Страница 3 из 4
Пусть теперь Н. Монахова скажет, что я ничем не увлекаюсь. Воспитать современного человека, подготовить его для жизни в двадцать первом веке – это поважнее, чем пищать на флейте.
И тут меня осенило: надо для первой встречи произнести речь. Это будет та самая «находка», о которой говорила Нина.
Я вытащил на ходу из портфеля тетрадь и, остановившись, быстро написал: «Дорогие ребята, пионерская организация…» Дальше у меня почему-то не пошло, хотя сама находка показалась мне блестящей. И, не в силах сдержать радость, я побежал домой, чтобы рассказать обо всём маме.
Дверь мне открыла Полина Харитоньевна. С тех пор как я её спас от неминуемой смерти, она зачастила к нам: пьёт с нами чай или обедает. Ей нравилось, что из наших окон хорошо видно, кто куда пошёл, кто что понёс, кто как одет. Мама её жалела и говорила, что в ней, в Полине Харитоньевне, сильны пережитки прошлого, что она из буржуазной среды. Конечно, ей ведь восемьдесят лет.
Вид у Полины Харитоньевны был испуганный, особенно в этом странном салопе, который она натянула на себя. А в тот момент, когда она открыла дверь, меня как раз снова посетило вдохновение, и я выпалил ей прямо в лицо продолжение своей речи.
– «Дорогие ребята! – крикнул я торжественно-торжественно. Я теперь начинал понимать Нину. – Пионерская организация, известная своим благородством…»
– Что-нибудь случилось? – спросила Полина Харитоньевна, отступая.
– Случилось, – ответил я.
– Что? – Полина Харитоньевна всего боялась.
– Меня назначили вожатым! – крикнул я и пролетел мимо неё в комнату, чтобы записать продолжение речи.
Она вошла следом за мной:
– Вожатым? Тебя?
Я вырвал листок из тетради и быстро стал записывать речь.
– В первый класс «А», – ответил я.
– Ну, что ж, Бока, теперь ты должен будешь показывать пример другим.
– Не называйте меня больше Бокой, – попросил я, – я уже не маленький.
– Хорошо, – согласилась Полина Харитоньевна. – Может быть, пообедаешь?
– Нет, – твёрдо ответил я, – я буду сочинять речь… и развивать силу воли. Волевой человек может добиться чего угодно.
Я склонился к столу, потому что почувствовал, что меня опять осенило.
В это время хлопнула входная дверь. Пришла мама. Я выскочил ей навстречу.
– Мама! – закричал я. – У меня хорошая новость!
– Тише, тише, не кричи так, – попросила она.
– Меня назначили вожатым в первый класс, – с ходу перешёл я на шёпот,
Мама скептически поджала губы. До чего же всё-таки взрослые скучный народ! Я думал, она закачается или хотя бы улыбнётся. Ну ничего, когда она узнает, какие я задумал дела, поверит в меня.
– Только не называй меня больше Бокой, – предупредил я и удалился в свою комнату.
Речь была написана, и теперь, нежно разглаживая эту драгоценную бумагу, я учил её наизусть.
– «Дорогие ребята! Пионерская организация, известная своими славными делами, прислала меня к вам, нашим младшим товарищам…»
Я перестал читать, подкрался к двери и приложил ухо к замочной скважине, чтобы послушать, что обо мне говорят мама и Полина Харитоньевна.
– Неужели исправится? – долетел до меня голос мамы. – Неужели возьмётся за ум?
– А что вы думаете, – ответила Полина Харитоньевна. – Обещал развивать силу воли.
– Боже мой! – вздохнула мама. – Чего он только не обещал развивать: и силу воли, и память, и внимательность, и не лгать, и не драться, и, наконец, помогать мне!
Я решил напомнить о себе и прокричал в замочную скважину:
– «Чтобы я закалил вас и подготовил нам достойную смену…» – На слове «смена» у меня сорвался голос, и получилось не очень красиво.
Тем не менее я прильнул глазом к скважине: Полина Харитоньевна и мама были передо мной как на ладони. Представьте, они с аппетитом обедали, пока я страдал на благо общества. Я с возмущением открыл дверь.
