Страница 261 из 326
Я чувствую его.
А он?
Вывел четко — meine.
Моя.
Не шлюха. Не вещь. Не подстилка. Не бл*дь. Не п*зда. Не дырка для спермы. Не сука, пригодная только для члена.
Нет, нет, нет.
Просто — моя.
Багряной краски хватило бы на любые слова. На самые изощренные, извращенные оскорбления. На самые мерзкие, грязные определения.
Но он оставил лишь это.
Meine.
Моя.
Как будто часть его еще здесь.
Как будто не было ничего.
В груди пылает надежда.
Мой Алекс жив.
Он не уйдет никогда.
Я улыбаюсь.
Я сумасшедшая.
Точно.
Чему тут радоваться?
Чему?!
Не убил. Не порвал задницу. Не переломал все кости. Просто выдрал душу и распял. Уничтожил. Унизил. Растоптал.
Мелочи жизни.
Я справлюсь.
Я выдержу.
Я….
Я не люблю тебя.
Не хочу.
Я тебя ненавижу.
Но ты внутри меня.
Ты так глубоко.
Ты насквозь.
Навсегда.
***
— Это самая дурацкая и бесполезная вещь, которую я когда-либо видел, — говорит Вальтер Валленберг.
— Это спиннер, — сообщаю невозмутимо, для солидности уточняю: — Фиджет-спиннер.
Барон смотрит на меня как на чокнутую. Ничего нового. Абсолютное большинство людей смотрит на меня примерно также.
— Развлекательная игрушка, — поясняю я. — Внутри подшипник. Она вращается. Просто попробуйте.
— Зачем?
— Эта штука отлично снимает стресс.
— Я предпочитаю расслабляться иначе, — хмыкает.
— Готова поспорить, ваши методы гораздо скучнее.
— Автомобили. Алкоголь. А если не помогает, всегда можно выбрать жертву и пытать в подземелье до смерти.
Валленберг широко улыбается. Пожалуй, именно так акула распахивает свою пасть, прежде чем вонзить зубы в добычу.
— Спиннер очень быстро крутится. Быстрее ваших авто. И опьяняет. Надо просто смотреть на него достаточно долго, — заявляю с видом авторитетного эксперта. — В конце концов, вы всегда сможете забить кого-то спиннером. Материал позволяет.
— Удивительно, — протягивает с издевкой.
— И он похож на свастику, — выпаливаю горячечно, запинаюсь, заливаюсь краской. — Похож чем-то неуловимым.
— Тогда это лучшее изобретение на земле, — замечает елейно.
— Серьезно? — оживляюсь.
— Нет, — отрезает барон.
— Вы не видели его в действии.
Крепко зажимаю предмет между большим и указательным пальцем. Запускаю процесс вращения.
— Завораживает, — заключаю совершенно искренне. — Во времена моей молодости спиннер считался самой желанной и популярной игрушкой.
Ну, не совсем во времена моей молодости.
Год назад, если честно.
Ладно, проехали.
Авторское допущение.
Нечего придираться.
— Вы только посмотрите! — восклицаю восхищенно. — Это же чистое волшебство. И вообще, у меня было не так много времени на выбор подарка.
Реально.
Минут пять.
Конечно, я могла пойти по пути наименьшего сопротивления. Стырить любую картинку или еще какой раритет из его же собственного особняка, после принести в дар без особого палева.
Разве Валленберг помнит что и когда покупал? Там целый музей. Воруй и вручай в свое удовольствие. Презентов хватит. Неисчерпаемый запас.
Но я решила вложиться. По-настоящему.
— Он светится в темноте, — открываю главный козырь. — Давайте проверим. Если продавец наврал, то у нас готов доброволец для вашей камеры пыток.
Вздрагиваю всем телом. Ведь крупные ладони опускаются на мои плечи, больно сжимают. Мне едва удается сдержать вопль.
— Хватит, — мрачно приказывает фон Вейганд.
Выпускаю спиннер из пальцев. Игрушка со скорбным бряцаньем падает на пол, отлетает в сторону.
— По крайней мере, это оригинально, — уперто держу маску невозмутимости. — Такого вам точно никто не дарил.
— Правда, — соглашается Валленберг. — Никто.
Он подходит и поднимает спиннер, внимательно изучает, рассматривает, потом прячет в карман пиджака.
— Алекс, — говорит барон. — Ты как будто напряжен.
Напряжен? Ха. Что?!
