Революционеры Corporation

Все площади, которые когда-либо видели революционеры, не шли ни в какое подобие того, что им пришлось пересечь на Герриконе 6. Слово «огромное» не настолько огромное, чтоб описать размер этой площади. Больше подойдет «забетонированная степь». Они шли-шли… Шли-шли… А здание, словно улитка, с невозможно медленной скоростью подползало навстречу.

– А нельзя что ли вызвать автомобиль поближе? – спросила за всех Ира.

– Нет, – ответил Джордж, оглядев спутников. Революционеры, обливаясь крупным потом, с усилием переставляли ноги, и лишь он даже не вспотел и ни капли не устал. – Сразу видно – не местные, – добавил наниматель.

– А почему нельзя? – не унималась девушка.

– Автомобили могут создать опасность для космического транспорта.

Такое заявление хоть и рассмешило революционеров, но ничего кроме короткого смешка они выдавить не смогли. Сил не хватило.

– Какую ж опасность они могут создать, – задал вопрос Аркадий. – Если летают на пятидесятисантиметровой высоте?

– Не обязательно же опасность столкновения, – ответил Джордж. – Ведь наверняка вы это и подумали? Нет, они представляют не опасность столкновения, а опасность шума.

– Это что такое? – полюбопытствовал парень. – Почему у нас спокойно летают, а у вас какой-то «шум»?

– Шум, – пояснил наниматель. – Недавно введенное понятие открытое нашими учеными. Я не буду вдаваться в подробности, как устроены двигатели современных машин, скажу лишь, что они излучают некое «асинхронно-воздействующее поле» в просторечье, называемое шум. Это асинхронно–воздействующее поле влияет на все подобные двигатели. Но если двигатель машины элементарен по конструкции, то двигатель самого простого космического корабля в десятки раз сложнее и на него могут влиять даже такие мелкие излучения.

– А мы летаем возле космопорта… и ничего, – сказал Гена.

– А вы всегда так делаете, – ответил Джордж. – Один раз сошло и второй сойдет. Второй сошло и третий сойдет. Только когда придавит хвост, тогда и задумаетесь.

– Ну что ж, – согласился директор. – Как есть, так и есть.

Во рту пересохло, и распухший язык отказывался шевелиться. В глазах, от невыносимой жары начало плыть, а минуты слились в одно, застывшее на этой бетонной площадке, мгновение. Земляне шли, уже ничего не понимая и лишь глупо смотря перед собой на постепенно приближающееся здание. Здание значит тень, вертелось у всех троих в голове, а если там есть еще и магазин с холодной водой, так это и вовсе праздник.

Наконец, когда казалось, что сил уже не осталось и вот–вот бетонная площадка распахнет объятия, здание приблизилось, ближе, а затем накрыло изможденных путников тенью. Откуда-то появился красный, автомобиль и Джордж роздал каждому по бутылке ледяной воды. Революционеры, набросились на воду так, как неделю не евший набросился б на еду. Напившись, они пришли в чувство и Гена, указав, словно на четырех тарелках парившую машину, спросил:

– Неужели эти двигатели настолько излучают?

– Да, – подтвердил Джордж. – Неспроста же машины летают на пятидесятисантиметровой высоте. Ведь если человек попадает под действие этого двигателя он…

– … моментально сходит с ума, – закончила Ира.

– Ну, вот и представьте, как могут сойти с ума точнейшие приборы.

– Не верю! – выразил мнение Аркадий. – Почему это ваши ученые догадались, а наши нет?!

– На вот этот вопрос ответить не могу, – признался Джордж отрывая дверь машины и приглашая внутрь. – Сомневаюсь, что они не знают, об этом воздействии. Лично мое мнение, что это просто кому–то на руку, чтоб постоянно ломались приборы. Ведь ремонт дорого стоит, и если знаешь, что скоро он вновь понадобиться, то можно немного сэкономить… – закрыв дверь, он приказал автопилоту. – Маршрут под названием: «Просмотр всех достопримечательностей».

– Выполняю! – раздался мягкий женский шепот.

– А у вас тут есть ларьки с … алкоголем? – спросил Аркадий. – Мы ведь уже не в публичном месте?

