Страница 9 из 16
И не забывайте, Большой Брат – это мы со своими камерами. Мы живем в эпоху массового наблюдения, но наши объективы сфокусированы на самих себе, наблюдается явная тенденция к саморазоблачению и совершению необычных поступков только для того, чтобы сделать селфи. Например, в Великобритании почти половина фотографий, сделанных 14–21-летними людьми и загруженных в Instagram – селфи. Я не хочу сказать, что Оруэлл ошибался, однако может оказаться, что Олдос Хаксли был прав в значительно большей степени.
Похоже, Рэй Брэдбери тоже немного поторопился: не нужно сжигать книги, если их больше никто не читает. Открытая дискуссия в поисках истины не имеет значения, если она практически полностью выхолощена, смыта волнами цифровой ерунды.
Прозрачность – сила во благо. Она содействует разоблачению злоумышленников, помогает сотрудничеству, позволяет обнаруживать угрозы безопасности и уравнивает игровое поле с точки зрения распределения экономической власти в обществе. Но избыток прозрачности наряду с почти бесконечной емкостью запоминающих устройств может превратить нас в стадо баранов. Окружающие могут начать давить на нас в сети, что приведет к конформизму и консерватизму. К счастью, появляются новые правила, позволяющие остановить людей, не дать им подсмотреть то, что мы не хотим показывать.
Мы начинаем осознавать, что кое-что лучше оставить недосказанным, или, по крайней мере, незафиксированным.
Я представляю, что у некоторых людей, использующих носимое устройство или имплантировавших его себе, появится некое шестое чувство – способность к компьютерной обработке данных. Люди будут записывать и публиковать почти все, от рождения до смерти, и этот «жизненный контент» можно будет найти и использовать для того, чтобы оценить те или иные потребности и довести эффективность жизни до совершенства.
Это также позволит людям близко познакомиться с теми, кто умер задолго до того, как они родились. К примеру, надгробия смогут предоставить определенную информацию, так что члены семьи, друзья и другие заинтересованные лица получат возможность узнать некоторые детали жизни покойного. Не исключено даже создание алгоритмов, соединяющих «жизненный контент» с данными мозга и генетической информацией для получения голограммы умершего человека, способной отвечать на вопросы.
Конечно, некоторые люди предпочтут отключить записывающие устройства или применять их выборочно. Они будут понимать необходимость границ использования технологий и то, что не все в жизни полезно измерить, доработать или хранить вечно.
Подобные представления, вероятно, будут преданы анафеме в Южной Корее, где приложения типа Between уже позволяют влюбленным записывать все важные моменты в их жизни, а также фиксировать длительность их отношений. Они пока не способны отслеживать, на скольких других людей ежедневно посмотрел ваш партнер, но если окулография (отслеживание направления взгляда) и система распознавания лиц станет обычным делом, нет никаких оснований полагать, что подобная функция не будет добавлена в программу.
В любом случае, я уверен, будут возникать и значимые движения против засилья технологий. Могу представить себе возможные негативные реакции на Большую Технологию, как это произошло с Большим Табаком – крупными табачными компаниями. Перспектива, правда, довольно сомнительная, тем не менее в личной беседе с людьми определенного возраста вы можете с удивлением обнаружить, что многие из них почувствовали бы облегчение, если бы интернет был отключен на выходные или вообще исчез. Скорее всего, нам доведется наблюдать изменение баланса. Где-то будет ограничено число допустимых действий в сети, а где-то, возможно, появится правило не делать записи дома по воскресеньям или на работе по вторникам.
Существуют кафе и церкви, в которых специальные обои или краска позволяют блокировать мобильную связь. Не так давно был случай, когда человек отреагировал на новость о смерти своего друга сообщением «RIP i
Наметилась еще одна тенденция: люди, которые весь день не отрывают взгляд от экранов или общаются с другими удаленно, в свободное от работы время предпочитают физически взаимодействовать с кем-либо или делать что-то своими руками. Я недавно познакомился с бухгалтером, который любил в свободное время делать вручную мушки для рыбной ловли; это было, по его словам, «противоядием от мира компьютерных экранов и цифр». Таких людей привлекает даже возможность наколоть дрова, хотя я подозреваю, что это больше связано с кризисом маскулинности, чем с попыткой осуществить цифровую детоксикацию.
Предположим на мгновение, что мы не сможем решительно все отключить. Как же тогда будет выглядеть гиперподключенный мир через 20 или 30 лет? И конкретнее, как изменится наша личность, если мы никогда не вырвемся из цифровой реальности и не будем иметь возможности уйти в свое личное пространство?
Имеются ранние признаки того, что значительное число людей находят двумерную симуляцию жизни более увлекательной и заманчивой, чем пятимерная реальность, и в то время как продолжительность совместной работы и уровень кооперирования увеличиваются, роста сострадания, самокритичности и терпимости не наблюдается. Почему так происходит?
Одной из причин может быть химия. Отправка и получение сообщений, манипулирование виртуальными мирами и геймификация нашей повседневной жизни могут приводить к взрывным выбросам дофамина – нейромедиатора, вырабатываемого в строго отмеренных дозах нервными клетками мозга, чтобы заставить нас чувствовать приятное волнение, вознаграждение за определенный тип поведения. Онлайн-дружбу напрасно не называют наркотиком цифрового века: даже мельчайшие текстовое сообщение, кокетливое электронное письмо или обновление статуса приводит к получению небольшой дозы наслаждения. Происходит то, что ученые, изучающие поведение животных, называют «оперантным обусловливанием».
Однако есть и хорошие новости. Дэвид Брукс, пишущий для «New York Times», задает вопрос, могут ли технологические преобразования привести к фундаментальным изменениям в определении того, что люди ценят более всего. На сегодняшний день промышленная экономика привела к формированию у людей материалистического мышления, благодаря которому высокий доход и материальное благополучие стали синонимом качества жизни. Но в постиндустриальной экономике, основанной на научных знаниях и инновациях, где предельная стоимость цифровых продуктов и услуг практически нулевая, люди начинают понимать, что они могут значительно улучшить качество своей жизни без увеличения доходов. Это радикальное решение, хотя бы потому, что многие новые виды деятельности, которые обеспечивают качество жизни или счастье, не являются результатом непосредственно хозяйственной деятельности или работы в общепринятом смысле.
Можно, например, утверждать, что Facebook дарит счастье – но на Facebook работает очень мало людей. Это бизнес самоактуализации, он позволяет людям самостоятельно выразить себя.
В прошлом возникали огромные состояния за счет производства предметов, которые люди хотели получить. В будущем огромные состояния будут у тех, кто заставит людей самостоятельно хотеть. Более того, если простое человеческое счастье является производным помощи другим людям, то новая философия коллективного использования и сотрудничества может предвещать начало новой эры реализации потенциальных возможностей.
Независимо от обладания материальными благами, у большинства людей требования к жизни очень просты. Они хотят общения, поддержки и уважения со стороны семьи и друзей. Они хотят иметь важную и нужную работу, достаточно денег, свободу от насилия и жестокого обращения и общество, которое заботится обо всех своих членах. Люди также хотят иметь ясное представление о том, куда движется все сообщество, и быть частью чего-то значимого, большего, чем они сами – это может быть семья, организация, нация, вера или идея.