Страница 23 из 30
На 1 мая дислокация отряда выглядела следующим образом: штаб, штабная сотня (кроме конного взвода в Цилине), штаб I подотряда и 9-я сотня – Лозница, 1-я сотня – Любовия, 2-я – Аранжеловац, 3-я – повзводно в Чрнче, Узовнице и Мичичах, 4-я, 7-я, 8-я и штаб II подотряда – Крупань, 5-я – Рогачица, 6-я (за исключением одного взвода в Великой Реке) – Лешница, штаб III подотряда и 12-я сотня – Мойкович, 10-я – Столица, 11-я – Белая Церковь. I подотряд 3-го отряда: штаб, 2-я и 3-я сотни – Заяча, 1-я сотня – повзводно в Козяке, Больевице и Бачевцах, а недавно созданная 4-я – в Лознице[270].
Вербовка добровольцев в Болгарии и других европейских странах, 1942 г
Развертывание и отправка к местам службы новых частей РГЗО имели немаловажное значение для германской оккупационной администрации. Так как поток добровольцев из числа русских жителей Сербии продолжал сокращаться, к вербовке приходилось привлекать все новые страны. Вполне естественно, что взгляды вербовщиков к весне 1942 г. обратились в сторону обладательницы наибольшей, наряду с Сербией, русской общины на Балканах – Болгарии. На ее территории набор было решено осуществлять силами III отдела РОВС, руководимого генералом Федором Абрамовым, который 12 марта опубликовал воззвание к начальникам частей и групп организации по всей территории Болгарии, а также к казачьим атаманам. В нем разъяснялось положение РГЗО, права и обязанности ее служащих, условия приема и предъявляемые к рекрутам требования («физически здоровые лица, годные к военно-полевой службе, в возрасте от 18 до 55 лет, служившие или нет в царской армии»). По просьбе германской стороны, активную помощь вербовщикам оказывало правительство Болгарии во главе с премьер-министром Богданом Филовым. По его распоряжению, записавшиеся в группу русские освобождались от призыва в болгарскую армию, а срок службы в РГЗО засчитывался им как действительная военная служба[271].
Имели место даже переводы в группу эмигрантов уже находившихся в рядах царской армии. Один из них, солдат зенитной батареи Анатолий Максимов, вспоминал построение, на котором был зачитан приказ о переводе: «Командир батареи вынул из кармана сложенный вчетверо лист, развернул его и надел очки.
– Приказ по полку №… С санкции начальника Генерального штаба… солдат… освобождается от военной службы в Болгарской армии и переводится в Русский Корпус в Белграде. Срок службы в Русском Корпусе будет зачтен как сверхсрочная служба в Болгарской армии. Данный приказ входит в силу с 24-го марта 1942 года»[272].
Кроме РОВС, акция была официально поддержана болгарским отделом скаутской Национальной организации российских разведчиков[273]. В целом Дирекция полиции Болгарии констатировала, что вербовка вызвала большой энтузиазм среди русских – с 20 марта 1942 по январь 1943 г. было отправлено 43 партии численностью около 50 человек каждая. Гражданское население так же не осталось в стороне: колонии в Бургасе, Софии и Хаскове организовали акции сбора помощи семьям зачисленных и отправку подарков несущим службу в Сербии[274].
В Скопье наиболее активным вербовщиком и агитатором РГЗО был Андрей Могила – местный руководитель Русского национального союза участников войны (фашистской организации генерала-майора Антона Туркула). После того как он, вместе с представителем Абрамова в городе Борисом Ковалевским, вступил в группу, вербовку взял на себя руководитель русской колонии и местного отделения РОВС Георгий Эвер [275].
С Болгарией связана значимая пропагандистская акция, когда 10 апреля 1942 г. бывшим командующим 2-го Корниловского ударного полка полковником Иваном Кондратьевым в Белград было торжественно доставлено знамя этой, одной из лучших во ВСЮР и Русской армии, части. В присутствии Штейфона, Кириенко и представителей германского командования оно было торжественно передано в церковь РГЗО. При этом воинские почести отдавал II подотряд 3-го отряда, куда были зачислены ранее прибывшие болгарские добровольцы, в том числе бывшие корниловцы[276].
Но среди русской эмиграции нашлись и лица, открыто агитировавшие против вербовки. Так, например, в Харманлие подобные разговоры вели рабочий Герасим Беседин и его жена Ирина Цыбуникова. Врач из Варны Владимир Матвеев при отправке в Сербию двух добровольцев открыто выкрикивал просоветские обвинения в их адрес перед собравшимися эмигрантами. В итоге в мае 1942 г. за деятельность в пользу чужой пропаганды он был интернирован на шесть месяцев с отправкой во Враначскую область. Агитацию вел так же плотник Ивань Рябоконь из Бистрицы, которого его бывший командир трижды приглашал вступить в РГЗО. Этот уроженец современной Запорожской области Украины с 1917 г. служил в Красной армии, попал затем в плен к белым и вступил в армию Деникина. В 1919 г. оказался в Турции, а еще через три года – в Болгарии. В конце 1942 г. Рябоконь был осужден на 15 лет за участие в подпольной деятельности[277].
