Вокруг Москвы

Глава семейства, Сергей Тимофеевич, был в то время уже совсем седой старик, высокого роста, с необыкновенно энергичным, умным лицом, несколько отрывистою речью, всегда прямой и на словах и на деле, вел семью по-старинному, деспотично, и слово его для всех было законом. Супруга его, Ольга Семеновна, была добрая, толстенькая, низенького роста старушка, большая хлебосолка и редкого ума женщина; на ее плечах лежал весь дом и все сложное запутанное хозяйство. А семейка была-таки благодатная – три сына: Константин, Григорий и Иван Сергеевичи, да шесть дочерей. Обыкновенно все они толпились в кабинете Сергея Тимофеевича, в котором стоял синий туман от Жукова табаку и воздух дрожал от постоянных литературных споров отца с сыном Константином… Сергей Тимофеевич весною вставал очень рано, чуть ли не до восхода солнца, и мы с ним отправлялись удить рыбу, непременно с лодки. Места Сергей Тимофеевич знал отлично и удил мастерски".

Здесь были написаны знаменитые "Записки об ужении рыбы", а также "Записки ружейного охотника", "Семейная хроника", "Детские годы Багрова-внука", а также самое знаменитое аксаковское произведение – "Аленький -цветочек". А Гоголь писал здесь второй том "Мертвых душ". И, разумеется, в Абрамцеве гостили знаменитости аксаковской эпохи – помимо упомянутого Гоголя бывали Тютчев, Тургенев, Загоскин, Погодин – всех не перечесть.

Тут же Сергей Тимофеевич провел последние годы своей жизни. Горевал о том, что многие привычные радости становятся для него недоступными:

Теперь не то.

Внезапной хвори

Я жертвой стал.

Что знаем мы?

Гляжу на берега я Вори,

В окно, как пленник из тюрьмы

Прощайте ж, горы и овраги,

Воды и леса красота,

Прощайте вы, мои "коряги",

Мои "Ершовые моста"!

В 1859 году Аксаков скончался. А в 1870 году жизнь усадьбы резко изменилась. Ее купил предприниматель, меценат, один из самых богатых и самых энергичных людей своего времени Савва Иванович Мамонтов. Новый владелец писал: "22 марта 1870 года я с женой и с Ник. Сем. Кукиным отправились утренним поездом по Троицкой дороге в Хотьково, сели в сани и поехали в Абрамцево.

День был ясный, солнце весело играло, весна сильно чувствовалась в воздухе и на душе должно быть очень хорошо. Въехав в просеку монастырского леса и увидав на противоположной горе уютный, серенький с красной крышей дом, мы стали восхищаться местоположением. В усадьбе жил старик, бывший камердинер Сергея Тимофеевича, звали его Ефим Максимович, он нас и водил по имению. Отодрали тесину на углу – лес оказался здоровый и толстый, из какого теперь не строят. В доме оставалась кое-какая аксаковская мебель, портреты и рисунки. Рассказы старого слуги и все это вместе прибавляло прелести и без того симпатичному дому… Максимовича оставили управляющим… Любил он очень рассказывать о Сергее Тимофеевиче, Константине Сергеевиче и о Гоголе".

В Абрамцеве появились новые имена – Нестеров, Врубель, Коровин, Серов, Левитан, бас Шаляпин, актриса Ермолова. Мамонтов тяготел не столько к писательской, сколько к художественной и артистической богеме.

Атмосфера была искренней, домашней. Музицировали, делились рассказами, демонстрировали всевозможные театральные сценки. Несколько выдавался Федор Иванович Шаляпин. Уже вошедший в свою славу, заматеревший, привыкший к всеобщему поклонению, он ждал, чтобы его долго-долго уговаривали, и только потому снисходил до своих слушателей. Однажды гости сговорились и, против обыкновения, не стали вообще просить Шаляпина о выступлении. Развлекались сами, будто бы его и не было. Тот терпел, терпел, и, наконец, не выдержал. Вдруг заявил: "А что это, братцы, такое? Что же я, хуже всех? А не спеть ли?"

И пел в этот раз до утра.

