Страница 17 из 24
– Ну наконец, наш обвинитель. Что ж, а наш офицер здесь, чтобы мы уже приступили к первому делу?
В юридических кругах это считается клише, которое не теряет своей актуальности: когда слово наших подзащитных противоречит слову полицейского, игра проиграна еще до того, как мы вступаем. Как правило, мы имеем дело с чем-то средним между генералом Мелчеттом (британский комедийный сериал «Черная гадюка», в котором играл Стивен Фрай), начинающим трибунал над капитаном Блэкэддером с приказа: «Передайте мне черную шапочку (надевается судьей при произнесении смертного приговора), она мне понадобится», и Аланом Партриджем (главный герой сериала и фильма про незадачливого радиоведущего), говорящим дающему ему интервью адвокату: «При всем уважении, вряд ли бы полиция стала задерживать человека, если он невиновен, не так ли?» Или же, выражаясь историческими словами самих магистратов:
«Пожалуй, самыми неприятными случаями, по которым нам приходится выносить свое решение, являются те, в которых наблюдается прямое противоречие в показаниях полицейского и рядового гражданина. В подобных случаях я всегда придерживался принципа верить показаниям полицейского, а значит, подсудимый виновен» (19).
Не стоит полагать, будто подобная предвзятость случается только с Кайлами нашего общества. Самыми недовольными моими клиентами в магистратских судах были люди с безупречной репутацией из обеспеченных семей, которым были предъявлены обвинения на основании показаний полицейского. Например, за оскорбление в виде демонстрации полицейскому среднего пальца. Либо в использовании мобильного телефона за рулем. Они отворачивают головы, и в их глазах явно читается полное неверие в собственные слова, в то время как магистраты беспрекословно принимают на веру весь сбивчивый рассказ неуверенного полицейского, отклоняя показания подсудимого и двух его свидетелей.
– Но… этот полицейский лжет! – кричат они с багровыми лицами, когда мы покидаем зал суда. Подключаются родственники:
– Неужели магистраты этого не видят?
И мне остается только кивать им в ответ, заполняя апелляционный бланк:
– Я знаю.
Возможно, подобное расхождение в уровне выносимых обвинительных приговоров объясняется склонностью присяжных к допущению ошибок. Они менее закаленные, чем магистраты и окружные судьи, лишенные укоренившегося скептицизма по отношению к «стандартной процедуре защиты». Может быть, они слишком осторожничают, прежде чем заклеймить кого-то обвинением в уголовном преступлении. А то и вовсе слишком легковерны. Мне доводилось становиться свидетелем весьма нелепых оправдательных вердиктов, вынесенных присяжными. Не раз мне приходилось после суда слышать глумление оправданного клиента, которого на протяжении всех разбирательств уверял, что его непременно осудят, либо же, полный стыда, украдкой удалялся из зала суда, проиграв беспроигрышное дело на стороне обвинения. Боюсь, однако, что корни проблемы уходят куда глубже – в систему набора и обучения магистратов, которая не только продолжает порождать отсутствие разнообразия, но также и допускает принятие ими необоснованных, иррациональных и порой откровенно незаконных решений.
Давайте начнем с последнего, так как по своей сути это наименее обоснованное полномочие магистратского суда. В уголовном правосудии двадцать первого века, когда на кону человеческая свобода, вопросы права, а не факта, решаются волонтерами, лишенными каких-либо формальных юридических знаний и не прошедших юридической подготовки.
«Но… этот полицейский лжет!» – гневно кричат они с багровыми лицами, когда мы покидаем зал суда. мне остается только кивать им в ответ, заполняя апелляционный бланк: «Я знаю».
