Страница 8 из 144
- Он подвез тебя?
Размытое дождем изображение льдисто-голубого фона с белыми буквами, нарисованными или наклеенными... "МОРО" или "МОТО"?. И еще много колес, удушливый выхлоп автомобильных глушителей. Так это запечатлелось у нее в сознании. Грузовик? Большая фура? Или прицеп?
- Пенни, - сказал Гарри. - Я должен это сделать. Вспомни! Но мне нужно не то место, где ты его встретила, а где все случилось...
Лед. Жгучий холод. Темнота. Все вибрирует, трясется, и мертвые туши висят на крюках. Гарри пытался сфокусировать изображение, но все было нечетким, все, кроме ее чувств: шок и неприятие того, что это случилось именно с ней.
Она начала опять всхлипывать от ужаса, и Гарри понял, что скоро придется прекратить разговор. Невозможно заставлять ее так страдать. Но он знал, что не должен поддаваться жалости.
- Смерть! - выпалил он, сам себя ненавидя. Это опять была сцена с ножом, вся - с начала и до конца, и Гарри чувствовал, что теряет ее, ощутил, как она уходит. Но он успел сказать:
- А потом?
О Боже, он не хотел, не хотел знать!
Пенни Сандерсон кричала, кричала, кричала...
Некроскоп выяснил все. Но он не был рад этому.
Глава 2
У тебя за спиной...
Гарри пробыл с ней еще полчаса; он успокаивал и утешал ее, как умел. В разговоре всплыли еще какие-то подробности: для полиции хватило бы. Когда он собрался уходить, Пенни взяла с него обещание навестить ее снова. Она недолго пробыла за чертой, но успела понять, что смерть - это одиночество.
Некроскоп был на пределе, его мутило: от жизни, от смерти - от всего. Перед тем как уйти, он спросил, не позволит ли Пенни взглянуть на нее. И она ответила, что ей было бы все равно, она бы и не заметила, если бы это был кто-либо еще. Но Гарри - другое дело, его она ощущала, ведь он некроскоп... Она была всего лишь застенчивой девчушкой.
- Что ты, - ответил он, - я же не любитель подсматривать.
- Если бы я была.., если бы он не... Если бы мое тело не было осквернено, я бы, наверное, не возражала, - пробормотала она.
- Пенни, ты прелесть, - сказал Гарри. - А я... Что я могу сказать после всего этого? Я всего лишь мужчина. Но сейчас, не хочу тебя обидеть, меня волнует не это. Я должен посмотреть именно потому, что ты осквернена. Мне нужно сильно разозлиться, и я знаю, что, увидев, что он с тобой сделал, я очень сильно разозлюсь.
- Тогда мне нужно всего лишь представить, что ты мой врач.
Гарри осторожно снял пластиковое покрывало с ее бледного юного тела, посмотрел на него и трясущимися руками снова накрыл.
- Так страшно? - Она еле сдерживала рыдания. - Мама всегда говорила, что я могла бы быть фотомоделью.
- Конечно, ты могла бы, - кивнул он, - ты была очень красивой.
- А теперь нет? - Всплеск ее отчаяния достиг некроскопа. Пенни помолчала, а потом спросила:
- Ты разозлился, Гарри?
Чувствуя, как рычание рвется у него из глотки, он ответил:
- Да, Пенни Да, я разозлился. И бросился к выходу.
Дарси Кларк был тут, за дверью. Он ждал вместе с человеком в штатском. Гарри закрыл за собой дверь и прислонился к стене.
- Я оставил ее лицо открытым, - сказал он и, посмотрев на полицейского, добавил:
- Так и оставьте. Тот поднял бровь и безразлично пожал плечами.
- Мне-то что? - буркнул он без всякого сочувствия, гнусавя, как житель Глазго. - Ведь я их не касаюсь, шеф. Но их, мертвяков, всегда накрывают...
Гарри резко повернулся к полицейскому - глаза расширены, крылья носа побелели, лицо искажено гримасой. И тут включился инстинкт Кларка, он подсказал, что некроскоп внезапно стал опасен. Гарри был в ярости, и ее нужно было на ком-то выместить. Кларк понимал, что ни полицейский, ни кто-либо еще тут ни при чем, просто эмоции требовали выхода.
Он шагнул вперед, встав между полицейским и некроскопом.
- Все в порядке, Гарри, - сказал он торопливо, - все в порядке! Ты понимаешь, эти люди каждый день видят такое, естественно, что их чувства притупились.
Гарри взял себя в руки, только голос его был хриплым, когда он заговорил вновь.
- Такое они видят не каждый день. К тому, что кто-то способен сделать подобное с девушкой, нельзя привыкнуть. - И добавил, видя недоумение Кларка:
- Потом расскажу.
Он глянул на офицера поверх плеча Кларка и уже спокойным тоном спросил:
- Бумага и ручка есть?
Полицейский, несколько удивленный происходящим, - он ведь выполнял рутинную работу, - вежливо ответил:
- Да, сэр, - и полез в карман за блокнотом. Он торопливо водил карандашом по странице, стараясь успеть записать то, что скороговоркой выпалил Гарри: имя Пенни, ее адрес, сведения о родных. Выглядел он при этом слегка озадаченным. - Насчет этих данных.., вы уверены в них, сэр?
Гарри кивнул:
- Только постарайтесь проследить за тем, о чем я просил. Я хочу, чтобы ей не накрывали лицо. Пенни терпеть не могла, когда ей закрывают лицо.
- Так вы, стало быть, знали молодую леди?
- Нет, - сказал Гарри, - но теперь я знаю ее. Они ушли, а офицер бормотал что-то в свою рацию и в недоумении чесал затылок.
Выйдя на солнечный свет, Гарри надел темные очки и поднял воротник пальто.
- Там что-то еще, верно? - спросил Кларк. Гарри кивнул, но тут же заметил:
- Ну да не о том речь. Что эта информация дает вам? У тебя есть какая-нибудь версия по поводу того, с чем мы столкнулись?
Кларк развел руками:
- Мы знаем только, что это серийный убийца, но как-то это не похоже на то, с чем обычно приходится встречаться.
- Вам известно, что он делает с жертвами?
- Да, сексуальное насилие, точнее, какое-то странное извращение. Он психопат.
- Хуже, - вздрогнул Гарри, - это такой же маньяк, как Драгошани.
- Что? - повернулся к нему Кларк.
- Некромант, - пояснил Гарри. - Убийца и некромант. Но он хуже Драгошани, потому что он еще и некрофил.
Кларк смотрел на него, не понимая.
- Просвети меня. Я что-то не пойму, хотя должен бы знать.
Гарри задумался на мгновение, ища подходящие слова, ничего не смог придумать и наконец заговорил.
- Драгошани терзал тела жертв, чтобы извлечь информацию. Он умел это, как ты умеешь делать свое дело, а я - свое. Этим он занимался, когда работал на Григория Горовица и советский центр в Бронницах. Он работал с телами врагов. Драгошани мог читать страсти, одолевавшие человека при жизни, вырывать подробности прямо из дымящихся внутренностей, настраиваться на мелодию их разума по шепоту остывающих мозгов, вынюхивать мельчайшие секреты в газах, вздувших кишечник.