Фон Вейганд сейчас взорвется. Свернет мне шею. Или руки вырвет. Буквально. Без гребаных эпитетов.
— Выпей чего-нибудь, — продолжает ровно. — Сними стресс.
Спасибо. Отличное предложение.
Обязательно снимет. Скальп с моей головы. Когда мы останемся наедине.
— Я отложу это до главного торжества, — раздается ледяной ответ. — Не хочу перебивать аппетит.
Интересно, о каком торжестве речь? О том, которое сегодня в честь дня рождения. Или о том, что ждет меня лично, когда вернемся в особняк Валленбергов.
— Мы начнем в шесть, — сообщает барон. — Отдыхайте, набирайтесь сил.
Фон Вейганд ограничивается кивком. Ничего не говорит. Тянет меня за собой. Чуть не спотыкаюсь. С трудом успеваю передвигать ноги.
— Тут красиво, — говорю я.
Молчит.
— Тебе не нравится?
Тишина.
— Чудесное место, — явно нарываюсь. — Или ты не согласен?
Никакого ответа.
— У твоего деда хороший вкус, от вида вокруг перехватывает дыхание. Это очень крутая идея. Праздновать день рождения на…
Он резко останавливается, толкает меня, вдавливает в перила, вынуждая вскрикнуть и задрожать.
— Как думаешь, почему нас пригласили на яхту? — спрашивает елейно.
— Потому что…
— Потому что отсюда нельзя сбежать.
— Я…
— Я могу вышвырнуть тебя за борт.
— Это подпортит вечер.
— Разве?
— Ты вроде собирался отложить казнь, — нервно усмехаюсь. — Ты приказал мне веселиться. Развлекать. Этим и занимаюсь.
— Я начинаю сомневаться, — скалится. — Чем больше ты говоришь, тем сильнее тянет заткнуть твой рот членом.
— Ты обещал трахать меня только в задницу, — напоминаю вкрадчиво.
— Мой дед тебя недооценил, — произносит медленно. — Те ублюдки, которых он нанимал, понятия не имели как с тобой обращаться. Они соблазняли, пытались очаровать. А надо было просто завалить и отодрать.
— Нет, — судорожно выдыхаю.
— Тебе по кайфу насилие, — намеренно растягивает слова. — Чем с тобой жестче, тем сильнее течешь.
— Нет, — сглатываю. — Все не так.
— Значит, ты не мокрая сейчас? — смотрит прямо в мои глаза.
— Я не… не в этом дело, — запинаюсь, тихо роняю: — Просто это ты.
— Да, — ухмыляется. — Я не прошу разрешения.
Проводит руками по спине, поглаживает ниже поясницы, щипает, заставляя дернуться и взвизгнуть.
— Ты неправильно понял, — пробую исправиться.
— Точно, — заключает сладко. — На вид невинная девочка, а в реальности любой шлюхе фору дашь.
По ту сторону от нас бурлит вода, и я совсем не против нырнуть туда, смыть всю эту грязь, очиститься раз и навсегда. Однако легкого избавления не предвидится.
Фон Вейганд тащит меня за собой.
В самое пекло.
Точнее — в нашу комнату.
Хотя разве это не одно и то же, когда он такой?
Холодный. Жестокий. Чужой.
Я закрываю глаза. Плотно смежаю веки. Загадываю желание.
Я пробую представить, будто я не здесь. Будто я не я.
Я легенда.
По-настоящему — меня никогда не было.
Я просто порождение больного воображения.
Вырванная страница из несуществующей книги. Череда ненаписанных строк. Так и невыученный до конца урок.
Я открываю глаза. А мир вокруг не меняется.
Будь проклята надежда.
Глупая. Наивная. Дурацкая.
Чудес не бывает. Чудеса не случаются.
Не здесь. Не в этой реальности.
Я оглядываюсь по сторонам. Тут так красиво, что жутко. Роскошь ослепляет. Повсюду зеркала. Но в каждом из них отражается только моя тень.
Царство контраста.
Черное и белое.
Везде.
Не яхта.
Королевский дворец.
Серебро. Белый оникс. Стекло. Хром. Хрусталь. Светло-серый мрамор. Сверкающая лакированная поверхность. Сочетание красного дерева и глянцевых темных дубовых панелей.
Огромная лестница соединяет палубы.
Все выше и выше.
В небо.
Пространство расширяется. Поглощает. Сильно и властно. Подчиняет. Не оставляет выбора.