– Есть, – успокоил Джордж. – Заедем.

Парень облегченно вздохнул и машина тронулась.

***

Земляне ехали в просторном автомобиле, нутро которого состояло из мягкого кругового дивана и столика в центре. В ларек за алкоголем заезжать не пришлось. У Аркадия дух захватило, когда Джордж открыл бар автомобиля. Чего там только не было! И Аркадий, алкоголь из которого за путь через площадь вышел вместе с потом, накинулся на инопланетные бутылки как удав на кролика. Машина тем временем петляла среди огромных промышленных территорий, с кое-где попадающимися жилыми секторами. Джордж рассказывал о достопримечательностях. Собственно там и рассказывать было нечего: это завод такой-то, он занимает такую–то площадь, там трудится столько-то человек и выпускает он то-то. Вот и все достопримечательности. Вход на завод для них, конечно же, был закрыт, а поглазеть на забор можно и на родимой матушке-Земле. Спальные районы, где жил рабочий класс пестрели нищетой и убогостью. Всюду мусор, выбитые стекла, дети в обносках, гоняющиеся друг за другом с деревянными пистолетами. Женщины, вывешивающие стираное белье на растянутые параллельно дороге веревки. Особенно нищета, царившая в этих «новых гетто», бросилась в глаза, когда автомобиль въехал в квартал директоров, как на местном жаргоне назывался район, где жили все «шишки». Трех и четырехэтажные особняки из мрамора и стекла (импортных товаров), большие дворы с фонтанами, бассейнами, гаражами на десяток машин, бесчувственными, но расчетливыми красотками и детьми, лопающимися от сладостей и вседозволенности.

– Припеваючи живут! – позавидовал Гена.

– Припеваючи, – согласился Джордж. – Только именно это их жадность и довела планету до погибели. Сколько им еще миллиардов забрать на тот свет нужно, никто не знает. Даже они сами.

– Разительный контраст! – удивилась Ира. – А разве нет прослойки общества… там например «средний класс».

– В том-то и дело, – ответил наниматель. – Что нет такой прослойки. Есть только нищие – это рабочие и богатые – это их начальство. Почти все промежуточные звенья в лице начальников, заменили машины-автоматы.

– А почему ж машины-автоматы не заменили и самих рабочих? – спросил Аркадий.

– Человеческий труд, черновой естественно, обходится дешевле, чем машинный. Что дешевле, то и используется.

– Я-с-н-о… – протянул парень и отвернулся к окну.

– Ну, давайте, наверно, приступим к делу, – сказал Гена подобравшись. – Время не терпит и не ждет. Перво-наперво, что у вас за строй?

– Вам название или реальность?

– И такое бывает?! – спросила Ира.

– Не то, что бывает, а есть, – ответил Джордж, посмотрев в глаза девушке. Последние часы он стал ловить себя на том, что не может оторвать от нее взгляд. – Достаточно посмотреть лишь в окно. При первом взгляде у нас демократия: выборное правительство, свобода всего, гора прав. На деле же капитализм: правительство не меняется уже десять лет (оно само для себя издало закон о перевыборах каждые пятнадцать лет), свободы лишь на бумаге – попробуй вякнуть что-нибудь не то, и в лучшем случае сгниешь в застенках, а та гора прав компенсируется в десять раз превышающей горой обязанностей.

– Жуть! – изрек общую мысль Гена. – А капитализм ли это вообще?! Больше походит на диктатуру.

– Я затрудняюсь вам ответить однозначно. С одной стороны вы правы… с другой нет. В общем, у нас есть правительство в лице президента и трех министров – эта группа людей и держит планету в подчинении. Все заводовладельцы подчиняются министру промышленности – а он один из этой шайки. Какие претензии… главный УБСник, то есть тайный министр, также член этой шайки–лейки и, конечно же, чтоб население, самым случайным образом не богатело и вдруг! не решило создать конкуренции заводовладельцам, третий министр – это министр финансов. А главный, он же покрывающий всех, это президент.

– А как же дума и … – хотел спросить Аркадий.

– А… – махнул рукой Джордж. – О чем ты?! У нас самый главный это президент. Он будто генеральный директор, этого большого, размером с планету, завода.