Страница 12 из 30
По воспоминаниям Владимира Черепова, он был первым из русских, отправленных Апухтиным в сербскую столицу для проведения переговоров о вербовке. Там апухтинский курьер имел встречу с оберстом Кевишем, который обещал полное содействие венгерской акции. Черепов взял на нее своего друга-эмигранта, бывшего капитана югославской авиации, выполнявшего функции переводчика с немецкого. По нашему предположению, речь может идти о бывшем югославском майоре Борисе Климовиче. Свое последнее звание он получил перед самой войной, 31 декабря 1940 г., поэтому Черепов мог не знать об этом производстве. В довоенный период семья Климовича проживала в Нови-Саде. В заводской охране Борис прослужил очень недолгое время, уволившись, чтобы перейти на службу в ВВС Хорватии[140].
В конечном итоге Апухтин получил одобрение премьер-министра Венгрии вербовки. Известно, что русский военный представитель выдвинул немецкой стороне условия обеспечить бесплатный проезд, возможность увольнения со службы желающим и одобрение акции со стороны начальника Генерального штаба Венгрии. Определенные трудности вызывало то, что большинство добровольцев не являлись венгерскими гражданами. В Нови- Саде из стекающихся русских формировали группы по 125 человек и после медицинского освидетельствования транспортировали в Сербию. Первая из них планировалась к отправке 15 декабря[141].
Один из добровольцев, Леонид Трескин, в своих мемуарах дает более подробную картину переброски пополнений. По его словам, непосредственно на месте был сформирован подотряд, командиром которого стал Александр Черепов (отец Владимира Черепова). В 1-ю сотню отбирали исключительно бывших офицеров (ее командиром был назначен сам Трескин), во 2-ю (Пантелеймон Козинец[142]) – кавалеристов (преимущественно бывших солдат) и в 3-ю – во главе с Михаилом Зозулиным – казаков. Первой в Белград на грузовиках отправили 3-ю сотню, за ней – 1-ю и, наконец, последней – 2-ю. Вербовка в Нови-Саде проходила в снятом специально для этой цели доме на улице Царя Николая II, где поместилось представительство РГЗО, которое возглавил Апухтин, а начальником канцелярии стал бывший гвардии полковник Георгий Дворжицкий[143].
Акция по вербовке русских получила освещение в венгерской печати. 8 апреля 1942 г. в «Ведомостях Охранной группы» был помещен краткий обзор данных публикаций: «Уже некоторые венгерские газеты приводят сведения о Гоуппе и даже помещают фотографии. Одна из газет пишет, что с формированием частей Группы эмиграция активно включилась в борьбу против коммунистов. Даже упоминается казак Жарков – он и все его 4 сына вступили в ряды бойцов»[144].
Вместе с тем были и обстоятельства, затрудняющие работу вербовщиков: среди эмиграции прошел слух, что сформированные части немцы не задействуют в боях с коммунистами, а отправляют для несения службы в Голландию. Имел место эпизод, когда трое рекрутов из одного из сел в Южном крае, заявили, что в ноябре они поступили на службу, полагая, что набор обязательный и лишь в декабре им объяснили про его добровольный характер[145].
Подразделение Черепова по прибытии с Сербию положило начало формированию 3-го отряда в качестве его I подотряда. Но набор русских жителей Венгрии на этом не закончился. Доброволец Николай Коровников вспоминал: «ввиду того, что я говорил по-венгерски – меня не взяли сразу на Ванницу, а оставили при Апухтине. Там был у нас этап: приезжали русские из других мест, останавливались на этапном пункте и оттуда ехали дальше в Корпус»[146].
Согласно свидетельствам Анатолия Янушевского, уже осенью 1941 г. в ряды группы были зачислены несколько эмигрантов из Франции, которых он называет своими знакомыми, из чего можно сделать косвенный вывод, что это были люди среднего возраста, вероятно ветераны Гражданской войны [147].
Рассмотрение обстоятельств вербовки подтверждают сделанный выше вывод о большом значении, которое имело развертывание частей из эмигрантов в глазах немецкого командования. В то же время качество личного состава вспомогательного формирования, уровень его подготовки и вооружение оставались на втором месте: осенью 1941 г. ставка делалась лишь на набор в кратчайшие сроки максимального числа добровольцев.
Глава 3
Первые бои, конец 1941 г
В период развертывания РГЗО командованием германских вооруженных сил был принят целый ряд других мер для подавления восстания. 18 сентября 1941 г. в Сербию из Афин вместе со своим штабом был командирован командующий XVIII горного армейского корпуса генерал Франц Бёме, перед которым были поставлены три основные задачи:
– обеспечить работу железнодорожной связи между Белградом через Ниш на Солун и Софию, а также сообщение по Дунаю;
– обеспечить добычу меди на Борском руднике, а также сурьмы в Митровице и к западу от Вальево;
– используя свежие немецкие силы, переброшенные в страну, подавить партизанское движение и очистить Сербию от повстанцев.
