Страница 9 из 19
Видимо, в той семье отчим за мужика не считался. Мама в такие минуты молча с укором смотрела на папу и думала: «Ну что с тобой поделаешь?» Сама же садилась за швейную машинку и шила, вышивала, зарабатывая на жизнь.
Папа любил встречаться со стариками – и с бывшими партизанами, и с казаками. Часто он собирал гостей, когда мама делала пельмени. Как же такое вкусное блюдо есть одним, без друзей! Папа покупал маленькую бутылку водочки – двести пятьдесят граммов, – мама подавала пельмени на стол, ставила около тарелок маленькие стопочки (хорошо их помню – когда я в детстве болела, мне давали в них микстуру). Разливали водочку, раскладывали пельмени. Старички неторопливо выпивали, степенно смаковали, нахваливая хозяйку. Затем начиналась беседа, продолжавшаяся до полуночи.
Когда папа ушел на фронт, связь со стариками продолжалась. Он писал им письма. Одно письмо у меня даже сохранилось – его привезла сестра бабушки, Степанида Ивановна Иванова.
Папины письма, которые мы с мамой бережно хранили, исчезли вместе с дорогими для меня вещами при переезде со Старого Базара на Правый берег в Красноярске в 1957 году. Я тогда училась в Красноярском медицинском институте и была на практике после четвертого курса, а мама и отчим Степан Егорович перевозили вещи. Им помогали соседи, и кто-то случайно или намеренно выкинул сверток с моими любимыми вещами, а может, прихватил себе. Исчезли картины моего отчима Павла Платоновича Градобоева, мои детские рисунки, фотографии, уникальные книги, патефонные пластинки. Я долго пыталась найти потерю, расспрашивала, просила, умоляла вернуть… Глухо. Все исчезло навсегда.
Тетерины
Очень интересна история образования семьи моих прадедушки и прабабушки с папиной стороны. Мама моего дедушки была татарка. Ее родители были богатыми людьми, владели большими участками земли, где паслись табуны лошадей и отары овец. В доме было много слуг, а на земле работали батраки, занимавшиеся земледелием, уходом за лошадьми и овцами. Прабабушка была любимым младшим ребенком, ни в чем не знавшим отказа, поэтому росла избалованной и своенравной. Девочка была очень красивая. Главным достоинством ее внешности были волосы – густые, черные, заплетенные в две блестящие, как змеи, косы до колен.
Когда девочка подросла, стали думать, за кого ее выдать замуж. Она же твердо заявила, что замуж не хочет, а если и выйдет, то только за того, кого полюбит. Родители негодовали. Однажды, после знакомства с очередным женихом, желающим получить руку и сердце богатой невесты, дочка устроила скандал. Ее наказали – заперли в комнате и не разрешали ни с кем общаться. Но это не помогло, и на некоторое время строптивицу оставили в покое. Почувствовав свободу, она жила не тужила до тех пор, пока отец не нанял к себе главным конюхом бывшего ссыльного. Молодой человек любил лошадей, к тому же жалованье было приличным, а он мечтал скопить денег и уехать из Сибири в Россию. Парень был очень хорош собой – с копной русых кудрей, голубоглазый, стройный, сильный. Посвистывая и играя плеткой, он с утра обходил свои владения и получал огромное удовольствие, наблюдая за прекрасными породистыми животными. Особо ценных лошадей он не доверял младшим конюхам, а занимался ими сам. Иногда они с хозяином объезжали молодых лошадей, приходя оба в восторг от этой работы.
Из окна своей светелки юная татарочка наблюдала за новым конюхом. Иногда, пробегая по двору, нарочно попадалась парню навстречу, цепко взглядывая в лицо. Никто не придавал этому значения. Как-то девушка гуляла в лесу, собирая малину, и увидела нового конюха – он вел лошадь в поводу, мурлыча себе под нос какую-то песенку. Девушка вздрогнула от неожиданности и все же решительно вышла на тропинку, загородив проход. Парень присвистнул, увидев перед собой молодую стройную татарочку с длиннющими косами и горящими черными глазами. Он и раньше ее видел, но не знал, кто она. Он подошел к девушке, погладил по голове, взял за подбородок, наклонился, чтобы поцеловать, и вдруг почувствовал крепкую оплеуху. В глазах сверкнули звездочки, а девушка исчезла так же неожиданно, как и появилась. Вот это да! Раздосадованный парень вернулся в конюшню. До вечера он то и дело трогал место, куда пришелся удар. Такого отпора от девушек он еще не встречал!
