Страница 12 из 15
– Я просто нахожусь здесь, как и все остальные. – В ее речи был слышен едва различимый акцент.
– Где, говоришь, ты родилась?
– В Польше. Да не смотрите так удивленно. Ведь выходцы из Польши образуют самую большую эмигрантскую колонию в Великобритании.
Он продолжал идти, чувствуя, как кружится голова. Поляки и в самом деле могли составлять самую большую колонию, и в Кардиффе сейчас было, по крайней мере, двое поляков, имеющих отношение к фестивалю. Но даже будучи пьяным, опытный Магнус знал, что два совпадения – уже достаточно много.
– Ты имеешь отношение к Ассоциации культуры «Восток – Запад»? – наконец произнес он и увидел, что ее лицо стало жестким.
– Для журналиста вы слишком неосторожны, мистер Оуэн.
Он остановился:
– Как, черт побери…
– Ничего особенного, я тоже читаю «Пейпер». Видите ли, ваше имя достаточно хорошо известно. – На лице девушки снова вспыхнула очаровательная улыбка.
Но он не улыбнулся в ответ.
– Как ты догадалась, кто я?
– Я узнала вас. Видите ли, у вас очень характерное лицо, – теперь улыбка стала злой и насмешливой.
Магнус начинал сердиться.
– Откуда ты узнала, как я выгляжу? «Пейпер» не печатала моей фотографии.
Она промедлила долю секунды.
– Я читала вашу книгу. Ваша фотография появилась вместе с журналами. Она очень хорошая… я имею в виду книгу.
Магнус, кивая, медленно шел рядом с ней.
– Итак, четыре года назад ты увидела в журнале мою фотографию и теперь едешь за мной из Лондона в Уэльс только для того, чтобы сказать, как тебе нравится моя книга?
Она отпустила его руку.
– Я думаю, нам следовало бы немного поговорить.
Они дошли до отеля «Парк». Не спрашивая и не дожидаясь его согласия, она повернулась и прошла сквозь вращающиеся двери, исчезнув на противоположной стороне вестибюля. Девушка села возле низкого столика, вытянула ноги, вид которых заставил его судорожно сглотнуть, и вытащила пачку сигарет.
– Хотите?
– Не курю. – Он неловко сел напротив и взглянул на часы. – Через пять минут мы можем выпить.
Она зажгла сигарету и какое-то время сидела, разглядывая его через дым.
– Вы слишком много пьете.
Он откинул голову назад и мрачно хохотнул в потолок.
– А еще я схожу с ума! Во всяком случае, кто ты такая, черт побери? Кто прислал тебя сюда? Кто тот шофер, который встречал тебя на вокзале сегодня утром?
– Вы очень наблюдательны. Что еще вы знаете обо мне?
– Да я о тебе вообще ни черта не знаю! Даже имени.
– Майя.
– А фамилия?
– Даже если я назову ее, вы не сумеете произнести.
– А как насчет номера телефона?
Но она не ответила. Возле них появился официант.
– Стесненные обстоятельства – самое подходящее время для водки, – сказал Магнус, взглянув на часы. – Одну водку со льдом, – велел он официанту, – и один двойной бренди.
Девушка со слабой улыбкой наблюдала за Магнусом, но в ее голосе не было веселья.
– Вы обвиняете меня в том, что я приехала сюда за вами из Лондона. Почему вы так сказали?
– Это была шутка.
– Глупая шутка.
– Самое лучшее, на что я способен. Но чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что это была, пожалуй, не такая уж и шутка. Ты все еще не сказала мне, что здесь делаешь.
Она сидела в кресле, наклонившись вперед, держа обеими руками сигарету и опираясь локтями на колени, выступающие над столом. Но Магнус следил только за ее лицом; в нем была тайная власть, и внезапно оно стало очень неженственным и очень холодным.
– Мистер Оуэн, вообще вы слишком много говорите. Сегодня днем вы ужасно много мололи языком. Почему вы кричали на Питера Платта?
Он ошарашенно вытаращил на нее глаза.
– Я не кричал на него, я задавал вопросы.
Она кивнула.
– Вопросы о Яне Штайнере.
Он выпрямился на кресле.
– О Штайнере! Что вы знаете о нем?
– Нет, что вы знаете о нем, мистер Оуэн?
– Я видел его лишь раз, в отеле в Лондоне.
– Тогда почему вы им так интересуетесь?
