Операция 'Минотавр'

- Так что нам делать с оригиналом, когда лаборатория закончит с ним? Агент осторожно помахал прозрачной палкой.

- Как обычно. Вложите в конверт и отдадите на почту" Я уверен, что посол при первой возможности передаст рекомендации автора членам Политбюро. Это будет великий поворот в американо-советских отно... - Он замолчал, потому что Дрейфус был уже за дверью.

В десять часов Дрейфус вернулся. Он терпеливо ждал, пока Камачо закончит говорить по телефону, потом спросил:

- Так. Откуда вы знали?

- Что знал?

- Что это старинное словечко расколет "Минотавра"?

- Скрупул?

- Именно.

- Элементарно, дорогой мой Ватсон. Скрупул - старая аптекарская мера, чуть больше грамма. Очень точная, как и это письмо.

- Черт побери.

Камачо протянул руку. Дрейфус передал ему крохотный кусочек белой бумаги, на котором были написаны три слова из письма, и ждал, пока Камачо разберет их.

Вторым шло слово "скрупул".

- Вот и все, - произнес Камачо, складывая бумажку и засовывая ее в карман рубашки. - Спасибо.

- Всегда рад помочь, Холмс.

Оставшись один, Камачо на память набрал номер и назвал себя женщине, снявшей трубку. Через полминуты тот, кому он звонил, отозвался, и Камачо предложил:

- Давайте пообедаем.

- Сегодня не могу. Очень занят.

- Встречи?

- Да.

- Отмените их.

- Где и когда?

- В торговом центре перед Музеем авиации и космонавтики. Около двенадцати.

Раздались гудки. Камачо положил трубку. Он откинулся в кресле и принялся рассматривать дома на противоположной стороне Е-стрит. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и потер руками виски.

Через час он в одной рубашке с короткими рукавами шел по улице. Пистолет остался в ящике стола, пиджак и галстук висели на спинке кресла. В ФБР не положено так делать, ну да ладно. Жара была такая, что, казалось, можно ее пощупать - живое, зловонное чудовище, вне всякого сомнения, раздраженное толпами людей, спешащих по улице в этот полдень. Откуда только их столько берется? Улицы кишат частными машинами, такси, ревущими автобусами и грузовиками, а на тротуарах не протолкнешься.

Небо выглядело каким-то грязновато-белым из-за летней дымки, которая не смягчала ярость солнца. Быстро взмокшая рубашка прилипла к спине Камачо.

Противно увлажнялись носки. Капельки пота выступили возле волосков на тыльной стороне кистей, и он машинально вытер их о брюки.

Под каждым деревцем возле торгового центра прятались в тени клерки и туристы, обессилев от жары. Дети играли на закаменевшей земле. Трава, весной пышно взошедшая под деревьями, давно уже была вытоптана тысячами ног. На усыпанных гравием дорожках сквера мелькал поток бегунов, и каждая нога поднимала по крохотному облачку пыли. Они сливались в сплошную пылевую завесу, которая вздымалась в воздух и плыла в сторону художественных музеев, расположенных на северной стороне сквера.

Тротуар перед Музеем авиации и космонавтики был забит стоявшими вплотную друг к другу туристскими автобусами. Камачо с трудом проталкивался сквозь плотную толпу подростков и розовощеких женщин среднего возраста в майках и шортах.

Сезон американских экскурсий был в полном разгаре. Толпы японских туристов в рубашках с короткими рукавами, высыпавшись из автобусов, тут же деловито принимались фотографировать друг друга, громадные музеи без окон на противоположной стороне площади, памятник Вашингтону вдали и купол Капитолия, вздымавшийся на востоке, словно полная луна. Несмотря на удушающую жару, здесь стояло оживленное веселье.

Камачо нашел место в тени под деревом и с облегчением присел. Всюду валялись окурки и конфетные обертки. Слева от него в сувенирном киоске шла бойкая торговля пленкой, прохладительными напитками и мороженым. Шумные подростки и беззаботные молодые люди выстроились на солнце, как солдаты, послушно ожидая, когда наступит их очередь отдать деньги довольному продавцу.

Среди этой праздной толпы бросались в глаза опустившиеся бродяги. Все деликатно отворачивались, когда они медленно пробирались к мусорным ящикам и рылись в них в поисках пустых банок. Немного поодаль в тени деревьев, где траву еще не вытоптали, устроилась парочка алкоголиков: для них день закончился несколько часов назад, когда они дошли до кондиции, превысив свою суточную норму. Он просидел так не более пяти минут, когда заметил, что человек, пришедший на встречу с ним, проталкивается сквозь толпу. Камачо встал и направился к нему.

- Доброе утро, адмирал.

- Давайте выберемся отсюда, - проворчал Тайлер Генри. - В следующий раз выбирайте более спокойное место. - Генри был в бежевых брюках и желтой рубашке с изображением лисы. Он носил солнцезащитные очки, без которых не обходятся в морской авиации.

- Слушаюсь, сэр.

Они направились на восток, к пруду с утками у подножия Капитолийского холма. Выбравшись из скопища туристов, Генри произнес:

- Ладно. У меня мало времени. Чего вы хотите?

- Сегодня мы перехватили очередное письмо от "Минотавра". Я подумал, вам будет интересно. Вот что было в нем зашифровано. - Агент ФБР передал адмиралу листок с тремя написанными на нем словами.

Адмирал Генри стоял как вкопанный, уставившись на бумагу.

- Скрупул, мать его растак! Чертов "Минотавр" продает "Афину"!

- Да.

- О, ч-ч-ч-черт! Уу-у...

Камачо осторожно отобрал листок у адмирала, сложил его и сунул в карман.

- Как я понимаю, вы, вонючие кретины со значками, просто вложили распроклятое письмо в конверт и отдали почтальону? - Камачо утвердительно кивнул, и Генри в бешенстве затопал ногами. Он сыпал ругательствами, как настоящий боцман.

- Вы знаете, что такое "Афина"? Вы, чертовы полудурки, подсматривающие в замочные скважины, вы хоть представляете себе, что для нас значит "Афина"?

- Вы сказали...

- Я знаю, что говорю! Я спрашиваю, кто-нибудь из ваших начальников имеет хоть малейшее понятие, насколько ценна "Афина" ?

- Не могу сказать.

Адмирал развел руками в полном отчаянии.

- Ради Бога, скажите, что происходит, Луис? Они дошли до края пруда.

Камачо смотрел, скрестив руки на груди, на ровную поверхность воды, на конную статую президента Ю.С.Гранта, на величественное здание Капитолия.