– А, Бока, – сказала мама. – Может быть, всё же пообедаешь?
– Опять «Бока»! – возмутился я. – Это, наконец, надоело.
Но за стол я сел. От этой речи я здорово проголодался.
После обеда я вновь вернулся к своей работе. Пробежал речь глазами и остался доволен. Вот только нет в ней упоминания о мужестве. Вставил в нескольких местах слово «мужество».
– Борька! – крикнул кто-то за окном. – Збандуто!
Я узнал Сашкин голос.
«А-а-а, притащился! – подумал я. – Ну покричи, покричи. Только теперь мне не до тебя. Я занят серьёзным делом, это тебе не этюды для флейты».
– «Дорогие ребята! Пионерская организация, известная своим мужеством, прислала меня к вам, нашим младшим товарищам, мужественным, мужественным…» – продолжал я повторять одно слово, как испорченный проигрыватель, явно выжидая, позовёт меня Сашка ещё или нет.
Нет, не зовёт. Неужели ушёл? Предатель! Бросает друга в трудную минуту! Чтобы убедиться, что Сашка действительно предатель, я подошёл к окну – мы живём на первом этаже – и открыл его.
Сашка стоял на своём обычном месте.
– Ну, скоро ты? – спросил он.
– Не мешай, – ответил я. – Я занят.
– А как же я? – удивился Сашка. – Что же мне делать в полном одиночестве?
– Действительно, – я посмотрел на его постную физиономию, – а как же ты? – и, не раздумывая, полез в окно.
От сквозняка совсем некстати широко распахнулась дверь, и мама с Полиной Харитоньевной увидели меня сидящим верхом на подоконнике.
– Ты куда? – закричала мама. – А как же твоя речь?
– Ничего, – ответил я, – даже министры читают свои речи по бумаге, – и прыгнул вниз.
Через несколько дней, когда все ребята и я, между прочим, уже забыли, что меня назначили вожатым, в нашем классе появились две маленькие девочки. Все, конечно, тотчас уставились на них. Это ведь необычное событие.
А я в это время стоял на голове на спор с Сашкой. Стоял, поглядывал на Настю и болтал ногами. На этот раз победителем выходил я. Сашка отстоял до ста, а я пошёл на вторую сотню. Между прочим, это полезно. Только учителя этого не понимают. Говорят – хулиганство. А как же йоги?
Да, наша дружба с Сашкой из-за Насти зашла в тупик. С ним творится что-то невозможное. Он преследует меня днём и ночью (во сне).
Сегодня мне приснилось, что он, Сашка, уже генерал и Настя выходит за него замуж. Я проснулся в холодном поту.
Каждый раз, когда я обращаюсь к Насте, его вечно розовое лицо с двумя спелыми помидорами вместо щёк делается бледным, как у мертвеца. Насколько я понимаю, это ревность. Хорошо, что он мне приснился с нормальным лицом, а то я закричал бы и разбудил маму. Я всегда кричу, когда мне снится что-нибудь страшное.
Чем это всё кончится, не знаю. Из-за ревности и не такие люди погибали. Говорят, раньше многие из-за этого пускали пулю в лоб или сердце. Надеюсь, Сашка не последует этому глупому примеру. Я же изо всех сил старался облегчить его страдания. Вчера угостил его двумя стаканами сока на выбор, истратив ещё шестьдесят копеек из бывшей десятки. Причём сам я выпил стакан чистой газированной воды за копейку!
– Чего вам надобно, крошки? – спросил Сашка.
– Нам нужен Боря З… – Девочка покраснела, ей трудно было выговорить мою фамилию.
А вторая ей помогла:
– Занудо…
Все только этого и ждали и сразу засмеялись.
Я догадался, что это девчонки из первого «А», вскочил на ноги и стал незаметно вытеснять их из класса.
– Это я и есть. Только я не Занудо, а Скандуто, – переврал я свою фамилию.
– Извините, – сказали девчонки в два голоса. – Мы из первого «А». Вы наш вожатый. Мы вас ждём уже неделю.
К нам подскочил Сашка, загородил меня от девчонок и крикнул: