Страница 7 из 10
Так началась их с Валюхой, как называл Серёга жену, совместная жизнь.
Член-корром можешь ты не быть
Весь первый год учёбы в аспирантуре у Андрея ушёл на изучение с нуля английского языка, поскольку в школе и в институте он изучал французский, и сдачу кандидатского экзамена. Вера оставалась в родительском доме и продолжала работать на прежнем месте, и Андрей, как только появлялась возможность, забивал свой портфель мясом и колбасой и летел в Коломну. Через год у них с Верой родился сын, и Андрей решил, что настала пора формировать своё семейное гнёздышко.
Оказалось, что в подмосковном городе институт имеет свой филиал, который недавно образовался и набирал сотрудников. Андрей перевёлся в заочную аспирантуру и поступил на работу младшим научным сотрудником в лабораторию, которой заведовал Лев Тимофеевич Ремизов. Самым важным для Андрея было то, что ему тут же предоставили комнату в трёхкомнатной квартире.
К сожалению для него, Вера ещё год провела с маленьким сыном у родителей. Всё это время Андрей мотался на выходные в Коломну, загружая портфель продуктами, а в рабочие дни, возвращаясь поздно вечером с работы, укладывался спать, расстелив на полу газеты, а на них простынку, подушку и сверху одеяло. Мебель без Веры он не решался покупать.
Директором Института радиотехники и электроники АН СССР в то время был один из основоположников отечественной радиолокации академик Котельников Владимир Александрович, а заведующим отделом, в состав которого входила лаборатория Ремизова, другой мэтр отечественной радиолокации – тогда член-корреспондент, а позднее академик АН СССР Кобзарев Юрий Борисович. Научная школа по статистической радиотехнике и радиолокации, которая была создана ими в ИРЭ АН СССР, была выдающейся и давала неоценимые знания в этих областях.
Основной задачей лаборатории, которой сразу же пришлось заняться Андрею, было изучение свойств атмосферных радиопомех, для чего была создана специальная экспедиция для работы в натурных условиях. Буквально через неделю Ремизов сказал Андрею:
– Знаете, у нас в Калужской области, в деревне Лазино работает экспедиция, надо вам туда съездить, ознакомиться с обстановкой, а потом составим график проведения измерений в рамках выполняемой нами научно-исследовательской работы, основным исполнителем которой вам придётся быть. Людей у нас пока немного, но мы набираем народ, через год-полтора придут молодые специалисты, у нас уже есть разнарядка.
Так Андрей сразу же стал рабочей лошадкой полевых исследовательских работ. Поездки в экспедицию продолжались от двух недель до месяца, зато по возвращении он мог прихватить к выходным ещё пару дней, чтобы провести их с Верой и сыном.
Поначалу Андрей никак не мог понять, как ему совместить работу с аспирантурой, но потом оказалось, что материалы для диссертации, как правило, образуются при выполнении научно-исследовательских работ, так что среди сотрудников института популярным было изречение неведомого юмориста:
– Член-корром можешь ты не быть, но кандидатом стать обязан.
Через год Андрей написал свой первый отчёт по научно-исследовательской работе, сделал по нему доклад на семинаре отдела, которым руководил Кобзарев, и негласно как бы утвердился в качестве полномочного члена научного коллектива. А вскоре Ремизов предложил ему стать заместителем заведующего лабораторией. Эта должность была сугубо общественной, никаких денег не добавляла, но как бы повышала статус специалиста. На всякий случай Ремизов прибавил ему к зарплате десятку.
Вскоре и Вера переехала во Фрязино и поступила на работу в конструкторский отдел того же института. И, наконец, начали появляться новые молодые специалисты. Первым после Синегина пришёл на работу в лабораторию Бекетов Сергей Вячеславович, выпускник Московского физико-технического института. Они сразу же сошлись с Андреем. Оказалось, что Бекетов родом из Запорожья, всего 80 км от Днепропетровска, так что сразу выяснилось, что у них масса взаимных интересов. Теперь отчёты по НИР они писали вдвоём, и это резко ускоряло работу. Появились у них и совместные публикации в академическом журнале их института «Радиотехника и электроника».