Но прошла неделя, и он забыл про это неприятное событие. Однажды он, как обычно, прохаживался по конюшне, останавливаясь возле своих любимцев и разговаривая с ними. И вдруг почувствовал, что рядом кто-то есть. Огляделся – никого. Спросил: «Кто здесь?» Ответа не было. Так продолжалось несколько дней. Наконец парню надоела эта слежка. Он встал посреди коридора, проходившего между лошадиными денниками, и громко сказал:
– Хватит играть в прятки! Выходи или я тебя выгоню кнутом!
Каково же было его удивление, когда из одного из денников вышла та самая татарочка, которую он встретил в лесу! Некоторое время она стояла неподвижно, потом подбежала к нему, схватила за полу куртки, сильно притянула к себе и поцеловала в губы. Глаза ее сверкали, щеки горели румянцем. В следующее мгновение она исчезла так же стремительно, как и появилась. Ошеломленный парень застыл столбом, а опомнившись, произнес вслух: «Ну и дела! Что это за видение и откуда оно?» Он никому ничего не сказал о происшествии, но все же стал оглядываться и прислушиваться, когда оставался один. Однако больше «видение» не появлялось.
Время шло. Однажды на лугу за поселком шли гулянья по поводу какого-то из татарских праздников. Среди веселой толпы конюх увидел семью своего хозяина. Тот издалека едва заметно кивнул в ответ на глубокий поклон работника. Парню показалось, что девушку в дорогом национальном наряде он где-то видел. Попытался разглядеть ее поближе, но никак не получалось – девушка как будто нарочно отворачивалась, закрывая лицо газовым шарфиком, ниспадавшим с расшитой серебром шапочки. Все же один раз ему удалось поймать ее горячий, быстрый как молния и очень знакомый взгляд. «Этого еще не хватало!» – пронеслась в голове досадливая мысль. Сердце лихорадочно колотилось.
Тоненькая фигурка, роскошные черные косы, взгляд-молния не давали конюху покоя. Новых встреч, а тем более разговоров не предвиделось – это он понял четко. Что может быть общего между дочкой хозяина-богатея и наемным работником – по сути, тем же батраком?! «Хороша Маша, да не наша», – гласит старая пословица. Парень пытался забыть эти три встречи, тем более что татарочка больше не появлялась.
Прошло полгода. Конюх успокоился и даже перестал думать о хозяйской дочке. Как-то утром хозяин велел запрячь своего любимого серого в белых яблоках жеребца, положить в повозку ковер, верблюжье одеяло. Сам оделся в праздничный наряд, сел в повозку и уехал. На следующий день вернулся с девушкой. Она, как птичка, выпорхнула из повозки и, быстро семеня маленькими ножками, обутыми в мягкие татарские туфельки, скрылась за дверью дома. Конюх поймал вожжи, брошенные хозяином, и стал распрягать жеребца.
Вечером, зайдя, как обычно, в конюшню, парень опять почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Он замер и прислушался. Все было тихо, но ему казалось, что он слышит чье-то легкое дыхание. Потеряв терпение, он громко сказал:
– Выходи! Я знаю, что ты здесь!
Девушка вышла, покорно и робко опустив голову. Парень поднял ее и поставил на деревянную колоду, стоявшую у входа. Глаза их встретились: его – изумленные, ее – горячие и молящие. Конюх нежно обнял девушку, привлек к себе и стал целовать губы, глаза, щеки, задыхаясь от волнения и страсти.
Вдруг серый в яблоках жеребец заржал – вначале тихо, потом все громче и громче, почувствовав хозяина. Тот стоял в дверях и наблюдал за свиданием своей дочери и конюха. Потом в бешенстве подбежал к влюбленной паре, схватил дочь за плечи, отшвырнул к выходу и пошел на конюха с бичом в руках. Хозяин был крепким и коренастым, но конюх был выше на голову и шире в плечах, да и силы немереной. Он схватил хозяина за руки и, сжав их так, что затрещали кости, силой усадил мужчину на колоду и склонился над ним, тяжело дыша. Через минуту, придя в чувство, парень отпустил хозяина и отошел в сторону.