Аксаково – "родина" серовской "Девочки с персиками". Именно здесь Верочка Мамонтова позировала ему для портрета, ставшего впоследствии хрестоматийным. Слово "Абрамцево" – не редкость на табличках картинных галерей – "Летний сад в Абрамцеве" Репина, "Пруд в Абрамцеве" и "Осень в Абрамцеве" Левитана. А Виктор Васнецов писал: "Абрамцевский чудодейственный воздух так благотворно влиял на меня, что именно в этом уголке земли написались, живописно осуществились лучшие мои работы".

Именно здесь он вдохновился на одно из своих самых известных полотен – "Богатырей". Признавался: "Как это ни кажется, может быть, на первый взгляд удивительным, но натолкнули меня приняться за "Богатырей" мощные абрамцевские дубы, росшие в парке. Бродил я, особенно по утрам, по парку, любовался кряжистыми великанами и невольно приходила на ум мысль: "Это ведь наша матушка-Русь! Ее, как и дубы, голыми руками не возьмешь! Не страшны ей ни метели, ни ураганы, ни пронесшиеся столетия!""

Именно он – автор эскизов, по которым строилась здешняя Спасская церковь. Виктор Михайлович, относился к этой работе с особой любовью и старанием. Он вспоминал: "Все мы художники: Поленов, Репин, я, сам Савва Иванович и семья его принялись за работу дружно, воодушевленно. Наши художественные помощницы: Елизавета Григорьевна, , Елена Дмитриевна Поленова, Наталья Васильевна Поленова (тогда еще Якунчикова), Вера Алексеевна Репина от нас не отставали. Мы чертили фасады, орнаменты, составляли рисунки, писали образа, а дамы наши вышивали хоругви, пелены и даже на лесах, около церкви, высекали по камню орнаменты, как настоящие каменотесы… Подъем энергии и художественного творчества был необыкновенный: работали все без устали, с соревнованием, бескорыстно. Казалось, опять забил ключом художественный порыв творчества Средних веков и века Возрождения. Но там тогда этим порывом жили города, целые области, страны, народы, а у нас только абрамцевская малая художественная дружеская семья и кружок. Но что за беда, дышалось полной грудью в этой зиждительной атмосфере…

Теперь любопытные ездят в Абрамцево смотреть нашу маленькую, скромную, без показной роскоши, абрамцевскую церковь. Для нас – работников ее – она трогательная легенда о прошлом, о пережитом, святом и творческом порыве, о дружной работе художественных друзей, о дяде Савве, о его близких".

А Василий Дмитриевич Поленов писал Мамонтову слова благодарности: "Вспоминаю мое первое посещение Абрамцева осенью 1873 года… Оно неизгладимо запечатлелось у меня в памяти… Пребывание в Вашей деревне озарило меня таким чудным лучом света, что он до сих пор светит мне путеводной звездой".

"Абрамцевское общество" стало понятием нарицательным. Критик В. Стасов писал: "Дружеские собрания, художественные беседы, чтения книг и журнальных статей, интересовавших всех членов этого молодого, талантливого общества, – все настраивало новых художников на творения важные и оригинальные, все устремляло вперед и окружало их атмосферою самой счастливою".

Прославилась на всю Россию Абрамцевско-Кудринская мастерская, организованная Е. Поленовой, сестрой известного художника Василия Дмитриевича Поленова. Здесь обучались и работали резчики из окрестных сел. Таким образом решались две задачи – поддержка русского народного искусства и трудоустройство местного населения. Впрочем, отметим, справедливости ради, что далеко не все были в восторге от подвижничества госпожи Поленовой. Выдающийся историк и искусствовед А. Греч писал: "Тщетными оказались попытки, производившиеся здесь (в Абрамцеве) Е. Д. Поленовой, возродить старорусское прикладное искусство, приспособив его к нуждам современности… Все эти резные и точеные, висячие и стоячие шкапчики, резные и расписные столы и стулья, разрисованные балалайки, шкатулки, вышивки, безделушки, производящие фурор на заграничных выставках и в обеих столицах, быстро выродились в пошлую безвкусицу, насаждавшуюся многие годы кустарным музеем Московского земства и Строгановским училищем".