Страница 137 из 145
- Ну и друзья же у вас, черт побери! - Бабун задумался. Джейк ждал, что тот спросит, как он вычислил "Минотавра", но у лейтенанта на уме было совсем другое. - Если бы не этот кусок дерьма, Камачо давным-давно арестовал бы Джуди, и Рита не разбилась бы. И Камачо был бы жив. - Он выключил радио. Будь я проклят, капитан, этот человек виновен.
- Ты ничего не знаешь, Бабун. Не знаешь, кто это, не знаешь почему. С тех пор, как Рита разбилась, с тех пор, как мы попали в ту переделку в подвале у Камачо, я считал, что ты имеешь право знать. Вот почему я позвал тебя. И сегодня ты все узнаешь.
- А вы знаете?
- Ты имеешь в виду - зачем это все?
Бабун кивнул.
Джейк уклончиво ответил:
- У меня есть кое-какие догадки. Но пока только догадки. Это не в счет.
Фактов у меня нет. Вот Камачо - тот знал.
- И он мертв.
- Да. - Джейк снова включил радиоприемник.
- Мы собираемся схватить его, вызвать полицию?
- Ты задаешь слишком много вопросов. Через минуту Бабун спросил:
- Зачем вы слушаете эту чушь? - Он потянулся к приемнику.
- Очень интересно слушать человека, который твердо знает, что он отстаивает. Даже если я не разделяю его взглядов.
Листва на деревьях вдоль дороги уже не была такой яркой, как летом. На лугах паслись коровы и лошади, время от времени появлялись наездницы на холеных конях, со стороны шоссе были видны двух- и трехэтажные виллы, прятавшиеся среди деревьев. Это была зажиточная местность, где жили преуспевающие, богатые люди.
Контраст между нею и грязными, в ухабах улицами Вашингтона покоробил Джейка Графтона. Его уверенность в том, что он правильно понимает ситуацию, испарялась по мере удаления от Пентагона и штаба флота.
Отъехав восемь километров от Мидлберга, он начал следить за левой стороной дороги. Заметил дерево и почтовый ящик на нем, о которых ему было сказано. На ящике был только номер, без фамилии. Он свернул на усыпанную гравием подъездную дорожку. Вдоль нее с северной стороны тянулись высокие старые деревья; сразу за деревьями открылся огромный кирпичный дом в лощинке, почти по самую крышу увитый плющом.
Джейк Графтон затормозил перед самым крыльцом.
- Позвони, - пробормотал он. Бабун несколько раз дернул язычок звонка.
Послышался мелодичный колокольный звон.
Таркингтон беспокойно оглядывался по сторонам.
Дверь открылась.
- Не заблудились? - спросил Ройс Каплинджер, отступая в сторону и пропуская гостей вперед.
- Немного дальше, чем я предполагал, господин министр.
Бабун раскрыл рот.
- Не разевай рот, сынок. Тебя могут принять за политика, - заметил Каплинджер и повел гостей по коридору. Они миновали столовую, уставленную массивной старинной мебелью, среди которой там и сям виднелись древние оловянные кружки и тарелки, и вошли в кухню с кирпичными стенами и огромным камином, над котором висел большущий чайник. Холодильник, раковина и газовая плита находились у противоположной стены.
- Дом у вас замечательный, - заметил Джейк Графтон.
- В сельском стиле. Я это люблю. Чувствуешь себя, как Томас Джефферсон.
- Но он же умер, - возразил Бабун.
- Да. Иногда и я испытываю ощущение, словно попал в могилу - без шума машин, и грохота самолетов, и пяти миллионов вечно спешащих людей... - Теперь они очутились в кабинете - угловой комнате с высокими окнами и потолками. Вдоль стен тянулись книжные полки. На настоящем персидском ковре были разбросаны газеты.
Каплинджер указал рукой на стулья и сам опустился в громадное кресло с потрескавшейся кожаной обивкой.
Он с любопытством посматривал на гостей. Бабун, избегая его взгляда, обозревал книги и расставленные среди них безделушки. Рядом со стулом, где сидел Бабун, находилась трубка на подставке. Она была сделана из кочерыжки кукурузного початка и во многих местах обгорела.
- Я не был уверен, но предполагал, что это можете быть вы, капитан, сказал Каплинджер. - Я не узнал ваш голос по телефону.
Джейк Графтон потер подбородок и скрестил ноги.
- Мы ехали в этих местах, Ройс, - небрежно заявил он, - и решили заглянуть к вам и спросить, почему вы стали предателем и передали русским все эти секреты.
Так почему?
Джейк краем глаза наблюдал за Бабуном. Тот слегка повел головой.
Джейк обернулся к Каплинджеру:
- Господин министр, мы в затруднении. Мы знаем, что вы "Минотавр", и имеем некоторое представление, возможно, ошибочное, о событиях последних месяцев.
Четыре или пять человек погибли насильственной смертью. Жена мистера Таркингтона, Рита Моравиа - она пилот-испытатель, - чуть не погибла потому, что различные правоохранительные органы не смогли должным образом провести следствие и арестовать виновных на основании информации, которой давно располагали. Короче говоря, мы явились спросить, готовы ли вы обсудить с нами эти вопросы, прежде чем мы обратимся в ФБР и в прессу. Будем мы это обсуждать?
- А вы собираетесь сообщить информацию прессе?
- Смотря как повернется дело.
- Вы заметили, что о ФБР я не спрашиваю. Это меня не волнует... Ну, ладно!
Каплинджер хлопнул себя по коленям и поднялся. Бабун напрягся.
- Успокойся, сынок. Я употребляю на завтрак лейтенантов только в министерстве. Пойдемте сварим кофе, -Он направился в кухню.
Он налил воды в кофеварку. Поставил на газовую плиту и поднес спичку.
Поместил наверх бумажный фильтр и засыпал три чайные ложечки кофе.
- Вы имеете право получить объяснение. Не юридическое право, а моральное.
Я искренне сочувствую вашей жене, лейтенант. И сожалею о Луисе Камачо. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы действовать преждевременно. Он пожал плечами. - Жизнь - сложная штука.
Каплинджер придвинул вертящийся стульчик к плите и сел на него.
- Три года назад, нет, уже четыре, один полковник КГБ перебежал в Соединенные Штаты. В газетах об этом не сообщалось, поэтому его фамилию я не назову. Он считал, что набит важной информацией, за которую мы отвалим ему тонну долларов и обеспечим роскошную жизнь на Западе. Деньги и документы он получил. Но информация его мало чего стоила. Однако он сказал кое-что, чему сам не придавал значения, но нам это показалось очень интересным.