– Я интересуюсь? – воскликнул он. – Я не… Я просто задавал Платту кое-какие вопросы… – Он беспомощно пытался найти нужные слова, чувствуя, что разговор переходит в какую-то сюрреалистическую плоскость. Принесли напитки, и он получил минутную передышку.
– Может быть, это совпадение, – наконец произнес он, – но не знаете ли вы Ядвигу Дузинскую?
– Лично нет. Но я знаю, что с ней случилось.
– А что случилось?
– Вы сами прекрасно знаете. Вы же рассказывали Платту. Зачем вы это делали?
Он подался вперед и сжал бокал с бренди.
– Так, Майя. Значит, вы работаете в Ассоциации культуры «Восток – Запад» и хотите защитить своего приятеля Яна Штайнера от нескромных вопросов.
Ее лицо посуровело, кожа обтянула широкие скулы, а глаза стали злыми и безжалостными.
– Вы дурак, мистер Оуэн. Отвратительный дурак!
Он кивнул и выпил.
– Итак, вы подцепили меня на выставке лишь для того, чтобы сказать это? Или вы пытаетесь меня предостеречь?
– Почему бы вам не перестать пить и не выслушать меня, Магнус? – Она впервые назвала его по имени, и он смутился.
– Хорошо, я слушаю.
Она проглотила водку, аккуратно поставила бокал обратно на стол и сказала:
– Магнус, я увела вас оттуда, потому что вы трепали языком. Предполагалось, что вы здесь составляете для «Пейпер» отчет о фестивале. Вместо этого вы начинаете пить и задавать глупые вопросы людям вроде Платта. Почему вы не сидите тихо, глядя в оба и держа язык за зубами? Ведь вы здесь именно для этого, не так ли?
В течение нескольких секунд он просто таращился на нее, беспомощный, почти загипнотизированный. Даже Хью Риссел вряд ли осмелился бы обращаться таким образом с кем-либо из своих сотрудников. Наконец, он откинулся назад и сунул руки между коленями.
– Майя, я понятия не имею, к чему все это, я могу только сказать, что до сих пор не верю ничему из того, что вы наговорили. Я не верю, что вы запомнили мою фотографию в журнале, который вышел четыре года назад. Я не верю, что вы совершенно случайно оказались сегодня утром в Паддингтонском поезде, случайно очутились на этой выставке, случайно стояли за моей спиной, когда я расспрашивал о Яне Штайнере. По сути дела, я считаю вас прелестной, очаровательной лгуньей.
Уперев локти в колени, она сидела совершенно неподвижно, наблюдая за ним; потом вдруг ее облик стал расплываться, лицо потеряло четкость.
– Ну? – не выдержал он.
– Что – ну?
Он вяло потянулся за бренди.
– Детские забавы, Майя. Вы спрашивали, почему я интересуюсь Штайнером. Теперь спрашиваю я: почему вы так интересуетесь мной?
Она помолчала, закуривая очередную сигарету.
– Я его плохо знаю. Встречала несколько раз в Лондоне, в польских клубах и на приемах.
– Чем он занимается?
– Полагаю, он какой-то чиновник в Ассоциации. Он там с тысяча девятьсот сорок восьмого года.
– Вы знали, что он был с этой самой Дузинской, когда ее арестовали?
Она не шелохнулась, но ее лицо напряглось, будто она сдерживала нервный тик.
– Да, я действительно кое-что слышала. – Она взглянула в сторону официанта, подзывая его. – Счет, – произнесла она, открывая сумочку и подавая официанту фунтовую банкноту, и добавила, адресуясь к Магнусу: – Я заплачу. В конце концов, это я пригласила вас.
Он кивнул.
– Вы на службе, да? Вы действительно по пути из Лондона сюда все время следовали за мной.
Она слегка улыбнулась, оставляя сдачу официанту, потом встала, и он, огибая стол, пошел за ней, безуспешно пытаясь взять инициативу в свои руки.
– В семь часов я буду передавать материал в «Пейпер», – сказал он ей в спину, – к половине восьмого закончу. Если вы свободны, давайте пообедаем вместе.
Она вывела его из холла и пересекла половину вестибюля, прежде чем ответила, не оборачиваясь.
– Хорошо, с удовольствием.
Он почувствовал, что влюбился в нее. Ему захотелось взять в руки ее лицо и поцеловать этот большой рот, ощутить, как тяжелые волосы струятся между пальцами. Он постарался, чтобы его вопрос прозвучал небрежно: