? – не понял снова Валерик.

– Как Сопля мне деньги передавал?

– Да вы о чем? – Валерик запутался окончательно. – Дайте, я хоть приму что-нибудь, вы мне башню сейчас взорвете…

– Ага, сейчас! – ответил Ложкин на просьбу наркомана.

– Пистолет Макарова? – переспросила вдруг Клара каким-то бесцветным голосом.

– Ну да, – подтвердил Сопля. – И обойма.

– Не он это, – голос Клары из бесцветного стал безнадежным. – У того револьвер был. Так что… дайте ему поджопник и отпустите. Все, это конец.

Ложкин педантично выполнил Кларину просьбу в отношении Валерика, а Сопля повел его в квартиру, продолжить семейную разборку дома. По поводу того, как быть с похищенными деньгами, все пообещали держать его в курсе.

Клара снова была готова разрыдаться, Василий снова готовился предоставить ей для этого свои товарищеские объятия. Иван скрипел мозгами в одиночку.

– Это конец. Заседание завтра. Сына у меня отберут, – произнесла отчаявшаяся Клара. – Васька, ты не беспокойся. Тебе когда эти деньги надо вернуть?

– Три недели мы договаривались.

– За это время что-то придумается. Все верну, не бойся.

– Да я не боюсь, – ответил участливый Ложкин. – Ты сама не переживай так. Он же все равно твой сын, любит тебя. Им и останется. Потом как-нибудь договоритесь. Может без адвокатов будет лучше даже…

Иван вскочил с качелей.

– Поехали.

– Куда? – спросила Клара.

– К твоему адвокату. Есть еще один вариант, который мы упустили.

Глава 14. Адвокат Генриетта

Хотите верьте, хотите нет, но московский адвокат Генриетта Максимовна Ляпко была хорошим человеком.

Своей клиентке Кларе Красовской она сочувствовала совершенно искренне, переживая за ее и Кирилла судьбы, как за свою собственную. У Генриетты было много с ней общего: она так же в одиночку воспитывала сына. Правда, по несколько другой причине.

Отец ребенка, муж Генриетты, на данный момент сидел в тюрьме. Как и брат мужа. Как и свекор. Как и ее собственный брат и множество других родственников, которых не выбирают, а очень жаль. Гены сидельцев исторически присутствовали в каждом представителе старинного рода фон Ляпке (так по-немецки звучала фамилия Генриетты Максимовны). Кто-нибудь в их семье сидел всегда, начиная с елизаветинских времен и кончая 21 – м веком. Кражи, грабежи, разбой, взяточничество, дезертирство, бродяжничество, проституция, воровство и мошенничество. Покопавшись, можно было найти Ляпко на любой вкус, если не среди каторжных, так среди ссыльных. От политических, как в случае с помогавшем готовить бомбу для царя народовольце – Ляпко, до чистой уголовки. Когда в трактирной драке пьяный Ляпко-приказчик зарезал подвернувшегося под горячую бедолагу-купчонка.

В новейшей истории экстравагантного семейного проклятья числилось тоже немало криминогенного. В 90-е там были посадки за операции с фальшивыми авизо и мошенничества со столичной недвижимостью, закончившиеся тюрьмой для маминого брата. А также перепродажа на Кавказ угнанных в Москве автомобилей – за что мотали срок родной брат Генриетты вместе с ее же племянниками.

На ней это проклятье прервется! – решила наивная девушка в нулевых и подала документы на юрфак.

Закончила она его, кстати, с отличием.

Но неумолимые жернова судьбы на это, как говориться, начхать хотели. И намололи ей лихого красавца, в которого Генриетта втюрилась, забыв про всякую осторожность.