Страница 14 из 14
Райнер Гесс – забавный такой, с серьгой в ухе – впервые посещает Освенцим, где начальствовал его дед, братается с израильскими туристами. Милая Катрина Гиммлер, внучатая племянница Генриха, замужем в Израиле за потомком жертв холокоста. Беттина Геринг, внучатая племянница Германа, хипповала, спала – какое мужество – с евреями, но на всякий случай на пару с братом стерилизовалась: мы, очевидно, должны заплакать от умиления.
Сын палача Польши методично разъезжает с лекциями по школам, информируя, что заповедь «чти отца своего» аннулирована. Благообразно-скорбный Николас Франк пугает не на шутку. Его четыре брата и сестры умерли рано, темно и страшно, свихнувшись: кто на фашизме, кто на антифашизме. «Покаяние» Франка тоже отдает психопатическим мазохизмом.
Но как в один ряд с Франком, Гессом, Герингом и Гиммлером попала Моника Хертвиг, дочь Амона Гета, мелкой сошки, гауптштурмфюрера СС (ровня армейскому капитану), коменданта некрупного концлагеря? Ответ удручающе прост. Гет крутил бизнес с неким Шиндлером, благодаря чему стал персонажем Спилберга. Моника – коммерческий манок фильма.
Простите, фильм вообще о чем: о преступлениях против человечности или о том, что режиссер хочет немного отщипнуть от символического капитала Спилберга?
Насчет пятой заповеди – Франку виднее. Но должны ли внучатые племянницы монстров каяться за них? Кстати, какого черта в фильме делает Катрина Гиммлер, если жива, полна сил и охоча до пиара 75-летняя Гудрун, дочь эсэсовца номер один?
Присутствие Катрин – жестокий прокол Зееви. Девушка всего лишь замещает, не впускает в фильм Гудрун. Больно уж та не вписывается в эстетику отчета об успешном «лечении». Гудрун – икона неонацистов, преданная – что стоило ей в жизни и унижений, и нищеты – памяти отца. Рулит фондом «Тихая помощь», опекающим военных преступников. Возможно, имела отношение к окруженной мифами ОДЕССА, подпольной организации бывших эсэсовцев.
Другое дело, что такая дама могла бы и отказать в интервью еврею, хотя для настоящего документалиста нет никаких преград. В любом случае отсутствие Гудрун перечеркивает претензии «Детей» на объективность.
Хотя валькирия Гудрун тоже не спасла бы фильм. В конце концов, речь идет о кровных, иррациональных узах. Поза «мой отец был прав и ни в чем не виноват» не менее патологична, чем поза «я загнал бы отцу осиновый кол в сердце». Даже когда речь идет о людях безусловно виновных в немыслимых зверствах, палитра чувств, которые испытывают к ним потомки, гораздо богаче, чем эти две крайности.
Вольф-Рюдигер Гесс – сын другого Гесса, партийного заместителя Гитлера, – вполне вменяемо доказывал, что его 93-летнего отца убили в тюрьме Шпандау: не потому, что отец был прав, а потому, что его убили. Рикардо Эйхман, профессор археологии в Берлинском университете, с легким сердцем прощает евреев за то, что они выкрали из Аргентины и повесили его отца, архитектора геноцида евреев. Ну а Мартин Борман-младший просто стал католическим священником и молится за отца столь же искренне, как за его жертв.
Джеки (Jackie)
США, Чили, 2016, Пабло Ларраин
В международном фильме-альманахе «11 сентября» чилиец, герой новеллы Кена Лоуча, пожимал плечами: «Какое нам дело до вашего 11 сентября? У нас было свое 11 сентября 1973 года – день пиночетовского переворота».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.