Прошло ещё полгода, и в лабораторию пришли ещё два новых сотрудника. После некоторого перерыва Синегин из экспедиции в Лазино, а Бекетов из короткого отпуска одновременно появились на работе. Заходят в свою комнату и видят, как какой-то новый парень возится в углу у окна с набором шестерёнок, пытаясь их состыковать одну с другой. Бекетов удивился:
– Привет! С чем это ты химичишь?
Парень улыбнулся:
– Лев Тимофеевич поручил мне запустить механический гармонический анализатор, но, похоже, одна шестеренка потеряна.
Андрей хмыкнул:
– И бог с ней. Давай лучше знакомиться. Андрей Синегин, – протянул он руку парню.
– Сергей Алексеев, – протянул тот свою в ответ.
– Мы с тобой тёзки, – подключился Бекетов. – Ты какой институт окончил?
– Авиационный, а ты?
– Я московский физтех, – отозвался Бекетов.
– А почему московский, а не просто физтех? – удивился Алексеев.
– Потому что он тоже, – Бекетов показал на Андрея, – окончил физтех, только днепропетровский.
– Не слышал про такой, – ещё больше удивился Алексеев.
– Скоро услышишь, – заверил Бекетов, – их там клепают каждый год по тысяче инженеров, скоро всю страну оккупируют.
– Пока только по четыреста, – успокоил Андрей, – к тому же трёх разных специальностей.
Прошло ещё немного времени, и в их коллективе появился ещё один сотрудник – Царёв Николай. Правда, в отличие от остальных, он был аспирантом, но ежедневно аккуратно появлялся на работе и практически ничем не отличался от других штатных сотрудников.
Все четверо сидели в одной комнате и, кроме повседневных рабочих обязанностей, были озабочены своими диссертационными делами, так что кто-то из них вскоре написал большими буквами и прикрепил к стене, как повседневное напоминание, этот же самый знаменитый лозунг:
– Член-корром можешь ты не быть, но кандидатом стать обязан.
И покатилась их обыденная работа, основной частью которой было проведение экспериментальных исследований в полевых условиях. Все молодые, даже завлаб Лев Тимофеевич Ремизов едва подбирался к сорока, а остальные – сразу после вуза или техникума.
Работа в экспедиции была напряжённая, с круглосуточными дежурствами, ремонтом в полевых условиях ломавшейся техники, обслуживанием дизель-генератора, обеспечивавшего аппаратуру электричеством, поскольку располагалось всё это вдали от электричества.
Но и по возвращении из экспедиции приходилось много времени тратить на обработку накопленного экспериментального материала – многокилометровых записей на магнитных лентах и фотоплёнках, строить многочисленные графики, анализировать полученные данные и предлагать гипотезы, делать выводы и умозаключения. Кропотливая и большей частью нудная работа.
Ну и, конечно, требовалась разрядка. Самый простой способ – выпивка. Не часто, но регулярно. Конечно, ходили в кино, посещали театры. Были и свои рекордсмены – завзятые театралы. Так, Лёня Протопопов даже свою двухкомнатную квартиру в Подмосковье поменял на комнату в Москве – только ради того, чтобы иметь возможность регулярно бывать в Большом театре.
Конечно, выпивка – не самый одухотворённый вариант времяпрепровождения, но, несомненно, самый распространённый. В то время основной проблемой было найти водку – не вообще, а именно тогда, когда она требовалась, поэтому на работе предпочитали использовать спирт. В институте и в лаборатории спирт был на строгом учёте. Выдавали только на определённые виды работ, расписывались в десятке ведомостей, составляли отчёт об израсходованном спирте.
Тем не менее ребята на любом применении спирта умудрялись хоть немного, но сэкономить, хотя это были, конечно, крохи. Другое дело при выезде в экспедицию. Там и контроль был слабее, и списать было проще. Но эта экономия обычно использовалась на более благородные, в какой-то мере даже общественные цели.