Наисложнейшие правовые нормы и процедуры, утверждаемые Парламентом и Апелляционным судом, на многочисленных страницах которых разъясняются самые запутанные формально-юридические детали, касающиеся толкования или применения закона, которые обычно на протяжении многих дней согласовываются перед Апелляционным или Верховным судами (либо нижестоящей Палатой лордов) самыми блестящими королевскими адвокатами страны, и чьи разночтения и хитросплетения становятся предметом ожесточенных академических споров среди наиумнейших правоведов, истолковываются и применяются на практике любителями. Людьми, которым просто взбрело в голову этим заняться. Ко всем решениям, принимаемым профессиональными судьями в Королевском суде присяжных – таким как освобождение подсудимого под залог, объявление перерыва в слушании дела для получения доказательств, включение или исключение определенных показаний (например, являющихся слухами или показаниями людей с предыдущими судимостями), «приостановление» (прекращение) производства по делу по факту выявления злоупотребления судебным процессом, решение об отсутствии состава преступления и вынесение приговора признанному виновным подсудимому – магистраты тоже могут приложить свою руку. Хотя наиболее сложные правовые вопросы и споры по возможности всегда передаются в ведение районного судьи, в случае если ни одного свободного судьи не найдется либо вопросы права возникнут посреди судебного процесса, магистраты закатывают рукава и разрешают правовые вопросы своими руками, причем принятые ими решения имеют ту же силу, что и у районных судей.
Неудивительно, почему говорят про некоторую напряженность между магистратами и районными судьями, которая частично является следствием обиды магистратов на районных судей за то, что «им достается лучшая работа» и их считают «более квалифицированными» (20). Чтобы стать районным судьей, нужно обзавестись юридической квалификацией, получить последипломное юридическое образование, пройти дополнительную профессиональную подготовку, как минимум пять лет проработать солиситором или барристером, а затем еще, как правило, два года пробыть помощником (на неполной занятости) окружного судьи. В сумме получается как минимум десять-двенадцать лет в сфере права, что чрезвычайно важно: в правовых и процессуальных нормах магистратского суда полно всевозможных хитростей и формальностей – многие из которых, к слову, не применяются в Королевском суде присяжных – и окружных судей зачастую набирают из самых проницательных и бойких солиситоров, хорошо знакомых с малопонятными юридическими формальностями, которые обходят стороной заглядывающих на один день в магистратские суды барристеров. Процесс получения должности районного судьи весьма затяжной и трудный и состоит из экзаменационной работы, затрагивающей самые темные и зловещие уголки уголовного и уголовно-процессуального права; группового собеседования, на котором опытный судья будет безжалостно проверять ваши способности к критическому, логическому, дедуктивному мышлению и правовому анализу; а также ролевой игры, имитирующей условия судебного процесса с целью оценить ваш темперамент, рассудительность и способность справляться с хаосом и непредсказуемостью. Кроме того, вам понадобятся профессиональные рекомендации, заверяющие, насколько выдающимся адвокатом вы являетесь. Опытным солиситорам и барристерам зачастую приходится проходить через весь этот процесс по многу раз на протяжении многих лет, прежде чем их признают готовыми выполнять необходимые юридические обязанности.
Чтобы стать магистратом, обладающим теми же полномочиями в судах по уголовным делам, нужно заполнить анкету, пройти собеседование, продемонстрировать доказательства своей благотворительной деятельности, а также подтвердить свою готовность заседать в суде тринадцать дней в году. В случае успешного прохождения интервью вы пройдете восемнадцать часов «вводной и основной подготовки», в рамках которой вам объяснят самые элементарные основы процедуры судопроизводства в магистратском суде, а также искусства выполнять роль судьи, после чего вы, трижды посетив магистратский суд, чтобы увидеть его за работой, будете приняты на должность. Каждые три года ваша работа будет оцениваться, причем эта «аттестация» ограничивается одним-единственным днем наблюдений, да еще и зачастую кем-то из ваших знакомых. Неудивительно, что подобный уровень подготовки был в 2016 году признан Комитетом юстиции Палаты общин «недостаточным», а сами магистраты – «жалкими» и «непригодными для выполнения вверяемых им обязанностей» (21). После того как начнете заседать в суде, вы будете обязаны проходить дополнительную подготовку весьма сомнительного качества, минимальный объем которой составляет какие-то шесть часов каждые три года. Бюджет постоянно урезается, и финансирование подготовки магистратов судейской коллегией было уменьшено со 110 фунтов на одного магистрата в 2008–2009 годах до 36 фунтов в 2015-м (22) (на каждого районного судью при этом тратится 629 фунтов). Один магистрат в 2014 году сообщила благотворительной организации «Изменим правосудие»: «Будучи человеком, который был всю жизнь задействован в образовательном процессе, я искренне шокирована отсутствием профессиональной подготовки для должности, которую должны занимать профессионалы» (23).