Для их решения Бёме были подчинены 342-я и 113-я пехотные дивизии[148]. Кроме того, на протяжении осени немецкая группировка в Сербии усиливалась за счет поступления тяжелого вооружения, в частности, танков. Так, в дневнике начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковника Франца Гальдера записано, что 17–18 сентября в Сербию были отправлены 75 трофейных французских танков «Рено»[149].
Для сдерживания партизанской активности были приняты и меры устрашения – приказом генерала Бёме от 10 октября 1941 г. была введена практика расстрелов сербских заложников в ответ на убийства повстанцами представителей оккупационных сил и администрации. Отныне за каждого убитого немецкого военнослужащего подлежали расстрелу 100 человек из числа местных жителей и захваченных боевиков, а за каждого раненого – 50 (на практике данные цифры часто варьировались в большую или меньшую сторону). Массовые казни начали осуществляться уже спустя несколько дней военнослужащими блокированного немецкого гарнизона Кральево. Первые 300 арестованных сербов были расстреляны 15 октября, а на следующий день, за погибших накануне при отражении партизанско-четницкого штурма 25 солдат и офицеров (в том числе сербского поручника), казни подверглись еще 1755 заложников (в том числе 19 женщин) [150].
На прошедшей 14 и 17 ноября в Белграде конференции руководителей немецких штабов и служб в Сербии было определено, что ликвидация занятой партизанами зоны на западе страны вдоль реки Морава с центром в Ужице (так называемой «Ужицкой республики») является первостепенной задачей из-за огромного хозяйственного значения богатого стратегическим сырьем региона. Окончательный план по ее зачистке и разгрому потрепанных в предыдущие месяцы партизанских отрядов был утвержден 18 ноября, а сама операция должна была начаться 25 числа того же месяца[151].
Основная роль в ней отводилась частям 342-й дивизии (113-я перешла в наступление лишь 27 ноября), разделенным на три боевые группы (БГ):
– «Запад», в составе I и II батальонов и штаба 699-го пехотного полка, двух артиллерийских дивизионов и 1-й батареи и взвода горных орудий 342-го артиллерийского полка, 3-й роты 342-го саперного батальона, связных и санитарных подразделений, 2-й и 6-й дивизионных колонн снабжения. Общая численность – примерно 3100 солдат и офицеров. В задачу группы входило наступление по направлению Вальево – Любовия – Байна Башта, а затем – от Рогачицы и Байна Башты через перевал Кодиньяче на Ужице;
140
Черепов В. Белое воинство // Русский корпус на Балканах во время II Великой войны… С. 66–67; Samcevič A. Rusi i Ukrajinci u oružanim snagama Nezavisne Države Hrvatske… S. 314–316.
141
Пихурик Ю. Русская эмиграция в Южном крае в Венгрии в 1941–1944 годах // Российская белая эмиграция в Венгрии… С. 149–150.
142
Родился в 1879 г. Бывший полковник российской, а после революции – украинской армии. С 7 декабря 1917 г. был придан политическому отделу Генерального войскового секретариата Центральной рады Украины, а в следующем году вошел в состав Генеральной рады Украинского казачества. С 5 января 1919 г. – командующий 1-й конной дивизии Действующей армии Украинской народной республики (УНР). Вскоре после этого перешел к Деникину (Тинченко Я. Офіцерський корпус Армії Української Народної Республіки (1917–1921). Київ, 2007. С. 205).
143
Трескин Л. Новосадская дружина // Русский корпус на Балканах во время II Великой войны… С. 84–85.
144
Изъ венгерской печати / «Вѣдомости Охранной Группы» № 16, 8 апркпя 1942 г. С. 2.
145
Пихурик Ю. Русская эмиграция в Южном крае в Венгрии в 1941–1944 годах // Российская белая эмиграция в Венгрии… С. 150. Согласно источнику, данный эпизод имел место в ноябре 1942 г., но, по нашему мнению, речь идет об ошибке в датировке и эти события относятся именно к первым неделям набора.
146
О «Варяге» – то, что никогда не было сказано / «Наша страна» № 2891, 8 мая 2010 г. С. 3.
147
Янушевский А. Боевое крещение юнкеров / «Наша страна» № 2922, 20 августа 2011 г. С. 3.
148
Hehn P.N. The German struggle against Yugoslav guerrillas… P. 49; Izvod iz sasluśanja generała Bóhme-a u Niimbergu 1947 god. // Zbornik dokumenata i podataka o narodnooslobodilaćkom ratu Jugoslovenskih naroda. Tom I. Knjiga 1… S. 682–683.
149
Гальдер Ф. Военный дневник (Июнь 1941 – сентябрь 1942). М.; Владимир, 2010. С. 371.
150
Shepherd B., Pattinson J. War in a Twilight World. Partisan and Anti-Partisan Warfare in Eastern Europe, 1939–45. London, 2010. P. 194; Давидовић Г. Чачани на опсади Краљева октобра 1941. године // Краљево, октобра 1941. Округли сто / уредници Драган Драшковић, Радомир Ристић. Краљево, 2003. С. 143, 145.
151
Glišić V. Užička republika. Beograd, 1986. S. 249.