По свидетельствам некоторых русских жителей Болгарии, имели место факты давления на нежелающих записываться в группу. Так, София Букасова-Богословова утверждала, что ее отца, Николая Букасова, из Варны отправили на каменоломные работы в исправительно-трудовой лагерь в селе Раковец за отказ вступать в РГЗО[278]. Но, вероятно, речь все же шла о наказании не за сам отказ, а за разговоры или действия, направленные против вербовки.
Не осталось в стороне от попыток срыва акции Заграничное бюро болгарской компартии, весной 1942 г. организовавшее в эфире радиостанции «Христо Ботев» передачу «Белогвардейский полицейский корпус у нас»[279].
Новые рекруты прибывали также из Греции. Например, в «Ведомостях Охранной группы» была помещена заметка о случайной встрече на земунском вокзале одного из служащих с 14 греческими русскими, ехавшими на работу в Германию. Узнав о существовании РГЗО, они изъявили желание вступить в нее, а германским военным властям удалось урегулировать вопрос с подписанными контрактами[280].
Распространилась вербовка и на ряд удаленных от Балкан государств и территорий. Так, 30 января 1942 г. Константин Ефремов, Уполномоченный Начальник Управления делами русской эмиграции в Протекторате Богемия и Моравия, в письме руководителям всех русских организаций Протектората сообщал о создании Русского охранного корпуса под руководством генерал-лейтенанта Штейфона. Далее в письме говорилось, что по поручению Штейфона и с согласия германских властей запись добровольцев осуществлялась подполковником И. Белаевым. Начальники русских организаций были обязаны довести информацию о вербовке до своих членов. Любые действия, направленные против осуществления этой акции или на ее задержку должны были рассматриваться как саботаж со всеми вытекающими последствиями [281].
Идет ли в случае с данным письмом речь о случайной ошибке в названии формирования Штейфона? Документами и мемуарными свидетельствами подтверждается, что при проведении вербовки формирование действительно, как правило, именовалось корпусом.
Так, доброволец из Болгарии Павел Соколов впоследствии вспоминал, что первоначально солдатам объясняли, что оно называется «Стрелковый (!) корпус», и лишь потом «из писарских сфер пришли сведения, что полное название нашей богадельни Веркшутцкор (Werkschutz Korps)»[282]. В данном случае использовалась игра слов «стрелок» (нем. Schutze) и «охрана» (нем. Schutz).
270
NARA. Т. 315. R. 2258. F. 626.
271
Кьосева Ц. Русские эмигранты из Болгарии в Русском охранном корпусе в Югославии (По документам болгарских архивов) // Русская эмиграция и фашизм… С. 102. Со ссылкой на: ЦДА. Ф. 264 К. Оп. 1. Д. 188. Л. 83; Ф. 370 К. Оп. 6. Д. 1616. Л. 67.
272
Максимов А. Так было, http://fox.ivlim.ru/showarticle. asp?id=3506 Режим доступа: 17.08.2014.
273
Цурганов Ю. Белоэмигранты и Вторая мировая война… С. 128.
274
Кьосева Ц. Русские эмигранты из Болгарии в Русском охранном корпусе в Югославии (По документам болгарских архивов) // Русская эмиграция и фашизм… С. 103. Со ссылкой на: АМВР. Оп. 11039. Л. 107, 121; ЦДА. Ф. 264 К. Оп. 6. Д. 1438. Л. 7; Ф. 370 К. Оп. 6. Д. 1396. Л. 2.
275
ARS. F. AS 1931. В. 1053.
276
Знамя Корниловскаго полка / «Ведомости Охранной Группы» № 17, 15 апрѣля 1942 г. С. 4; Стефановский Корниловцы в Русском корпусе // Корниловцы 1917—10 июня – 1967. Юбилейная памятка. Париж, 1967. С. 137–138.
277
Аблова Р.Т. Сотрудничество советского и болгарского народов… С. 321, 335, 337–338.
278
Букасова-Богословлева С. Воспоминания о жизни родителей и белой русской эмиграции в Варне // Белоэмигранты в Болгарии. Воспоминания / Под ред. В.В. Чумаченко, П.В. Чумаченко, С.А. Рожкова. М., 2013. С. 101.
279
Аблова Р.Т. Сотрудничество советского и болгарского народов… С. 334.
280
И.В. Встрѣча на вокзалѣ / «Вѣдомости Охранной Группы» № 24, 3 iюня 1942 г. С. 4.
281
Циркулярное письмо Уполномоченного Начальника Управления Делами Русской Эмиграции (УДРЭ) в Протекторате Богемия и Моравия всем начальникам русских военных организаций Протектората о формировании Русского Охранного Корпуса в Сербии // Мемуары власовцев… С. 124–125. Со ссылкой на: ГАРФ. Ф. 5796. Д. 58. Л. 45.
282
Соколов П. Ухабы, http://www.memorial.krsk.ru/memuar/soko-lov/O.htm Режим доступа: 06.04.2015.